Толпа по другую сторону баррикады застыла, пораженная увиденным. Они даже не праздновали. Даже если это и означало победу в битве, люди уже откровенно устали от любой странной хрено-тени.
Эми открыла дверь и закричала им:
– Мы – хорошие ребята. Не стреляйте!
– А это еще что за хрень? – удивился Джон.
Что-то странное происходило с лицом мертвого космонавта на капоте грузовика. Один из глаз задергался и втянулся под череп, извиваясь как змея. Второй сделал то же самое.
– Что? Что это? – спросила Эми.
Из мертвого черепа космонавта выбрались два паука, толстые, как жареные колбаски, и покрытые крошечными ногами; на каждой красовался лишенный века человеческий глаз.
Трава за грузовиком зашуршала. Забрала на мертвых космонавтах треснули и открылись. Из каждого выползла пара пауков с человеческим глазом.
– БЛЯДЬ! – заорал ДЖОН. – ТЕННЕТ, ПРИКАЖИ ИМ НЕМЕДЛЕННО БОМБИТЬ. СЕЙЧАС! ТВОЮ МАТЬ!
Пауки бежали через траву к нам. И Эми глядела прямо на них из открытой двери, но ничего не видела.
Я метнулся мимо нее и стал закрывать дверь именно тогда, когда один из пауков прыгнул, вклинившись в дыру в последнюю секунду. Эми закричала, потому что теперь увидела эту тварь, а та извивалась в дыре почти закрытой двери в футе от ее лица. Чудовище бешено махало ногами, пытаясь освободиться и пробраться внутрь, человеческий глаз глядел в кабину грузовика.
Пауки на капоте ползли по ветровому стеклу. Другие присоединились к ним; мечущиеся паразиты прыгали на грузовик, бегали по капоту и окнам. Вскоре на нас пялилась уже дюжина человеческих глаз без тела, жадно высматривая новые черепа, которые можно занять.
Они метнулись к двери Эми, где первый паук держал своим телом открытой крошечную щель. Собравшись рядом, они начали протискиваться внутрь, масса бестелесных глаз на черных телах паразитов. Я жал изо всех сил, пытаясь раздавить маленького ублюдка. Но на них было слишком много брони, а у меня не хватало силы.
В конце концов одному удалось прыгнуть внутрь, прямо на колени Эми. Она закричала. За ним последовал другой. А потом в кабину полился поток извивающихся тварей.
Один прыгнул на лицо Джону. Тот выругался и поймал его.
Фальконер, который не видел захватчиков, но быстро догадался, что происходит, заорал:
– ВКЛЮЧИ МИКРОФОН! СНОВА ВКЛЮЧИ МИКРОФОН!
Джон, одной рукой сражаясь с паразитом, пытавшимся зарыться в его лицо, нажал второй кнопку громкоговорителя. Фальконер включил свое устройство. Воздух наполнился приглушенным гулом. Пауки завопили.
И стали взрываться один за другим, в воздух взлетели внутренности и брызги желтой жижи.
Наконец крики боли прекратились, остался только мягкий перестук дождя.
Я стер с лица паучьи кишки.
– Нет, серьезно, – сказал Джон. – Прямо сейчас. Все бомбы. На это место. Мы подождем.
– Согласен, – сказал я. Эми была слишком психологически травмирована, чтобы что-то сказать.
– Мы опаздываем, – сказал Фальконер Джону. – Езжай.
Тот так и сделал.
Джон переехал через тела космонавтов – похоже, специально немного взяв в сторону, чтобы сделать это – обогнул трупы, которые остались после сражения, бушевавшего несколько минут назад. Отшвырнув в сторону машины БИЭПИ, он через разрушенную баррикаду выехал на хай-вей. Толпа перед нами молча расступилась, когда мы медленно поехали в город, в зону поражения бомб, которые как раз сейчас летели к нам в животах самолетов, находившихся за горизонтом.
– Достаточно далеко.
Джон остановился, и Фальконер вытянул Теннета из грузовика. Потом вернулся в кабину, взял рацию с микрофоном, и оттащил так далеко, как позволил тонкий спиральный провод. Опять приставив пистолет к голове психолога, Фальконер сказал:
– Все в порядке, засранец. Это эпицентр. Они сбросят бомбы, и тебя поджарят вместе со всеми нами. Теперь бери передатчик и прикажи им отменить операцию.
Теннет посмотрел на него с неподдельным презрением:
– То, чем ты угрожаешь мне, является самым лучшим сценарием в случае, если я не выполню свою задачу. Неужели ты этого до сих пор не понял?
Огромный синий пикап вынырнул из толпы перед нами. В его кузове стоял измельчитель. Он остановился, и с водительского сиденья спустился мужик в ковбойской шляпе и абсурдно узких джинсах. С пассажирского вылез Оуэн, все еще одетый в красный карантинный комбинезон. Ковбой держал дробовик, Оуэн – пистолет. Они выглядели как звезды шоу восьмидесятых о бесшабашных тайных агентах, О-Фанке и Ковбое. С заднего сиденья шагнул доктор Маркони. Я попытался представить, что эти трое говорили друг другу по дороге, и мой мозг выплюнул сообщение: «ошибка».
– Я сумел объяснить им, – сказал Маркони, обращаясь ко мне, – что несмотря на все различия у них много общего.
Ковбой подбежал к Фальконеру и сказал:
– Охренеть. Так ты сумел взять этого подонка! Я должен тебе ящик пива, детектив.
– Ничего не кончено. Бомбы вот-вот упадут, и этот гребаный засранец не хочет остановить их.
– Почему бы не сунуть ноги этой твари прямо в дробилку, – вмешался Оуэн. – Посмотрим, может, он передумает.
– Хорошо, хорошо, – сказал Теннет. – Дайте мне микрофон.
Фальконер протянул ему микрофон. Теннет дернул, оторвав провод от консоли, и бросил микрофон на землю.
Фальконер зарычал и ударил Теннета рукояткой пистолета по лицу; тот полетел на землю. Детектив бросился на него, уселся на грудь и стал бить его, снова и снова.
– Не должны ли мы, э, остановить его? – спросил я.
– Нет, – сказал Джон.
Маркони подошел к нам и сказал:
– И почему только у меня возникло чувство, что мне не заплатят за этот проект?
– Господи, сегодня каждый заделался в юмористы, – сказал я.
– Ну, и что нам делать дальше, черт побери? – спросил Джон.
Маркони обратился к Эми:
– У вас один из модных мобильных телефонов, верно? Один из тех, которые могут записывать видео?
– Ага, – сказала Эми и вытащила его.
– И есть связь, правильно? И доступ в Интернет?
– Да, конечно.
– Смотрите! – крикнул кто-то в толпе. – Самолет! На севере! Они летят!
Я повернулся. В небе появилось пятнышко, и хотя до него было еще очень далеко, я точно мог сказать, что это не наш дрон «Хищник», который каким-то образом прилетел спасать нас. Не уверен, кстати, что нас вообще можно спасти. Это был очень большой ублюдок, с пропеллерами на крыльях, один из тех больших грузовых самолетов, которые всегда показывают в новостях: они перевозят войска по всему Ближнему Востоку.
– Ты можешь сделать видеотрансляцию? – спросил Маркони. – То есть записывать видео и тут же загружать его в сеть?
– Ага. И что я должна записывать?
Маркони вздохнул и сказал:
– Нашу смерть.
– Что? – удивился я. – Это и есть ваш план?
Доктор сунул руки в карманы и бросил на меня сквозь дождь печальный взгляд:
– А что это вокруг шеи вашей дамочки?
Я даже не посмотрел на нее. Это всегда было там. – Что, ее ожерелье? Распятие?
– Подумайте об этом. Помните, что я вам говорил раньше, еще в карантине. Вави…
– Вавилонское бюро. Да. Черт побери, у нас нет времени…
– Жертвоприношение, Дэвид. Только так человечество сможет преодолеть Вавилонский рубеж. Наши маленькие племенные круги, скрепленные социальными договорами и эгоистичной потребностью друг в друге. Каждый работает ради своих жадных эгоистических интересов, и они теснятся внутри своего племени, воюя со всеми другими, которых не считают людьми. Что может вырвать человеческий ум из этой железной клетки? Только жертвоприношение. Мученик, который откажется от всего, забудет о личной выгоде, не пожалеет собственной жизни ради счастья тех, кто находится вне группы. Он станет символом всех, кто сможет сплотиться. Так что вместо того, чтобы пытаться заставить эгоистичного и склонного к насилию примата каким-то образом сопереживать всему миру – что невозможно, – нужно только побудить его помнить и любить мученика. И когда забудут одного, его сможет заменить другой. К сожалению, как я и боялся, сегодня это будем мы.
Самолет на горизонте стал больше. За ним появились еще два, подальше. Я уже мог слышать жужжание их моторов. Весьма соответствующе, они звучали как пчелы. Именно так, как сказал Теннет. Рой пчел, атакующих… гамбургер, я бы сказал.
Эми глядела на меня, широко открыв глаза. Оуэн и Ковбой выглядели озадаченными. Фальконер стоял над потерявшим сознание Теннетом, его кулаки были окровавлены, он дерзко смотрел на приближающиеся самолеты.
– К черту всю эту хрень, – сказал Джон. – Все в грузовик и сматываемся.
– То есть мы спокойно уедем, – сказал Марко-ни, – а десятки тысяч человек, оставшихся в городе, сгорят в огне? И что потом? Мы проедем через буферную зону за этими баррикадами, и через несколько миль встретим другую баррикаду, побольше, которую охраняет армия США. Ты не выбираешь мученичество. Его тебе навязывают.
– О! – сказала Эми. – Погоди! О боже мой, это так просто. Мы просто… мы все должны просто выйти на открытое место. Между нами и самолетом, чтобы он увидел… кукурузное поле! Все на кукурузное поле! Джон, возьми громкоговоритель из грузовика. И скажи всем идти на кукурузное поле.
Нам не потребовалось говорить никому ничего. Сотни людей проплывали мимо нас через разрушенные баррикады, город тек через хайвей как вода.
Мы забрались в грузовик и сумели развернуться, не задавив дюжину стоящих рядом людей, и загрохотали к кукурузному полю.
По дороге Эми воскликнула:
– Самолет! Бог мой, я не верю, что не подумала об этом. Он летит низко, под облаками. Мы его видем. Значит, и он может нас видеть!
– Я не понимаю, как это…