Он передал шерстобой мне, и я выстрелил в первую бутылку.
Бутылка, дилдо, бревно и земля исчезли; их всех сожрал шар пламени, настолько яркий, что казался миниатюрным солнцем, приземлившимся посреди поля. Взрыв оказался столь сильным, что мы с Джоном ослепли на полчаса, и большую часть дня видели перед собой сине-белые пятна. Наконец огонь погас, оставив после себя выжженный круг земли радиусом футов в двадцать, превращенный в черное стекло. Газеты написали, что свидетели видели вспышку в шести милях от поля.
Следующим утром мы сидели за моим кухонным столом, ели макароны Эми, омлеты с сыром и глядели на зеленый ящик, стоявший перед нами. В моей голове пульсировала тупая боль.
– Я хочу опять попытаться сегодня ночью, – сказал Джон.
Эми покачала головой:
– И тогда кому-нибудь станет совсем плохо.
– Ага, – сказал я. – Это, очевидно, не сработает.
– Мы не знаем, – ответил Джон. – Мы только учимся использовать его.
Я покачал головой:
– Нет. Вспомни грузовик и то, что случилось с парнями, охранявшими эту штуку. Если даже Они не могут ее контролировать и Они создали эту чертову хрень… ну, нам стрелять из нее – все равно, что смешать порох и пули и сунуть себе в задницу.
– Секи, – сказал Джон, – у меня другая теория. Не думаю, что ее создали Они. Мне кажется, Они ее нашли, и сами не знают, что с ней делать. Но дело в другом. Пока ты ссал с башни, я думал о самом лучшем подарке на день рождения, который когда-либо получал. Мне было девять, мой дядя пошел на гаражную распродажу и нашел, за десять баксов, коробку с фигурками солдат Джо. С винтовками, рюкзаками и вообще всем. И их было больше тридцати, чья-то полная коллекция. Ну, ты сам видел, что случилось с людьми в грузовике. И это сделал я, Дэйв. Силой мысли. С расстояния в тысячу футов. Мы можем научиться управлять этой штукой. Надо только потренироваться.
– Ты едва не вызвал лесной пожар, – сказала Эми.
– Не я, Дэйв. В следующий раз мы будем осторожнее.
Эми поставила перед ним тарелку и сказала:
– Ага. Ты просто превратил всех людей из грузовика в игрушки. Так удачи тебе с открытием ящика, только без меня.
Нечего и говорить, что больше мы не открывали его. До сегодняшнего дня.
Я протянул руку и взял шерстобой за рукоятку.
– Э, нет, – сказал Джон.
– Что?
– На самом деле я соглашусь, что в твоих руках он не безопасен. Дай его мне.
– Я возьму его, – сказала Эми.
И взяла.
– А что предлагается использовать мне? – спросил я.
– Мы не должны вообще ничего использовать, – сказал Джон. – Мы войдем в дверь – одну из этих дверей-червоточин – и выйдем прямо у водонапорной башни. Мы сломаем их глушитель, все телефоны заработают, и мир увидит, что город вовсе не полон зомби; так что у плохих парней не останется выбора, и им придется отменить бомбардировку. Теннет отправится в тюрьму, а мы пойдем в Вафельный дом и позавтракаем.
Я кивнул на шерстобой и сказал Эми:
– Мы натыкаемся на кого-нибудь, целимся в него и думаем о чем-то несмертельном. Ну… представь себе, что ты Дамблдор и накладываешь заклинание, которое выбивает оружие из рук людей, но не ранит их.
Она вздохнула и сказала:
– Ты думаешь, что мне пять лет.
– Хорошо, – сказал Джон, – но мы не можем использовать ББ, потому что там сейчас собралась огромная толпа, и сейчас я не в том настроении, чтобы палить из дробовика по паре дюжин недоумков. Где другая ближайшая дверь?
– Нет. Подумай, Джон. Мы прошли через дверь и вышли здесь – прямо там, где нам надо было оказаться. И это твоя заслуга. Ты сейчас управляешь событиями, из-за Соевого соуса. Ты можешь управлять дверьми не хуже Их. Мы пойдем обратно к двери, через которую вышли, к той, на газоне. Ты сосредоточишься – я знаю, ты можешь, – сосредоточишься на водонапорной башне и Порта-Потти, и она перенесет нас туда. Согласен?
Снаружи опять прогремел гром. Поднялся ветер, и скрюченное от артрита старое здание заскрипело под его порывами.
Джон кивнул и сказал:
– Согласен. Это должно сработать.
Мы побежали к парадной двери, оттащили шкаф, которым прежде ее забаррикадировали. Я глубоко вздохнул, открыл парадную дверь и… уставился на дюжину наставленных на меня стволов.
Вооруженные горожане роились вокруг, как мухи. Эми крикнула:
– Не стреляйте!
Я поднял руки и сказал, обращаясь к расстрельной команде:
– Я знаю, что вы все взвинчены, но послушайте меня. Федералы собираются бомбить не больницу. Они собираются бомбить весь город. И это означает, что прямо сейчас мы все в одной лодке. С точки зрения всего остального мира, мы все инфицированы.
– БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ И ЛОЖИТЕСЬ НА ЗЕМЛЮ, – заорал большой черный парень, сложенный как полузащитник. – ЭТО ЕДИНСТВЕННОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, ВТОРОГО НЕ БУДЕТ.
И тогда я заметил, что у каждого из них на ушах затычки. Я глубоко вздохнул и заорал:
– ЧЕРЕЗ ЧАС ОНИ РАЗБОМБЯТ ВЕСЬ ГОРОД.
Я попытался изобразить пантомимой, как самолет сбрасывает огромную бомбу, но, кажется, предупредил лишь о том, что ему на голову может нагадить птица.
Никакого ответа.
– Мне кажется, надо вернуться назад, – прошептал я Джону и Эми.
Джон начал считать, очень тихо:
– Один, два, три…
И мы рванули обратно в большую деревянную дверь…
…и я ударился животом о ржавый «форд-седан». Эми влетела мне в спину. Я оглянулся и сообразил, что мы не в главном вестибюле лечебницы. Вокруг нас, на поле, заросшем желтым бурьяном, стояли ряды сломанных машин.
– ХА! – радостно заорал Джон. – Сработало! Трахнули этих парней!
– Это не водонапорная башня, – заметила Эми.
На самом деле это была автосвалка к югу от города.
Джон и я одновременно посмотрели назад и увидели синий «Порта-Потти», стоявший в бурьяне за нами.
– Черт побери! – сказал Джон. – Они передвинули сортир. Что это, автосвалка? Мы по другую сторону этого гребаного города.
На нас упали первые капли дождя. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и сказал:
– Все хорошо. Сосредоточься, мы вернемся в «Порта-Потти», и ты пошлешь нас к водонапорной башне. Должна быть дверь, из которой мы выйдем прямо к ней. И ты пошлешь нас в эту дверь. В любую дверь поблизости от башни. Ведь ты не пошлешь нас обратно в лечебницу, верно?
Свет поменялся, словно над нами пролетала какая-то тень. Я посмотрел вверх и во второй раз за этот день увидел машину, летевшую ко мне по воздуху.
Мы с криком бросились в трех направлениях, а ржавый седан со скрежетом раздираемого металла расплющил «Порта-Потти». Я запнулся и упал лицом в сухой бурьян. Вскочив на ноги, позвал Эми и увидел, что она скрючилась за хэтчбэком.
– Там! Там! – заорал Джон, мы повернулись и увидели сморщенного высохшего старика, выглядевшего лет на девяносто. Он стоял ярдах в двадцати пяти от нас возле выцветшей двадцатифутовой статуи из фибергласа – улыбающийся человек держал кусок пиццы. Старик выглядел бы совершенно обыкновенным, если бы не чудовищная третья рука, росшая прямо из паха, и массивные кожистые крылья.
Он нагнулся и своей рукой-членом вырвал из земли старый двигатель. Закричал и бросил его в нас низом, как в софтболе. Кусок металла весом не меньше четырехсот футов взвился в воздух, тонкие струйки дождевой воды текли из его цилиндров. Мы опять пригнулись, и в следующее мгновение двигатель приземлился на крышу хэтчбэка, в воздух взлетел фонтан стеклянных осколков.
Рядом со мной прогрохотал дробовик Джона. На старика выстрел не произвел никакого эффекта – даже не знаю, то ли Джон промазал, то ли старик был неуязвим для пуль. Джон открыл дробовик и нащупал пальцами три новых патрона. Два из них упали в бурьян.
– ЭМИ! ЗАСТРЕЛИ ЕГО!
Эми повернулась к старику, подняла шерстобой, закрыла глаза и выстрелила.
Инопланетное ружье издало низкий сморкающийся звук, как туманный горн. Воздух зарябил. Старик попятился назад, его руки взлетели к лицу. Когда он опять опустил их, я заметил, что у него появилась длинная белая борода, как у волшебника.
– ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЭМИ! – провизжал Джон. – ТЫ ПОДУМАЛА О ТОМ, ЧТОБЫ ПРИСТАВИТЬ ЕМУ БОРОДУ!
Человек шагнул вперед. Эми опять выстрелила. Борода стала вдвое длиннее.
– ЭМИ! – проорал я. – ПОДУМАЙ О ЧЕМНИБУДЬ СМЕРТЕЛЬНОМ!
– Я ПЫТАЮСЬ!
Старик уже бежал ужасающе быстро, работая локтями. Прямо на нас. Мы побежали от него. На бегу Эми повернулась и выстрелила из шерстобоя. Выстрел ушел в молоко, и внезапно у фибергласового человека с пиццей выросла огромная борода.
– ДАЙ ЕГО МНЕ! – заорал я.
Эми швырнула мне шерстобой. Не успев повернуться к старику, я получил удар в спину, выбивший воздух из моих легких, и полетел на землю. Задыхаясь, врезался в бурьян, перевернулся на спину и увидел, что старик во второй раз собирается бросить в меня бампер автомобиля. Я наставил на старого хрыча шерстобой и нажал на спусковой крючок.
Оружие издало грохот, который сотряс землю. Последовал удар, от которого у меня свело живот, и мужик превратился в замечательный красный туман. Там, где он стоял, выгорела трава и обуглилась земля.
Джон подошел и сказал:
– Бог ты мой, Дэйв. Почему бы тебе, э, не отдать его Эми.
– Туалет! – крикнула Эми. – Машина сплющила туалет!
– Он нам не нужен. – Я посмотрел на Джона. – Джону нужно только сосредоточиться.
– Эй, это сработало в последний раз, но Они просто передвинули…
– Да знаю, знаю. Ты все сделал великолепно. Давай найдем что-то, через что можно пройти. Двери действуют не случайно, во всяком случае, не для тебя. Ты можешь управлять ими.
Джон побежал вдоль ряда машин, дождь стучал по ржавым крышкам багажников. Наконец он остановился перед микроавтобусом без окон, сосредоточился и рывком открыл дверь.
– Мне кажется, я вижу, – сказал он. – Я на самом деле вижу, куда она ведет…
– Отлично. И куда?