Бренна подчинилась неохотно. Бабушка осталась на крыльце и наблюдала, как Диллон помог ей опереться на стремя и посадил в седло. Он помахал на прощание за них обоих, и пришпорил Странника. Спустя секунды они исчезли в деревьях, и Бренна закрыла глаза.
Если ей удастся поспать по дороге, то не придется думать о том, как она его ранит. Ей не придется чувствовать, как его тело окружает и согревает её. Ей не придется думать о выборе между карьерой и семьей, и терять оставшееся время с бабушкой.
Ей не придется признавать, что она передумала.
— Прости за подарок, — сказал Диллон, наклонившись к ней. — Я не хотел, чтобы ты расстроилась.
— Почему ты извиняешься? Я была сукой. И мне стоит извиниться перед тобой.
Спустя несколько секунд, он ответил.
— Я ждал.
Она шлепнула его по руке, обвивающую ее талию, и он прижал ее еще крепче.
— Прости. Это было нечестно.
— Сейчас я должен сказать, что жизнь вообще нечестная штука?
— Неправда, ты же знаешь. — Тяжело выдохнула она. — Я встретила тебя как раз, когда начинается новый этап моей жизни, новая должность. Это было мечтой всей моей жизни. Только бабушка знала о ней. Это было и ее мечтой. Разве это справедливо?
Он потёрся щекой о шарф, который бабушка повязала ей на голову.
— Знай, с ней все будет хорошо.
— Нет. Не знаю. Как и ты не знаешь.
— Я доктор. Поверь мне.
— Я не говорю о ее здоровье.
— Бренна, если ты ей понадобишься, ты сможешь сесть на самолет и быть здесь на следующий день. Максимум два. Я смогу позаботиться о ней до твоего приезда. Ты знаешь, что так и будет.
— Я так сильно буду по ней скучать. — Закрыв глаза, она откинулась ему на грудь, и усталость сморила ее, и, к слову, она больше не могла сидеть прямо. — Я и по тебе буду скучать.
Затем она должно быть уснула. Она не услышала его ответа. Вскоре она почувствовала, как остановился Странник перед дверью конюшни, и Диллон разбудил ее. Он спешился, помог ей слезть из седла и кивнул в сторону дома.
— Если хочешь, собери вещи, и я отвезу тебя домой.
Она посмотрела туда, куда он указывал, и увидела, что дорога была расчищена, снег убран в сугробы по обеим сторонам.
— Здесь Санта останавливался?
Раздался его смех, и он открыл скрипучие ворота конюшни. Он завел Странника внутрь. Бренна последовала за ним.
— Бад Трэверс. Как только заканчивается ураган, мою дорожку расчищают первой.
— В Рождество?
— Расстройство желудка, пищевые отравления. Каждый год случаются.
Она думала об этом.
— Если ребята рассчитывают на твое присутствие, как ты повезешь меня домой?
Позаботившись о Страннике, он, наконец, пожал плечами, словно не был уверен в правильности своего решения.
— В Эшвилле есть врач, который выезжает на вызовы в тех случаях, когда я не могу. Мои пациенты знают его. В конце подъездной дорожки поставлю знак с предупреждением, что я не дома. Я могу взять отгул.
— Как насчет моей машины?
— Попрошу Бада отбуксировать ее сюда. Оставь мне свой номер телефона. Он сообщит тебе о повреждениях.
Она могла подождать машину. Остаться здесь, пока не убедится, что полностью проиграла. И что это даст? Даст ей еще один день или два в постели Диллона? Время, которое лишь отложит необходимость собрать вещи в Роли?
Она взяла на себя обязательства. У нее были обязательства. Она не могла просто так взять и передумать. Кто так делает? Она сомневалась, что так делала бабушка или ее друзья.
Он был прав. Пришло время ехать домой.
Хоть она и чувствовала себя бездомной, но время пришло.
Глава 12
Диллон задумался, сможет ли он вообще когда-либо уснуть. С тех пор, как Бренна врезалась в сугроб, он потратил столько часов думая и беспокоясь о ней, представляя совместную жизнь. И да, то, как он будет заниматься с ней любовью.
Такое пробуждение было намного лучше, чем жить с закрытыми глазами, как он делал годами. Намного лучше, если быть честным. Да, он встречался с женщинами, когда был врачом скорой помощи, и он несколько раз составлял компанию женщинам-солдатам, желающим интима.
Но по какой-то причине Бренна была первой женщиной, которую он хотел бы снова затащить в постель. И это удивляло его. За время, прошедшее с его службы, он не делал так много, как за прошедший день. Он сомневался, что для него так будет всегда, но она этого заслуживала.
Сейчас она лежала рядом с ним, была в своей постели, в своей квартире в Роли, на своей стороне кровати, но отвернувшись от него, её плечи тихонько поднимались каждый раз, как она вдыхала. Больше всего ему сейчас хотелось обнять неё, но он боялся её разбудить.
Чем дольше она спала, тем дольше ему не надо было вставать и одеваться, чтобы вернутся в горы без неё. Он не будет думать о том, увидит ли её снова, хотя сейчас это было его единственной мыслью, и от неё ком становился в горле, а грудь сдавливало так, что он не мог пошевелиться.
— Я слышу, как ты думаешь, — сказала она хриплым после сна голосом.
Он повернулся к ней, подражая её позе, опустил руку на её талию, положив ладонь между её грудей. Он будет скучать по этому. Он будет скучать без неё.
Боже, уже скучает, признался сам себе он, с трудом проглатывая ком в горле.
— Не хотел будить тебя.
— Я не спала. — Она крепче прижала его руку к себе, переплетая пальцы. — Просто я притворяюсь лучше, чем ты.
— Мы все еще говорим о сне, верно?
Тихонько рассмеявшись, она повернулась к нему, отчего её волосы упали ему на грудь.
— Ничего из того, что было ночью, не было притворством. Ты… потрясающий.
Его эго было не единственным, что увеличилось от этих слов.
— Приятно слышать.
— О, прекрати. Как будто ты не знал этого.
— Мужчина никогда не знает всей правды.
В мягком свете, что проникал в её комнату, он мог видеть, как выражение её лица сменилось с радостного на печальное.
— Всю правду? Даже если я скажу, что не хочу, чтобы ты уезжал? Даже если скажу, что хочу, чтобы ты остался со мной, пока я не улечу в Африку?
Это единственное, без чего он мог обойтись. Мысль о том, что придется примириться с этими восьми тысячами миль, уже отправляла его в ад. А его отъезд из Роли … к тому же такой быстрый… вообще не вариант. Странник будет в порядке до его возвращения, но он уже пропустил вчерашний объезд, а он не мог ни написать, ни позвонить. А там были люди, которые ждали его, которых он не смог предупредить о своем отсутствии.
Люди, которые рассчитывали на него. Люди, которых он не мог подвести.
Но если бы Бренна сказала хоть слово…
— Мне нужно вернуться назад в горы.
Она нежно посмотрела на него и ее глаза увлажнились.
— Такое чувство, что мы знакомы вечность. Словно я покидаю своего лучшего друга. Я с трудом расстаюсь с бабулей, а теперь к этому списку добавился ты.
Он протянул руку, отбросил с её лба прядь волос, и не смог ничего сказать.
— Шшш.
Она покачала головой, и слезы потекли из уголков её глаз. Она подняла руку, прикрывая лицо, провела большим пальцем вдоль скулы, сжала губы вместе, но они всё еще дрожали.
Эта дрожь убивала его. Чертовски убивала.
— Бренна, дорогая. Пожалуйста, не плачь.
— Как я смогу оставить тебя? — спросила она, и её голос понизился до шепота. — Как я узнаю, что ты в порядке?
— Со мной будет всё хорошо. — Он взял её за руку, повернул запястьем вверх и поцеловал ладонь, почувствовав солоноватый вкус её слез, которые был не в силах остановить. — Я буду в порядке.
— Я попрошу бабулю присматривать за тобой, — сказала она, лаская рукой его шею, плечи, пока они оба не ощутили дрожь, а её соски затвердели у его груди.
— Она уже это делает, — сказал он, несмотря на то что его тело напряглось. — Мы просто притворяемся, что я проверяю её.
— Я рада. — Она потерлась о него бедром, отчего его эрекция ткнулась в неё, вызвав у него низкий первобытный стон. — Будет проще, если я буду знать, что вы двое есть друг у друга.
— Не для меня. — Для него ничего не будет проще. Она даже не знала, что смогла дать ему за это короткое время, что они знакомы, и мысль о том, что он так скоро потеряет её… Он не мог потерять её. Он даже думать об этом не мог.
Время залечивает все раны, верно? Пока он не нашел ничего правдивого в старой поговорке, но может быть…
— Всё будет не так плохо. Вот увидишь. — Её рука скользнула вниз между их тел, большой палец лег на эрегированную головку. — Время пролетит быстро, и кто знает. Возможно, в следующем году, мы встретимся в это же время…
— В это время в следующем году тебе лучше бы быть в моей постели, — простонал он, не веря в то, что она сказала — ни о времени, ни о том, как плохо или хорошо все будет. Он верил только в то, что связан с ней и его тело нуждалось в ней.
Он перевернулся, взял презерватив с прикроватной тумбочки, и даже не дал себе вздохнуть, пока не оказался внутри неё. Она скрестила ноги на его спине, приподнимая бедра, чтобы позволить ему войти глубже.
А потом он начал двигаться, медленные размеренные движения, которые она встречала синхронными толчками, притягивая его ближе. Поддерживая его баланс и уверенность. Он не хотел, чтобы все заканчивалось, и именно это говорил ей язык его тела, волна тепла, поднимающаяся между ними, и ритм сердец, стучавших в унисон.
Её пальцы двигались по его спине, зарывались в волосы, изучали линии его уха, бровей и горбинку носа. Она поцеловала его, её язык скользнул между его губ в поисках его языка, звуки, которые она издавала — стоны и вскрики, как воздух проникали в него.
Ничто в его жизни не предвещало такого… такой разрядки, такого желания. Он недоумевал, как она догадывалась о том, в чем он нуждался, если он и сам не мог словами выразить это. Да и слова не имели значения. Она приподнялась под ним, грудь к груди, бедра к бедрам и, вскрикнув, кончила. Он кончил следом, а сила его чувств разрывала его.