— Типа того. Бьюсь об заклад, такого странного зрелища тебе видеть не приходилось.
— Сильно в этом сомневаюсь.
— Мы еще в дом не вошли. — Дрейк повернулся ко мне. — Там еще эта собака. Джон сказал, что она, похоже, твоя.
За занавесками ничего не было видно, и поэтому я подошел к двери и заглянул в гостиную через декоративное окошечко. На кожаном диване сидела девушка чуть моложе меня, с шелковистыми рыжеватыми волосами, собранными в хвостик. Редкие пряди падали на гладкий лоб и прекрасные карие глаза. Короткие шортики практически не скрывали самую идеальную пару загорелых бедер на свете. Я невольно пригладил волосы и внезапно с ужасающей ясностью осознал каждый дефект своего тела, вплоть до последней унции жира и шрамика на щеке.
С такой внешностью я бы тоже носил шорты в октябре. Уволился бы с работы, целыми днями сидел бы дома и ласкал себя. Кстати, брился ли я сегодня?
Рядом с диваном на полу лежал труп.
— Это и есть метеоролог? — спросил я.
— Ага, — подтвердил Дрейк.
— Вы видите девушку, сидящую на диване?
— Слушай, приятель, я же сказал, что мы пытались привести ее сюда, но собака…
— Я без иронии. Просто хочу знать, видите ли вы ее.
— Это Крисси Ловлейс, соседка. Она не сдвинулась с места с тех самых пор, как мы прибыли сюда. Мы подавали ей сигналы, но все без толку. Она словно в отключке.
— Значит, его убила она?
— Нет, ему вырвала глотку собака. Она все еще там. В том-то все и дело — каждый раз, когда мы пытаемся войти, она…
— Черт побери! Какая жалость, что в городе нет особого департамента, который занимался бы… ну, отловом животных, что ли. Нет, постойте — он у нас есть. Называется «Департамент по отлову животных». Дать вам их номер?
— Секундочку, — сказал Джон. — Говоришь, это сделала Молли?
Он повернулся ко мне.
— Дейв, помнишь, мы однажды тыкали в нее палкой ровно двадцать три минуты, а она даже не зарычала? Молли не могла сделать такое с человеком.
— Вы ничего не понимаете, — сказал Дрейк. — Мои ребята боятся даже войти туда, и я их не виню. Там что-то… сверхъестественное.
Я снова заглянул в окошко.
— Никакой собаки не видно. Не понимаю, почему нельзя просто…
Появилась Молли — рыжий ирландский ретривер, или кто уж она там, отмытый с шампунем и расчесанный до идеального состояния. Похоже, новый владелец заботился о ней куда лучше, чем я. Девушка и Молли могли бы зарабатывать хорошие деньги, рекламируя товары для собак.
Так вот, эта ухоженная псина с окровавленной мордой, вытянув лапы, парила в воздухе примерно в трех футах от пола и медленно летала по комнате, словно кто-то подвесил ее на невидимые нити и заставил скользить по невидимым рельсам. Поравнявшись с дверью, собака повернула голову в мою сторону и произнесла четким, гортанным голосом:
— Я служу только Корроку.
И продолжила летать по комнате, словно маленький мохнатый дирижабль.
Снова-здорово.
Я отвернулся. У Джона было такое выражение лица, словно такие вещи происходят каждый день.
Ах да, парящий в воздухе пес. Весь необходимый инвентарь у нас в машине.
— Это увидела соседка, — сказал Дрейк. — Говорит, что Крисси гуляла с собакой по улице, а эта чертова зверюга сорвалась с поводка, как из пушки помчалась по лужайке, прыгнула в окно и за полсекунды вырвала Филипу глотку. Наверное, мисс Ловлейс вбежала в дом за собакой, зарыдала, а затем отключилась. Не смогла перенести увиденного. Я бы тоже не прочь — отключиться, конечно, а не рыдать.
— Подождите, — возразил я. — Вы слышали, что сейчас сказала собака?
— Сказала? Она залаяла…
— А, ну ладно. Посмотрите на собаку: сейчас она…
— Парит над полом.
В любой другой момент тот факт, что странные штуки вижу не только я, успокоил бы меня. Но сейчас он означал, что игра идет по другим правилам.
— Нам с Джоном нужно потолковать. Мы ненадолго.
— Рвем отсюда когти. Наша цель — супермаркет, отдел, где продают выпечку, — сказал я моему другу по дороге к машине.
— Дейв, все эти копы видели, как собака летает по воздуху и творит черт знает что. Это что-то новенькое.
— Это что-то новенькое? Джон, а почему она вообще летает?
— Это все из-за «соуса», верно? Она хлебнула его больше, чем любой из нас. Я вообще не понимаю, как она жива осталась. Может, он наконец на нее подействовал.
— Теперь, когда прошло столько времени? Полный бред.
— Слышал, что она сказала?
— «Я служу только Корроку».
От этого бессмысленного слова у меня по коже побежали мурашки, но я не мог понять почему. Мой мозг приблизился к разгадке, но внезапно уклонился от цели, да так резко, что мысль едва не вылетела у меня из головы.
— Уверен? — спросил Джон. — Мне показалось, что она сказала: «Я служу только року», и я готов с ней согласиться.
— Проехали, Джон.
— А кто такой Коррок?
— Не знаю.
Отдел мозга, ответственный за отрицание, работает с повышенной нагрузкой, чтобы я и дальше пребывал в этом состоянии.
Покопавшись в бардачке, Джон вытащил пакет каких-то сладостей, которые кто-то прислал мне по почте. Сумасшедшие мне много что присылают. Чаще всего я кладу эти вещи на полку в сарае и забываю о них.
Мы вернулись к дому; я вытряхнул из упаковки конфету, медленно повернул ручку двери, просунул в щель голову и правую руку.
Молли, Парящая Собака, висела в воздухе шагах в десяти от меня, за диваном и своей невероятно сексуальной новой хозяйкой. Я вытянул руку с зажатой в ней конфетой, и это немедленно привлекло внимание Молли.
Бросив лакомство на пол, я выскользнул за дверь. Молли подплыла к конфете, наклонилась так, чтобы морда оказалась рядом с полом, и слизнула белую штучку.
Ничего не произошло. Джон уже собирался сказать «Не сработало», как вдруг раздался хлюпающий звук и треск — КЕРРРААЧЧ! — и Молли взорвалась, словно мясная пиньята на празднике для очень сильных невидимых детей.
Полицейские позади нас радостно завопили. К нам подошел Дрейк.
— Черт побери, что это было?
— «Мятный завет», — ответил Джон за меня. — Конфеты, на которых написаны стихи из Библии. Такие сладости можно купить в любом христианском книжном магазине. Мы надеялись просто изгнать из Молли силы зла, но…
Джон деловито пожал плечами.
Бывает и такое.
— Ладно, — сказал Дрейк. Давайте проясним один вопрос. Никаких разговоров об этом. В протоколе напишем, что собака напала на человека. Здесь все уберут, погибшего похоронят, копы вернутся домой, к женам, и постараются вести себя так, словно мир не сошел с ума.
— Да, наверное, так будет лучше… — начал я.
Дрейк резко повернулся ко мне.
— Заткнись. Я еще не закончил.
Он снова посмотрел на Джона.
— Я хочу узнать кое-что. Это твоя собака, верно?
— Не моя, а Дейва. Но она принадлежала разным людям…
— Эй. Посмотри туда. Тут человек погиб, понимаешь? Мы оба знаем, что здесь, в этом городе, творятся… странные дела. Так было всегда. Раньше в полицейской форме ходил мой отец, он тоже рассказывал мне разные истории. Но я никогда не видел ничего подобного.
Джон поднял руки, словно защищаясь.
— Мы тоже.
— В прошлый раз, когда начались странности — на вечеринке погибли подростки, пропал полицейский, — без вашего участия не обошлось. Так что не играй со мной в кошки-мышки. Если тебе что-то известно, скажи мне об этом, чтобы я подготовился.
— Мы не знаем, что происходит. Пока не знаем, — сказал Джон.
При слове «пока» мне страшно захотелось врезать Джону по почкам.
— Дайте нам поговорить с девушкой. — Мы посмотрели на Крисси, которая все так же неподвижно сидела на диване. — До того, как приедет психиатр, или уж кого там вы приглашаете для перезагрузки таких людей.
Дрейк пристально посмотрел на Джона и, похоже, решил рискнуть.
— У вас две минуты.
— Отлично. — Джон бросился в дом, но Дрейк остановил его, схватив за локоть.
— Эй!
— Ага.
— Это конец света?
Коп сказал это абсолютно серьезным тоном: так мужчина средних лет спрашивает у врача, злокачественная ли опухоль. Я чуть в штаны не наложил от страха.
— Мы тебе позвоним, если узнаем, — ответил Джон.
Мой друг направился к дивану, но я невольно остановился у огромной лужи красного месива, которое когда-то было собакой.
Рядом с головой псины лежал ошейник с окровавленной биркой.
«Я — Молли. Пожалуйста, верните меня…»
— Прощай, Молли, — пробормотал я. — Из всех собак, которых я знал, ты лучше всех водила машину.
Я уже хотел отвернуться, но тут заметил кое-что еще. Из кучи собачьего фарша торчала лапа, а на ней — на подушечке, там, где у человека ладонь, — виднелся как будто вытатуированный знак: маленький черный символ, похожий на знак «пи». Я указал на него Джону, и он предложил мне забрать лапу домой для дальнейшего изучения. Я решил, что это не настолько важно. Кто знает, может, знак поставил заводчик. Раньше я этого символа не видел, но, с другой стороны, часто ли мы рассматриваем собачьи лапы?
Крисси Ловлейс не хотела ни разговаривать с нами, ни даже глядеть на нас, однако нам удалось поднять ее на ноги. Мы пошли на задний двор, по дороге успокаивая девушку какими-то стандартными фразами.
Как только мы скрылись из виду, Джон взял Крисси за плечи, развернул к себе и поднял руку с дымящейся сигаретой.
— Мисс, видите это? Если будете молчать, я вас обожгу.
Нет ответа.
— Мэм, — заговорил я, — на вашем месте я бы его не злил. Я, к примеру, хороший, разумный человек, но вот мой друг — настоящий псих, и, если он заведется, остановить его я не смогу. Может, хотите поговорить со мной?
Она не ответила.
Джон ткнул горящей сигаретой в ладонь девушки. Сигарета зашипела.
Крисси завопила.
— Что вы делаете, черт возьми? — заверещала она, бешено махая рукой.
— Мэм, ситуация серьезная, — сказал Джон тоном, в котором не было ни капли симпатии. — Здесь уже есть один труп, а если вы нам не поможете, то дальше будет только хуже. Мне очень жаль, что вам пришлось стать свидетельницей такого ужасного зрелища, но сейчас не время замыкаться в психологической раковине. Помогите нам, а вытеснением воспоминаний займетесь позже.