– Любовь. – А про себя подумал: «Вот же кретин…» И, словно в подтверждение, в наушниках недоуменно икнул Айзек.
– Что? – недоуменно переспросил Эрик.
– Я… я по уши влюблен в Элю. Я увидел ее случайно – и влюбился. Когда увидел второй раз, понял: это судьба. Я выследил, где она живет, работает, что любит есть на завтрак, какие любит цветы…
Я потупил взгляд, изо всех сил стараясь выглядеть стеснительным.
Эрик строго посмотрел на меня, набрал в грудь воздуха и… неожиданно расхохотался. Я облегченно выдохнул, стараясь сделать это незаметно.
– Вот оно что… – вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Эрик. – А я‐то думал, так только в кино бывает. Что ж, тогда, наверное, я тебя огорчу, парень. Ты опоздал лет на пять. Она замужем.
– Я знаю… – икнул я, понимая, каким идиотом сейчас выгляжу в его глазах.
– И у нее есть ребенок.
– И это знаю… – пролепетал я и услышал до боли знакомый громкий смех. Рише все это время находилась рядом с Айзеком. А мне пришлось резко закашляться, чтобы ее не услышал Эрик.
– Не умирай, – усмехнулся он, похлопав меня по спине. – Ты в целом парень неплохой. Надеюсь, сработаемся. – Он поднялся и потопал обратно. Почему‐то моя отмазка внезапно заставила его смягчиться.
Я брел домой со смешанными чувствами. Сегодняшний день был полон неожиданностей и азарта. Я был доволен своей игрой. Но прямо на пороге меня ждала Ришель.
– Собирай вещи, Дюк.
– Ч… что? Что случилось?
Она молча протянула мне свой телефон. Я тупо уставился в экран, где грузился какой‐то видеоролик, и отметил про себя, что этой паутины трещин на нем утром не было. Наконец значок загрузки исчез, и после секундного шипения раздалось:
«Стало известно, что сегодня в больнице скончался Роберт Мищук. Напоминаем, что недавно он выпрыгнул из окна своей квартиры, находящейся на двадцать пятом этаже жилого комплекса. Ему удалось выжить, однако он был доставлен в клинический центр с тяжелейшими травмами и находился в искусственной коме до сегодняшнего дня. Врачи пытались спасти его, но после очередной остановки сердца реанимировать парня не удалось. Ведется следствие для выяснения причин этого поступка. Отрабатывается версия душевной травмы и последующих угрызений совести: как стало известно из надежного источника, тридцатого марта Роберт не справился с управлением автомобилем и въехал в витрину магазина на центральной улице, из-за чего погиб прохожий».
Я широко раскрыл глаза. Парня я не узнал. Он, словно мумия, был обмотан с головы до ног и обставлен наикрутейшей медицинской аппаратурой пятого сектора, о предназначении которой я мог лишь догадываться. Но его имя крепко врезалось мне в память.
– Рише, это не я… Я тут ни при чем.
– Я не верю тебе, Дюк, – в голосе ее слышалось рычание, свойственное только озлобленной Ришель. – Не верю ни одному твоему слову! Вот ключи. От старой квартиры, тебе ее вернули. И ключи от дома, который вы с Кирой хотели выкупить. Передала твоя тетя. Уходи!
Я упал на колени перед ней, потому что стоять сейчас не было сил.
– Ришель, я молю тебя! Поверь мне! Я и пальцем его не тронул! Я был там, да! Я видел его! Он сказал, что не справился с управлением! Но я не трогал его! И не выбрасывал из окна!
– Уходи! – закричала она.
Глава 18
Сейчас
…В этой полутьме, в месте, о котором он ничего не знал, Дюк рассказал о таком долгом, но очень, очень важном пути. Теперь он уже не надеялся, что его кто‐нибудь когда‐нибудь поймет, и тем более что это будет Аня. Однако ему надоело молчать, и с каждой минутой повествования он чувствовал, как стена между ними таяла, пока не исчезла совсем.
– Так это из-за тебя началась охота?.. – разочарованно прохрипела девушка, вспоминая новостные ленты, без передышки писавшие о мутантах. Пистолет в ее руке давно уже смотрел в пол.
– Я не хотел, Аня. До сих пор сожалею.
– Ты погубил столько людей!
– Я не думал, что так выйдет!
Девушка сверлила его взглядом, дрожь пробивала ее до мозга костей от воспоминаний о том, как в один миг ее страх вылез «из-под кровати», как каждый день она ощущала на себе прицелы автоматов Жнецов.
– Да, судя по твоим рассказам, думать о последствиях – это вообще не твое. Сочувствую твоей подруге. – Упрек незнакомки показался Дюку весьма неуместным. Он даже не знал, кто она, не знал, понимает ли она вообще, о чем идет речь! Честно говоря, уже и забыл о ней, стоявшей где‐то позади и не дававшей о себе знать на протяжении всего рассказа.
Да, в момент принятия тех или иных решений он поступал, руководствуясь исключительно собственными желаниями, и только сейчас, вспомнив все это и собрав в кучу, Дюк понял, как часто предавал доверие Ришель и как по-свински вел себя по отношению к ней, даже если считал, что у него на это есть веские причины. То, что он знал о ней, – самая едкая грязь, о которой он так не хотел говорить другим.
– Ты даже представить себе не можешь, как страшно было выходить на улицу! – произнеся это, Аня подумала, что ему тоже наверняка было страшно. Но решила дальше давить на парня:
– Я боялась даже до магазина дойти! Представь себе: постоянный страх утром ступить за порог дома, а вечером оказаться мертвым!
Ответить ему было нечего. Эти ошибки, как и многие другие, повлекшие смерть товарищей, всегда будут лежать страшным грузом на его совести, и, как бы он ни старался оправдать свое поведение, пытаться загладить хоть долю вины, груз этот не станет легче. Никогда. Урок, что все поступки, неважно, правильные они или нет, имеют последствия, жизнь заставила его усвоить самым жестоким способом из всех, какие только можно представить.
– Погоди, так ты знала, кто ты? – внезапная догадка заставила Дюка вновь поднять глаза на девушку.
– Ага, – хмыкнула она.
Аня четко помнила первый раз, когда она вернулась из лечебницы. Ей рассказали тогда, что она очень больна, запугали страшными последствиями. И дали таблетки, объяснив, что они дадут ей возможность жить нормально. Раньше Аня слышала о других, о «мутантах», как их с презрением называли окружающие, но не подозревала, что является одной из них.
По возвращении домой способности мутанта проявились в полную силу. Сейчас в голове яркой вспышкой вспомнился момент, когда Аня просто умывалась, и то, что должно было уйти из ее жизни, как обещали врачи, выползло на свет и «расправило крылышки». Муть заполнила глаза, их неприятно защипало, а жабры, проступившие на шее, не давали вздохнуть. Девушка начала громко мычать, роняя с тумбы все стоявшие там тюбики, спустя секунду сама с грохотом упала на холодный кафель, больно ударившись головой. Тогда в квартире, как назло, никого не было. Спасительный скрежет в дверном замке раздался спустя несколько минут и заставил девушку поползти навстречу. Именно тогда Лида, лишь по счастливому стечению обстоятельств вернувшаяся домой раньше обычного, начала бояться девочку, к которой раньше испытывала жалость. В тот день она последний раз обнимала и успокаивала ее.
Препараты не помогали. Со временем Аня совсем запуталась, не зная даже, как вести себя с домочадцами, не говоря уже о сверстниках. Поначалу она всегда улыбалась, когда у нее были на это силы, выплевывала таблетки и не понимала, за что ее снова и снова пихают в этот стационар. Резкий страх Лидии делал девушке очень больно, она действительно в какой‐то момент даже хотела покончить с собой, но передумала, вспомнив фразу Миши: «Все проблемы решаемы». Голос отчима продолжал повторять ей это каждый раз, когда она смотрела с крыши на знакомую до мелочей улицу внизу и снующих по ней в серости будней людей.
«А если проблема – это я? Как мне ее решить?» Этот вопрос она задала психотерапевту, к которому отправилась намного раньше назначенного срока «благодаря» незнакомцу, который заметил ее свисающие ноги с крыши соседской пятиэтажки.
«А если ты – спасение? Ведь у каждой силы есть противодействие. И раз ты достаточно сильна, чтобы сеять проблемы, то ты точно так же способна и стать их решением», – ответил тогда психолог, явно знающий о ней что‐то большее, чем говорил. Тогда Ане это показалось до абсурда смешным. Однако на крышу она больше не поднималась.
Напряженную тишину прервало тихое поскрипывание, вслед за которым раздался громкий стук металла о металл. Все замерли, прислушиваясь. Дюк задержал дыхание, воображая себе все худшие варианты последующих событий, но выдохнул вновь с радостным вскриком:
– Арес?! Глазам своим не верю! – только сейчас, скованный двумя милыми, но весьма грозными вооруженными дамами в совершенно незнакомом ему месте, он начал понимать значение последних слов буквально.
– Дюк? – не меньше него удивился солдат, затем перевел взгляд на замерших девушек и засмеялся. – Чего это вы его связали?
– Ты его знаешь? – встревоженно выпрямилась незнакомка.
– Конечно, Селена, это же Дюк. Я тебе про него рассказывал. Благодаря ему я пришел сегодня забрать вас… – с теплотой закончил он.
Селена, так назвал незнакомку Арес, откинула капюшон и обожгла гостя яростным взглядом, а Аня только растерянно смотрела по очереди на всех находящихся в помещении.
– Я и это расскажу… – выдохнул Дюк.
Тогда
Эрик быстро понял, что в машинах я не соображаю ровным счетом… мало, но рассказывать никому об этом не стал. Он не спеша обучал меня всему прямо на месте. Надо сказать, что я был весьма прилежным учеником. Мне ужасно повезло, что Эрик решил мне помочь, потому что остальные работники меня не жаловали. Вскоре я уже вполне сносно определял поломки различной техники и знал, как их устранить – под присмотром Эрика, а к концу месяца я уже мог и сам справляться с диагностикой в большинстве случаев. Стоило задать пару вопросов, как говорил Эрик, «собрать анамнез» – и я уже знал, куда надо смотреть.
– Машина не выходит просто так из строя. Этому должно что‐то предшествовать, – учил меня молодой специалист и лучший мастер по ремонту автотехники – Эрик Слот. Он был человеком, который знает, чем хочет заниматься, а усердие и рвение приводило к успеху во всем, что он делал. Парень был крайне разочарован, когда узнал, что диагностику за меня делал компьютер, и выдавал ошибки и исправления тоже он.