– Ришель, – обнял я гостью. Сердце мое радостно сжалось, когда она обняла меня в ответ. – Я так рад, что ты пришла.
Как я уже говорил ранее, ее относительно спокойная жизнь заканчивалась, когда в нее врывался я. Поэтому ее появление на пороге после таких ссор всегда было для меня на вес золота.
– Я хочу тебе кое-что рассказать. – Я радостно потянул ее к столу, чтобы угостить любимым ягодным чаем. Я терпеть его не мог, но покупал для подруги, даже когда денег почти не оставалось или я не был уверен в ее приходе. Хотя сейчас, благодаря работе в мастерской, в квартире появились деньги на еду, и этим нельзя было не похвастаться. Поэтому сегодня к чаю я подал на стол угощение.
– Я скоро познакомлюсь с Аней! Представляешь? И мы сможем уйти.
– Мы никуда не пойдем, Дюк, – отрезала она в ответ.
– Почему? – Я резко развернулся с чайником в руках. – Разве ты не этого хотела?
Я так радовался, что сделаю хотя бы раз в жизни то, чего хочет Ришель.
– Я бы и рада, Дюк. И все еще хочу. Но мы не сможем.
Я не поверил этим словам, отчасти из-за того, что они были произнесены шепотом. В ответ на мой вопросительный взгляд девушка молча протянула мне свой телефон. Я сел напротив и нехотя нажал на Play. Заставка утренних новостей разразилась громкой мелодией на всю квартиру.
«Нам стали известны новые шокирующие подробности самоубийства, а вернее, убийства Роберта Мищука», – начала телеведущая. Новость была из списка срочных, о чем говорила красная полоса внизу экрана. Следом замелькали дрожащие кадры личного видео.
«Он жив! Он придет за мной! Я не хотел! Не хотел его убивать! Машина не слушалась!» – Смазливый парень, сбивший меня, ревел в камеру своего телефона, а после оставил аппарат на столе и судорожно перелез через окно балкона.
«Эти кадры могут повергнуть вас в шок. Они были в памяти личного телефона жертвы. Сейчас Роберт уже мертв, но расследование продолжается. Прокуратура решила просмотреть более ранние видео в доме молодого студента. Вот что им удалось найти». На экране я появляюсь из толпы и замираю у входа. Я задумался тогда, какая же это будет ирония: помириться с Ришель, наконец‐то завоевать ее доверие и быть пойманным тут. Цвет волос стал светлее всего за миг до того, как я натянул капюшон на голову. Хорошо, что я не повернулся!
«На видео нет лица преступника, но хорошо видно, как перед входом в здание его цвет волос изменился, а на шее появились отверстия. В это сложно поверить, но это мутация, вызванная МОР-I. И это не единственное нападение этих агрессивных существ. Они очень опасны, и они среди нас! Если вы обладаете какой‐либо информацией о мутантах, немедленно сообщите об этом властям. Их надо призвать к ответу!»
Я посмотрел в лицо Ришель: аккуратные хмурые брови, черные серьезные глаза. Ты злишься? Или тебе на самом деле все равно?
– Они не найдут нас. – Я был абсолютно спокоен и только махнул рукой. – Тетя наверняка уже обо всем позаботилась, смысла дергаться нет.
– Тетя! Конечно, панацея от всех бед! – Девушка недовольно цокнула язычком. – Ты вообще видел, что она сделала? Твой визит к Кире выставили как нападение! Там такую шумиху после ухода подняли! Николь приписала это невинному мутанту! Да признай ты – мы тут не одни такие, Дюк, – серьезно ответила девушка.
– Нас не так много. Все мы тут, во втором, может, немного в первом. Про нападение… Смотреть скорее надо на то, что я натворил. Она лишь пытается помочь! Его же обвинили в нападении после публичной казни.
Девушка только набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, прикрывая глаза. О чем ты сейчас думаешь, Ришель? Что ты представляешь? Наверняка сейчас в твоих мыслях нет для меня уютного уголка. Я склонил голову набок, рассматривая ее длинные ресницы.
– Ришель, мы просто уйдем. Пусть и другие валят из бетонного горшка. Просто выбирают изгнание.
– Нет, Дюк. Никого не отправят в изгнание. Ты думаешь, я просто так испугалась? Пока ты был мертв, Лиса показала мне кое-что. То, что они называют «изгнанием», будет распространяться только на людей. На мутантах готовятся ставить опыты. Они могут отпустить мутанта, если с ним идет человек, но потом обязательно найдут его! И разберут по молекулам! Неужели ты не понимать этого?! Как ты можешь спокойно бросить тут всех, заварив все это?
Дрожь пробежала по моему телу, все внутри застыло. На минуту я даже перестал дышать.
– Если все сказанное тобой – правда, то я совершил идиотскую ошибку, – растерянно произнес я. А ведь действительно, я никогда об этом не задумывался, хотя все факты лежат на поверхности.
– Единственная твоя ошибка в данном случае – это то, что ты не сказал мне: «Не ной, возьми себя в руки!» Дюк, как ты вообще мог позволить мне так размякнуть!
Она злилась, всерьез злилась, напомнив мне маленького котенка, которого дернули за хвост. Вот она – моя злая Ришель.
– И что ты предлагаешь?
– Давай монетку? – вздохнула она, протянув заветную мелочь. – Реверс – перевернем тут все к чертовой матери!
– Мне страшно, Ришель. Я наивно верил в свои «человеческие права», но мои шрамы говорят о том, что это все детские сказки.
– Осталось только то, что ты делал всегда. Разрулить это своими силами. Ты согласен? – Девушка приготовилась кидать монетку.
– Да случится чудо, – торжественно прошептал я, протянув руку.
– Чудес не бывает.
– Если не бывает, то почему я еще жив?
Она не смогла ничего ответить, только улыбнулась. Еще раз взглянув на нее, я подбросил монету, сулившую нам смерть или победу. Мы затаили дыхание, пока она переворачивалась в воздухе, а когда монетка опустилась в мою ладонь, с надеждой даже непонятно на какой результат посмотрели друг на друга.
– Звони Лисе, – выдавил из себя я, глотая страх и примеряя на себя ответственность за все, что натворил.
Квартира не подходила для обсуждения подобных вещей, поэтому мы договорились встретиться в доме. Район Мари-Вулл не был райским уголком, напоминая скорее зону отчуждения. Здесь действовали свои законы, и выживал только тот, кто их придерживался. Дом купила Кира на отложенные нами деньги по удивительно низкой цене, собираясь сделать мне подарок. Конечно, она не могла знать о репутации этого района, да и низкая цена вполне объяснялась пейзажами вокруг – они казались жительнице элитного района пятого сектора просто невообразимыми. Когда я узнал, куда она потратила накопленные деньги, то только рассмеялся, а потом еще долгое время подкалывал ее, называя бесстрашной госпожой района Мари-Вулл. Мы решили, что продадим его сразу, как только там закончат ремонт. И договорились, что в следующий раз будем принимать решение о подобной покупке вместе.
Продавать дом больше не хотелось, но и находиться в нем тоже. Каждый его кирпич напоминал мне о ней. Внешне он был совсем чуть-чуть отремонтирован: мелкие трещины, заделанные белым грунтом, заметно выделялись на сером фоне, фасад выглядел неопрятно, а ступени крыльца были выщерблены настолько, что я споткнулся, когда впервые поднимался по ним. Панорамные окна – единственная яркая деталь, именно из-за них Кира и выбрала этот дом. Она обожала панорамные окна. Только вот не учла, что выходили они не на зеленые лужайки, как было в ее доме, а на заброшенный завод, напоминавший мертвого гиганта, упавшего от ветхости на колени.
Внутри же царил уют. Уют от Киры, от моего Космоса. Дом был маленький, но нам двоим вполне хватало места. На первом этаже располагалась небольшая кухонька, совмещенная с гостиной: граница там, где белый кафель переходил в белый линолеум с рисунком паркета, который Кира урвала со скидкой. Небольшой стол и дешевый диван – единственная мебель в гостиной, притягивающая к себе всю пыль. Я провел по спинке дивана рукой и подумал, что Кира бы расстроилась, узнав об этом.
Все в мире относительно. Стыдно признаться, но, когда началась охота на таких, как мы, находиться в доме стало проще. Личные проблемы отодвинулись на второй план, давая место мыслям о том, как же исправить все, что я натворил. О нас поговаривали и до охоты, но подобные разговоры всегда заканчивались фразами типа «А вы верите в их существование?» Теперь‐то да, как не поверить, подал им все на блюдечке, дурак.
Мир сразу раскололся на тех, кто все еще думал, что это монтаж, и «благожелателей», которые сразу же попытались сдать своих врагов, соперников и конкурентов. Поначалу власти реагировали на любую информацию, и даже если указанный был обычным человеком, нервы трепали ему всерьез. Да и известность была обеспечена.
Новостные репортажи с документальными съемками о задержаниях заполонили телевидение. Вскоре дошло до того, что начали рушиться семьи, отношения людей. Спецотряды Жнецов в домах, магазинах и на улицах стали обычным делом. Следующие позади операторы уже наловчились забираться в разбитые окна, запрыгивая туда прямо с камерой на плечах. Каждый день проходили десятки арестов, их трансляции должны были мотивировать людей продолжать отлавливать мутантов.
Загнанные в угол жители первого и второго куполов все чаще пытались обороняться. Чем угодно: ножами, вилами, битами, самодельными пистолетами, – это подлило масла в огонь. Но Мира была непреклонна, и спустя всего несколько дней в воздухе остро запахло расколом общества. Да и то, что настоящих мутантов выловили считаные единицы, вовсе не добавляло положительного отношения к Первой Леди и ее отрядам псов. В конце концов был отдан приказ стрелять в неподчиняющихся. Что повлекло за собой кучу смертей под эгидой всевластия.
«Белый Демон!» – кричал один из парней. Я обернулся к телевизору, застыл на долю секунды и присел на диван рядом с Ришель.
«Это ведь был ты? Исправь все!» Парень не оборонялся. Он плакал. Просто плакал. Вокруг него собрались зеваки. Одна девушка с ребенком на руках выделялась из толпы. Выделялась даже не тем, что была по-домашнему одета, не тем, что Жнецы вытянули ее из дома насильно. Она кричала… скорее, даже билась в истерике, прикрывая младенца рукой. «Я люблю тебя», – выкрикнула она перед тем, как раздался выстрел. Все смотрящие понимали, что этот молодой пацан никак не был настроен на агрессию, что он вот только стал отцом. Ришель вытирала слезы, поскрипывая зубами от злости. Банка газировки в ее тоненькой руке превратилась в лепешку, смятая будто гидравлическим прессом.