Запыхавшийся Каталка остановился рядом с ТиДжеем и сказал:
– Гребаный Карлос, чувак. Говорю тебе, мы должны были замочить его, когда была возможность.
ТиДжей, на удивление спокойный…
– потому что видел несколько раз эту хрень —
…вздохнул и сказал:
– Ну. Но мы не знали тогда то, что знаем сейчас, верно? Важно то, что сейчас мы это знаем. И что играем по правилам.
Он посмотрел на меня:
– Верно, Человек-Паук?
Я не ответил.
Оуэн притопал к нам и ткнул в меня пальцем.
– Он едва не пропустил девчонку. Что касается меня, братан, то больше я не хочу слышать о его так называемом стопроцентном уровне.
– Я же говорил тебе, он все еще не пришел в себя после дыры.
– Ага, и это тоже. Что там с ним сделали? Мы же не знаем, а? Быть может, это даже не тот же самый долбанный хрен. Он выглядит, как перец, который не знает, кто он такой.
– Ага, но девчонка была красной, – тут же взвился ТиДжей. – Ты что, не заметил этого, Оуэн? Три красных подряд. Три из каждых четырех инфицированных сгорели в красных комбинезонах. Что это говорит тебе?
– Ты хочешь побалакать об этом, ТиДжей? Давай поговорим на сходке. Ты, я и моя Беретта, девять миллиметров. Согласен?
– Пошел ты на хуй, чувак.
Мне нравится, как черные произносят это выражение. С ударением на последний слог, будто бьют словом. Интересно, не практикуются ли они перед зеркалом. ТиДжей и Оуэн минуту мерялись взглядами, потом ТиДжей повернулся к курчавому подростку. Кори.
– Пошли внутрь, приятель. Сегодня все прошло очень хреново, три новых тела для костра. Добро пожаловать в карантин.
Все поднялись по лестнице.
– Тебе нужно зайти на второй этаж и показаться доку, – сказал ТиДжей. – Он спрашивал о тебе, дай ему проверить твою память, и все такое.
Черта с два. Я не пошел ни на второй этаж, ни на пятый. Я отправился на крышу.
Из этого сумасшедшего дома надо валить, и побыстрее. Я хотел забраться повыше и посмотреть, что конкретно держит нас внутри. ТиДжей последовал за мной, говорил, мы уже делали это раньше, и я сам объявил, что смотреть там не на что. Однако, похоже, он не слишком удивился, услышав, что я все равно поднимусь.
Через пять минут мы стояли на крыше десятиэтажной больницы, среди молчащих кондиционеров и птичьего дерьма, и глядели на красные и зеленые фигурки, слоняющиеся по двору. Налетевший ветер носил по воздуху бумажные тарелки и упаковки от продуктов. У восточной стены ограждения громоздился целый мусорный холм, похожий на сугроб. И посреди всего заключенные красными и зелеными кучками что-то оживленно обсуждали. Все это выглядело как самое дерьмовое в мире рождественское представление. Стоял приятный (э, середина ноября?) день, но здесь, наверху, в преддверии вечера, было чертовски холодно. Но мне было все равно. Я походил с одного края крыши на другой, внимательно изучая ландшафт. И пульсирующая хватка паники понемногу сжимала мой мозг.
Прошлый Дэвид был прав – смотреть было не на что. Ограждение, еще одно ограждение, потом город. За воротами стояло несколько белых палаток, но ни один охранник с оружием в руках не прогуливался вдоль забора.
Этого всего недостаточно. Недостаточно, чтобы удержать меня здесь, ко всем чертям. Почему я еще здесь? Боже, этот запах горящих девичьих волос…
– Где стрелки? – спросил я у ТиДжея.
– Чего?
– С винтовками, чувак. Снайперы, те, кто убили парнишку. Они же стреляют не из лечебницы, это слишком далеко.
Я присмотрелся к ней. Унылый большой ящик – кирпичный, серый и покрытый мхом. Он находился среди деревьев рядом с точно таким же ящиком поменьше, словно после постройки основного здания осталась куча кирпичей, но недостаточная, чтобы построить еще один такой. На крыше не было и намека на людей с винтовками. Или вообще кого-нибудь.
ТиДжей указал на небо.
Я проследил за его пальцем, туда, где лениво кружились птицы, и пожал плечами:
– И что я там должен увидеть?
– Парень, говорить с тобой… – Он улыбнулся и покачал головой. – Ты вроде как путешественник во времени. Нет, погоди, ты скорее пещерный человек, которого только что разморозили. «Что за чертовщина здесь творится, человек будущего?»
Он опять указал на небо.
– Дрон-снайпер. Винтовка калибра три-три-восемь на Беспилотном летательном аппарате. Компьютерная система наведения, может проделать противопехотную дырку в твоем мозгу с тысячи ярдов. Использовалась в Афганистане. Намного чище, чем ракеты «Хеллфайр», которые вырубают цель, а заодно всю детскую вечеринку в честь дня рождения, в которой цель участвует.
Я посмотрел на пару крошечный черных крестов, неспешно плывших под облаками. Будучи грифами, они нравились мне больше.
– Не то, чтобы у них совсем не было ракет, – продолжал он. – Эти дроны, они кажутся крохотными в небе, но на земле они довольно большие, размером почти с настоящий самолет, и «Хеллфайры» у них под крыльями. Если бы один был рядом с нами, ты бы увидел, что он почти с тебя ростом. Если тут все выйдет из-под контроля, дрон пустит одну в наш двор, и тридцати наших как не бывало.
– «Беспилотном»? Значит, это место патрулируется роботами?
– Нет, нет. Управляется на расстоянии. Где-то сидит чувак за консолью, справа стакан кофе, слева пончик с вареньем, а на экране черно-белое изображение больницы, которое очень медленно поворачивается. Иногда экран показывает инфракрасное изображение – по ночам, в случае плотного тумана или если мы окажемся настолько умными, что попытаемся создать дымовую завесу. Может, он глядит на нас прямо сейчас. Махни дяде ручкой. Только не делай угрожающих жестов, он может увеличить твою голову на весь экран. Ствол стабилизируется компьютером, автоматически компенсируя вибрацию, скорость ветра и все остальное.
– Хорошо, хорошо. – Я провел руками по волосам, думая. – Значит, этот оператор в одной из палаток? Значит, если мы, хм, договоримся с кем-нибудь снаружи и выбьем из него дерьмо…
– Нет, мы все это уже обсуждали. Веришь или нет, но операторы дронов находятся в нескольких штатах от нас, в Неваде. 17-я эскадрилья специального наблюдения. База ВВС «Крич», недалеко от Вегаса. И пусть отсюда до него где-то восемнадцать сотен миль, если он нажмет маленькую красную кнопку «огонь», команда дойдет до дрона через три четверти секунды.
– Твою мать. – Я перегнулся через парапет.
Дышать. Просто дышать.
– Я это точно знаю. Странно подумать, но всех налогов, что мы с тобой когда-либо заплатили, не хватит даже, чтобы на этом дерьме заменить сломанное крыло. Ну а ты просто попытайся успокоиться, идет?
– Хорошо, но их там двое, зачем?
Он кивнул:
– Я бы сказал, что один из них наблюдатель, вероятно мониторит всю окрестность, а на другом установлены стволы…
– Допустим, но не можем ли мы…
– И прежде чем ты спросишь, нет, мы не сможем прорваться через стены в разных местах одновременно, так, чтобы было слишком много целей. У них есть аппаратура на земле за ограждением, беспилотный комплекс, который называется «Гладиаторы». На вид маленькие джипы без водителя, на крыше автоматы. Между ними, прямо на земле, стоят сенсоры, определяющие вибрацию; кроме того, у них есть двигательные сенсоры, тепловые сенсоры, настроенные на температуру человеческого тела, лазеры и прочее дерьмо в таком же духе. Если любое существо больше кролика попытается проскользнуть мимо, с ним обязательно произойдет что-нибудь плохое. И нет, у нас нет никакой возможности вырыть туннели. Даже если бы у нас и было оборудование – а у нас его нет, – и мы могли бы работать, не привлекая внимания беспилотников – а мы не можем, – куда бы мы прорыли тоннель? У нас нет никакой информации о положении снаружи, за исключением того, что командный центр чертового БИЭПИ находится вон там. Я хочу сказать, что знаю географию города, как и ты, но даже если мы найдем выход с мягкой землей, уединенный и недалеко отсюда, откуда ты знаешь, что не выскочишь прямо в лапы патруля? Будем копать минимум шесть недель, причем впустую.
– Опять это слово, БИЭПИ. Ты когда-нибудь слышал о нем, до этой недели?
Он покачал головой:
– Ни разу. Но когда на прошлой неделе все накрылось медным тазом и ЦКЗ пробкой вылетел отсюда, служба БИЭПИ заняла его место. Видел экипировку этих ребят? Защитные костюмы, отделанные кевларом, модифицированные М4, цели отображаются прямо на их визорах, как в видеоиграх. Они, что, вот возникли из ничего, однажды ночью, вместе с этим чертовым оборудованием? Твою мать, да каждый такой костюм стоит не меньше полумиллиона баксов! Это спецоборудование, и все эти чуваки точно знают, что делают. Они появились на сцене и тут же оказались главными. Они отдавали приказы Национальной гвардии, как будто мы сами их просили, и никто даже пикнуть не посмел. Они сказали, что я остаюсь, а я им: «Чушь собачья, я сажусь на вертушку». И угадай, что случилось? Я оказался здесь. Никогда не видел ни хрена подобного.
Я прошелся по крыше к противоположной стороне здания и посмотрел на маленькую полоску леса, которая отсюда выглядела как конечный продукт бразильской эпиляции воском. Вдали в небо поднимался дым, быть может, горел чей-то дом. Но я не слышал визга пожарных сирен.
ТиДжей подошел ко мне и сказал:
– Ты знаешь, когда говоришь все это во второй раз, чувствуешь себя значительно более паршиво.
– Ты посмотри, – сказал я. – Здесь нет никого. Вот, что я не могу понять. Все выглядит так, словно весь персонал – два человека. Получается, что здесь только дроны, сенсоры и прочая хрень, а?
– Ага, они пытаются уменьшить риск заражения. Им не нужны люди, вроде меня, пополняющие ряды инфицированных. И если ты спросишь меня, отвечу: эта автоматическая херобора работает просто великолепно. Ты сам видел, что случилось с парнишкой, когда он попытался забраться на ограждение.
– Ты должен записать все, что он сейчас рассказал, – вмешался женский голос за нами, – чтобы ему не пришлось делать этого опять, если на следующей неделе тебе опять взболтают мозги. – К нам неслышно подошла Хоуп.