Чуваки тут же слиняли. Оставалось надеяться, что они вернутся с бензопилой. Джон отступил назад, сообразив, что паук оказался между ним и дверью.
А вокруг все хлопало крыльями и курлыкало. Похоже, там, где приземлился паук, индейки посходили с ума. Джон увидел, как паук приклеился к какой-то птице. Потом одна из лап паука выстрелила, став жесткой и в десять раз длиннее. Она, словно шампур, проткнула четырех индеек; в воздух взлетел небольшой фонтан из крови и перьев. Паук удлинил другое щупальце и опять проткнул четырех птиц. Еще раз. И еще. Все четыре ряда индеек соединялись в центральной точке, где находилось тело паразита.
С пола поднялся Х-образный монстр ростом с человека. Два ряда индеек образовали руки, еще два – ноги. Птичий Вольтрон неуверенно шагнул к Джону, потом еще и еще. Тот заметил, что после нескольких шагов оба ряда индеек, которые монстр использовал как ноги, превратились в розовую массу, покрытую перьями. Пару секунд Джон стоял как вкопанный, пытаясь решить, происходит ли это все на самом деле. Наконец сообразил, что лучше всего просто сбежать.
Ринувшись через здание и отшвыривая со своего пути индеек, он заметил в противоположной стене дверь и выскочил через нее наружу. И там – словно в ответ на мольбу пьяницы, слишком пьяного и одеревеневшего, чтобы молиться, – стоял грязный белый пикап со стершимся изображением индейки на двери, и его мотор работал. Джон прыгнул на водительское сиденье, схватил рычаг переключения скоростей на рулевой колонке и только тогда сообразил, что включил поворотник. Он посмотрел вниз и нашел рычаг, но тут его в лицо ударил вонючий узел из крыльев и перьев. Первая индейка ударила его прямо в челюсть.
Джон отпихнул птицу, пытаясь выпихнуть ее обратно в окно, – безуспешно. Он нашел рукоятку, которая закрывала окно, и индейка безумно закулдыкала, когда он прижал ее стеклом. За ней был весь ряд ее сородичей и все остальное тело человека-индейки. Джон включил скорость и нажал на газ, потащив за собой избитое тело, сделанное из одержимых птиц.
Управляя машиной правой рукой и беспорядочно молотя по клювастому монстру кулаком левой, Джон прорвался через изгородь из проволочной сетки и проложил борозду через мешки с кормом. Он крутанул руль, едва не врезавшись в здание, от которого только что отъехал, и обнаружил, что направляется прямо к переезду; ветер дул через щель в окне, наполняя внутренность кабины перьями.
Дорога повернула, но не Джон, и внезапно он запрыгал по каменистой земле, а коллектив индеек сердито курлыкал при каждом толчке. А потом земля кончилась, и он взлетел в воздух.
Удар. Руль стукнул его в лицо. Джон услышал всплеск. У него еще было время подумать, что Фрэнки жив и Дейв этого не знает.
А потом все почернело.
Примерно в девять вечера я закрыл «Уолли». Я ничего не слышал от Джона с тех пор, как он позвонил мне в полдень, и считал это хорошим знаком: скорее всего, он забыл обо всем этом деле и уснул на диване, смотря бои UFC.
Смотри за тенями.
Совет от Джона. Пожалуйста. Это же долбаный Неназываемый. Это вроде как напоминать пассажиру Бруклинского метро, что не стоит ласкать бродяжек в местах, обычно прикрытых трусиками. Я отправился домой и обыскал комнату за комнатой. Ничего необычного. Ничего такого не было в шкафах и на чердаке, насколько я мог сказать после того, как высунулся с фонариком из люка в коридоре. Сначала я решил, что должен проверить и погреб, но потом плюнул на это дело.
Тем не менее я зажег все лампы в доме. Помнил, что электричество отключилось, когда появился маленький ублюдок, и подготовился к этому. У меня был светодиодный фонарик, маленький, но настолько сильный, что мог осветить полдвора, и еще связка из шести красных сигнальных ракет, которую я положил рядом с кроватью; достал ее из тайника в сарае. Сев на кровать так, что моя спина оказалась в углу и я видел всю комнату, я достал ноутбук.
– Что с твоим глазом? – спросила Эми из окна, открытого веб-камерой.
– Я рассказал о тебе своей психиаторше. Она сошла с ума от ревности и кинулась на меня с ножом.
– Это из-за происшествия в больнице, да?
– Нет.
– Я уже купила билет на автобус, приеду завтра.
– Эми. Не надо. Верни билет. Ничего особенного не произошло, все это преувеличение. Один парень спрыгнул с катушек и застрелил несколько чуваков, вот и все.
– Джон по телевизору сказал кое-что другое.
– Это между мной и Джоном. Ты сама знаешь, что иногда он несет лажу.
– По новостям сказали, что армия уже там.
– Только Национальная гвардия или что-то в этом роде. Они пытаются успокоить людей, это их стратегия – после одиннадцатого сентября они считают, что лучше порезче реагировать на самые маленькие происшествия, чем ничего не делать, рискуя ошибиться.
– И что произошло?
– Я просто… ничего. Парень поехал крышей, все перепугались, но теперь уже все кончилось. На самом деле.
– Хорошо. Кстати, я все равно приеду. Я тебе нужна. Я точно знаю, что ты вне себя. Я уже видела тебя таким. Ты боишься и пытаешься действовать так, как будто не боишься.
Я вздохнул:
– Если я тебе расскажу, что происходит, ты включишь задний ход?
– Возможно.
После долгой, даже драматичной паузы я сказал:
– Прошлой ночью я кое-что видел. И это вроде как меня возбудило.
Ее глаза зажглись:
– Неужели? И что?
– Ну… Джон, он случайно послал мне фото своего члена.
Она сморщила нос.
– Фу. А ты уверен, что случайно?
– Я знал, что ты найдешь способ сделать все еще хуже, дорогуша.
– Ты выглядишь ужасно, – серьезно сказала она.
– Мне нужно поспать. Но сначала я должен был услышать твой голос, вот и все.
– О, как мило. И о чем ты хотел поговорить?
Я опять поглядел в окно. Сегодня ночью никаких звезд.
– Чисто гипотетически, – сказал я. – С тобой все будет хорошо и без меня, лады? Нет, серьезно, если со мной что-то произойдет, ты же не скопытишься, верно? Найдешь кого-нибудь получше, а?
– Я ненавижу, когда ты в таком настроении, Дэвид.
– Просто скажи мне, что ты будешь в порядке. Тогда я буду спать лучше.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя.
– Я приеду завтра.
У Джона промокли ноги. Темно. Он попытался вспомнить, где находится. Неужели опять оказался в детском бассейне? Через плечо переливается вода.
Эй, это же руль!
Значит, он в какой-то машине. Но через ветровое стекло не видно ни черта. Ноги мерзнут. Что-то бежит мимо стекла…
Пузыри?
Колени Джона стали холодными. Он потянулся вниз, и рука окунулась в воду. «ЧЕРТ ПОБЕРИ, Я ЖЕ ПОД ВОДОЙ, БОЖЕ МОЙ»
В его голове все перепуталось, и он начал глупо шарить вокруг незнакомой панели управления. И включил дворники. Никакого эффекта. Все больше верениц пузырьков проплывало мимо ветрового стекла – из машины через сотни трещин убегал драгоценный воздух: этот пикап делали не для того, чтобы его топили.
«МОЙ ВОЗДУХ, – дико подумал Джон. – ЭТО УТЕКАЕТ МОЙ ВОЗДУХ».
Он сообразил, с опозданием, что вода, намочившая левую руку, сочится из приоткрытого окна. Он повернулся к дверце и столкнулся лицом к лицу с мокрой индейкой.
Джон отбросил ее в сторону и схватился за ручку дверцы. Попытался открыть ее и ему показалось, будто кто-то навалил снаружи пару тонн песка. Тогда он уперся в дверцу обеими ногами, и внутрь хлынула ледяная вода. Грузовик быстро наполнялся. Вода достигла груди, каждый мускул кололо, как иголками. Джон учащенно задышал, изо всех сил пытаясь опять закрыть дверь, чтобы не утонуть.
Спустя пять секунд он обнаружил в крыше кабины крошечную щель и приник к ней, вместе с каждым вздохом хлебая застоявшуюся, с металлическим вкусом, воду. А потом тишина.
Моргающий. Под водой. Замерзший с головы до ног. В первый раз с того мгновения, как он вылез из матки матери, Джон хотел дышать и не мог.
«МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, СУКА, Я ПРОБУЮ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ В МОЕЙ ЖИЗНИ, ВОЗДУХ, КОТОРЫЙ В МОИХ ЛЕГКИХ. ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, КОТОРЫМ Я КОГДА-ЛИБО ДЫШАЛ. ЭТО ЧЕПУХА, ПАРЕНЬ».
Внезапно слева от него оказалась открытая вода: дверь, которую несколько мгновений назад было невозможно открыть никакими усилиями, неторопливо открылась сама. В воде плавала огромная связка утонувших индеек. Джон рванулся к двери и с ужасом обнаружил, что приклеился к месту; все происходящее напоминало ночной кошмар.
«РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ, ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ПРИСТЕГНУТ, ГЛУПЫЙ УБЛЮДОК».
Пальцы в холодной воде закоченели, и освободить себя казалось почти невозможным. Так темно. Джон сообразил, что видит только благодаря огонькам на приборной доске, которая почему-то еще работала. Он стал судорожно дергать застежку и спустя вечность почувствовал, что освободился. Он так обрадовался этому, что выпустил весь воздух, который держал во рту, и потом беспомощно смотрел, как жизнь убегает от него стайкой серебряных пузырей.
«МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, ВЕРНИСЬ. МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ НЕ ВЕРНЕТСЯ».
И Джон, как безумный, поплыл за пузырьками, отталкивая с дороги мертвых индеек. Вода в ноздрях, легкие горят. Пузырьки не всплыли наверх, но, скорее, поплыли влево. Придурки. Он погнался за ними. Надо вернуть себе воздух.
Огоньки. Мозг уже умирал? Джон поплыл за пузырьками к огонькам. И выскочил на поверхность.
Протерев глаза, он увидел над собой уличные огни. Оглянувшись, заметил пару красных задних фар, горящих в двух футах под поверхностью; они казались глазами затаившегося морского чудовища. Глубина была не больше восьми футов, а он едва тут не утонул. Господи.
Джон прошлепал по воде, и стал взбираться на берег, хватаясь за траву; сверху, с хайвея, к нему устремились красные и синие огоньки.
И вот они появились.
Часом позже Джон сидел со скованными руками в полицейской машине. Ему совершенно не удалось впечатлить полицейских, которые хотели только связать и сжечь всех в радиусе десяти миль. Ему не удалось даже убедить