йдет не по плану.
– Ну, ребята, я договорился для вас о местах в самом желанном раю для воинов! Не подведите! – победоносно воскликнул я.
– Шутки в сторону. Арестовать только Миру недостаточно, тем более, в обычной солдатской форме просто так к ней не подобраться. У нее есть последователи, тепло устроившиеся в этом гнезде.
– И что ты предлагаешь? – спросил Виктор. Видимо, до этого места план они еще не обсуждали.
– Мы арестуем и их тоже. Вы должны будете изучить их досье. Да так, чтоб посреди ночи могли рассказать без запинки. Чтоб знали каждую морщинку на их лживых лицах!
– Несложно, – фыркнул я.
– Это не все. Видишь план здания? – сурово спросила тетя. – Ты должен и его знать наизусть. И предупреждаю всех вас: среди них есть старый военный, который не просто так медали на грудь навешал, а поднялся до звания Маршала на поле боя!
– Мы либо справимся, либо умрем быстро, – вздохнула Ришель, слушая грозные указания Николь.
– А кое-кто еще потом и оживет, – усмехнулся Марк, на что я только закатил глаза.
– Марк и Митя могут сопровождать тебя. Митя вообще суперсолдатом скоро будет! – хвастливо произнесла Ната, гордясь успехами парня.
– Марку я бы и волос со своей головы не доверил. С ним я не пойду.
Тот лишь недовольно фыркнул. Мы встретились взглядами. Мой был полон презрения, а его – обиды и уверенности во всем, что он делал. Сейчас нам не хватало нашей воспитательницы Ляли, чтобы она в очередной раз умерила его пыл и напомнила, что он поступает неразумно. Хотя, думаю, сейчас она бы сказала это каждому, кто находился в комнате.
– Ладно, все это можно решить и позже. Но нам нужен куратор. Тот, кто выучит местность и будет направлять остальных, – продолжила тетя.
После недолгой паузы все взглянули на Ришель.
– Да я только за! – азартно усмехнулась та, словно делала ставки в казино и точно знала, что сейчас сорвет большой куш.
– Будешь моим личным солдатом? – улыбнулась Наташа, наклоняясь к Ришель и намекая ей на работу под прикрытием. Ришель закинула руку на плечо девушки и, наклонившись к ее уху, прошептала так, что услышали все:
– Буду охранять твое прекрасное тело.
– Кхем… У нас остается один весомый вопрос, – резко вклинилась Николь. – Я бы предпочла максимально взять ситуацию в свои руки и обезвредить оружие солдат. Для деактивации оружия по отпечаткам пальцев мне нужен допуск начальника охраны. Мне нужна его рабочая магнитная карта. Ее нужно украсть. Я сделать этого не смогу…
– Я смогу, – перебила ее Ришель.
В способностях этой милой француженки я никогда не сомневался и вам не советовал бы.
Она могла передвигаться как тень, не оставляя за собой никаких следов. Любимым ее делом в детском доме было подходить со спины и молча ждать, пока на нее отреагируют. Именно подходить! Ей даже не надо было красться, она делала это с такой легкостью и так незаметно, что позавидовать мог самый опытный охотник. Ее спокойствие всегда менялось улыбкой, когда жертва в испуге пятилась назад, наткнувшись на нее взглядом.
Я всегда думал, что из нее вышел бы идеальный спецагент, ведь, ко всей своей ловкости, она была еще и замечательной актрисой, весьма умной, хитрой и находчивой. До моей смерти она редко проявляла сильные эмоции, постоянно находясь настороже. Ришель не раз пыталась давить на жалость, пуская слезу, но в следующее мгновение на меня обрушивалась тонна безразличия. Я никогда не верил ее слезам, и это самая главная причина, по которой мы уже ни при каких обстоятельствах не будем вместе. Я не верил ей, ни одной ее эмоции – ровно до тех пор, пока не узнал, что она принимает успокоительное. Но было уже поздно, теперь и она не верила мне.
В определенный период жизни она ловко обворовывала кошельки людей из других секторов. Все они были случайными гостями в нашем куполе. Она знала: у местных нечего воровать, да и найдут ее легко, наткнись она на паренька из местной банды.
Со временем она начала подрабатывать, как она называла это, частным детективом. Ей ничего не стоило проследить за чужим мужем или женой, вызнать их сокровенные тайны – и получить за это вознаграждение.
Я был против всего этого, но она всегда разворачивалась и молча уходила. О, эти бесчувственные большие черные глаза!
Ее безразличие всегда было настоящим.
«Я выхожу на охоту», – писала она мне после долго молчания. Ни «Привет», ни «Как дела?». А просто: «Выхожу на охоту» – перед тем, как пойти воровать или следить за кем‐то. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ней по ее запланированному маршруту. Она прикрепляла его к сообщению. На карте было место и время, когда она там будет. И, словно верный пес, я шел следом.
Не зря. Никогда ничего не было зря. Я мог часами находиться в паре метров от нее, сидевшей на автобусной остановке рядом с жертвой. Я знал, что в ее белых проводных наушниках не играла музыка, а в телефоне был включен диктофон. И так она смогла разоблачить не одну измену. Я бы называл это благим делом, если бы следом она случайно не сталкивалась с жертвой, после чего та лишалась телефона или бумажника. Ее ни разу не поймали.
Но я был нужен не для этого. Ярким примером необходимости моего присутствия была попытка изнасилования смазливой воровки разбушевавшимся «клиентом». Она якобы заинтересованно на него посмотрела, и он начал действовать. Схватив девушку за бледное, тонкое запястье, он поднял ее, словно перышко, и притянул к себе. По тому, как морщилась подруга, было понятно, что разило от него знатно. Неверный муж решил проявить себя прямо тут, давая понять, что его жена точно не ошиблась.
Ришель в свои шестнадцать лет не смогла бы дать отпор. Для этого ей нужно было прежде всего начать нормально питаться. А мне достаточно было просто замахнуться первым, что попалось под руку. Мой маленький бесстрашный французский разведчик всячески пытался отбиться от своей же жертвы, пока я не подоспел на помощь, сжимая в руке пустую бутылку. Подскочив к мужчине со спины, я размахнулся и ударил его по голове. Бутылка разлетелась вдребезги, а мужчина просто осел на скамейку, потеряв сознание. По виску потекла тоненькая струйка крови.
– Празднуешь день зарплаты, да? – произнесла Ришель, трясущимися руками доставая из его кошелька всю наличку. – Это – моральная компенсация. Урод!
Пнув его напоследок, девушка, тяжело дыша, бросила пустой кошелек в мусорный бак, и мы растворились в толпе. Грязь таких вечеров не смывалась гнилой водой, и я был благодарен судьбе за то, что они были крайне редки, а потом и вовсе прекратились. Хотя фраза «Давай украду» при взгляде на интересную безделушку у какого‐нибудь прохожего проскакивала в диалогах до сих пор…
Не стыдится воровать, но так ненавидит насилие. И так больно стучит кулачками по моей груди в знак протеста. Ведь воровство для нее – нотка авантюризма в жизни, а мой метод поиска справедливости – бесчеловечное варварство.
– Да, она справится, – решительно сказал я и почему‐то не подумал, что это может быть опасно. Я был абсолютно уверен в ней.
– Она‐то, может, и справится, но мы не знаем, что может пойти не так. Снайпер, например… – встряла Наташа, желая вернуть нас на землю.
– Нет, снайпер для нападения, а не для защиты. Он не успеет, если даже его и привлекут, – возразила Николь. – Но я молю тебя: не суйся к ней в кабинет! – Женщина посмотрела на меня, в ответ я просто кивнул головой, даже не вникая в ее слова.
Общий план был понятен, оставались организационные вопросы, которые нужно будет решать ближе к началу самой революции. А революция начнется тогда, когда Ришель будет чувствовать себя уверенно в пятом куполе, знать его как свои пять ловких пальцев. Тогда мы соберемся и обговорим все еще раз.
– Украсть для тебя что‐нибудь? – это были последние слова, которые я услышал от нее перед тем, как наши пути разошлись на долгие месяцы, а в какой‐то момент казалось, что вообще навсегда. И при встрече после такой долгой разлуки все, что я получил, – отпечаток ее ладони на моем лице.
Глава 20
В тот день до позднего вечера со мной осталась только Николь. Мы немного поговорили о нашей семье, где нас осталось двое с половинкой: я, она и воображаемая Аня, которая, по всем предположениям, должна была быть рада нашему появлению. Разговор не клеился, и тетя все же собралась ехать домой.
Мы решили пройтись до ближайшего перекрестка, чтобы помолчать еще некоторое время вместе. Тетя с тоской рассматривала по пути желтеющие деревья. Кое-где они и вовсе стояли голые. Грязь от дождевой воды, не успевавшей испаряться, заменила привычную почву, и Николь поскользнулась и чуть не упала. Сказывалось постепенное снижение температуры в куполе. Он догнивал изнутри, изживал свои последние ресурсы, и никто не заморачивался вопросом их восстановления. По документам, которые показал мне Айзек, проект планировался на пятнадцать лет – за это время население, выбранное Мирой, должно было достигнуть хороших цифр по мутации, чтобы можно было покинуть купол для строительства нового мира. Но что‐то явно пошло не так. Несложно догадаться, какому из куполов отдается преимущество в вопросах ремонта.
– Аня может не знать, кто она такая. Один из препаратов, которые прописал ей психотерапевт, подавляет ее способности. Но-о-о… есть маленькая вероятность, что таблетки начали давать сбой. Хочу заметить, что мне это еще не подтвердили.
Судя по громкому вздоху, эти слова стоили ей немалых усилий. Не каждый человек способен признаться в том, что держит сверхмутанта на таблетках.
– Это как‐то связано с тобой? – Я бесстрастно смотрел ей в глаза, пытаясь не выдать своего отвращения. Эта женщина убедила меня в том, что, если у тебя есть желание что‐то контролировать, власть и ум, можно неплохо так превратить мир в театр. Не верить Николь было нельзя, но от ее знаний и умений проворачивать свои манипуляции бросало в дрожь.