— Чем это она занимается? — спросил я.
— Танцует, что ли. Это еще не самое странное.
Я уже знал, что самое странное: за ней стоял знакомый черный силуэт, похожий на человека, с ног до головы обмазанного смолой, облик человека, которого аккуратно вырезали из этого мира…
Я закрыл глаза.
Че-е-е-ерт.
— А что говорит Эми? — спросил я у сисек Марси.
— Эми считает, — ответил за них Джон, — что на фотографии она одна в пустой комнате.
— Джон, но это невозможно! Вторая фигура либо есть, либо нет.
— Ты очень удивишься, если я скажу, что уже знаю ответ на этот вопрос? Марси этот силуэт тоже не видит; его видим только мы с тобой. Такие дела. Я тут подумал: может, ты притворишься Эми? Наденешь рыжий парик, пижаму и ляжешь в ее постель — тогда, может, похитят не Эми, а тебя. В общем, побудь с ней.
Обратите внимание на то, как просьба «может, ты сделаешь?» через несколько секунд незаметно превратилось в приказ. Если бы я ответил «нет» на первый вопрос, то подразумевалось бы, что я не могу, что это невозможно. Но если я откажусь сейчас, тотем самым заявлю, что не буду делать это. То есть могу, но отказываюсь, потому что я равнодушная сволочь. Очень тонко.
Хм-м… а как в этой ситуации поступили бы сиськи Марси?
— Ладно.
— И приглядывай за Молли. Следи за тем, не станет ли она вести себя необычно. Что-то мне не нравится, как она взорвалась, а потом воскресла.
— Мне пора на работу. Рад был видеть тебя, Марси.
Я встал. Марси тоже поднялась — и к моему полному удивлению, обняла и прижала меня к себе, а затем села на свое место.
— Похоже, тебе было нужно, чтобы кто-нибудь тебя обнял, — улыбнувшись, сказала она.
Может… СЕЙЧАС?
— М-м, спасибо. — Я смущенно замялся, а затем пошел прочь.
За моей спиной Марси сказала Джону:
— Так на чем я остановилась? Ах да, я выбежала на улицу и внезапно поняла, что на мне нет штанов…
Я вернулся в магазин и доработал свою смену, потому что я полный придурок. В шесть пришел Джефф, посмотрел на вьюгу и объявил, что магазин закрывается до утра.
Я заехал домой переодеться и нашел в почтовом ящике плотный коричневый конверт. Адрес отправителя был мне незнаком. Мой адрес написан от руки, печатными буквами, словно писал ребенок.
Вскрыв конверт, я обнаружил игрушку из детского обеда в «Бургер кинге» — картонные очки с пластиковыми линзами; на дужке красовался логотип «Скуби-Ду». На очках кривыми «страшными» буквами выведено слово «Призрак-визор». Я надел их и увидел полупрозрачное мультяшное изображение улыбающегося призрака. В конверте лежала желтая наклейка с надписью: «ПАМАГИТЕ Я ТОЖИ СЛИЖУ ЗА ПРИЗРОКАМИ МУ МУ МУУУУУ ЖОПОТРАХ».
Мило.
Я бросил конверт на пассажирское сиденье и по дороге к дому четыре раза едва не поскользнулся на льду. Нужно расчистить дорожку, пока почтальон не сломал себе шею.
Точно. Лопата лежит в сарае…
Примерно час спустя я вышел из магазина хозтоваров с новенькой лопатой для уборки снега. Уже стемнело, и я отправился к дому Салливанов.
Дверь открыла Эми с тем особым выражением лица я-так-рада-видеть-тебя, которое обычно встречаешь у сумасшедших и собак. Очки в тонкой оправе ей шли — вчера я их не видел, но наверное, на ночь она их снимала. Вдобавок Эми, похоже, потратила много времени на укладку волос. Джинсы и босые ноги с крошечными красными ногтями; я замерз от одного их вида. Еще я заметил, что у нее по-прежнему нет левой кисти.
— Привет! — пропела Эми. — Заходи!
На пороге стояла Молли, разглядывавшая меня с полным безразличием.
— Смотри, Молли, это Дэвид! Помнишь Дэвида?! — сказала девушка, повернувшись к ней и указав на меня.
Это же он тебя взорвал!
Собака пошла прочь и, клянусь, при этом презрительно фыркнула. Эми провела меня в гостиную. На экране телевизора какой-то седой мужчина молча смотрел в камеру. Наверное, это канал Пи-би-эс. На стене висела картина — черный бархатный Иисус, нарисованный в стиле комиксов. Горела одна настольная лампа, и в результате примерно половина комнаты была погружена во мрак.
Из всех жутких мест, где можно провести ночь…
— У тебя глаза красные, ты устал, да? — сказала Эми.
— Я не спал. Голова болела.
Такое чувство, словно эльфы вонзили в мозг рыболовные крючки и тянут…
— Я сейчас!
Эми чуть ли не вприпрыжку побежала на кухню.
Викодин.
Я сел на диван и снова посмотрел на экран телевизора: показывали все того же старика. Лицо странной формы. Он наклонился, что-то прошептал тому, кто находился за кадром, а затем снова посмотрел в камеру. Странное дело: он, казалось, смотрел на меня.
Снова прискакала Эми; в руке она держала зеленый флакончик экседрина, а локтем прижимала к боку бутылку красного «Маунтин дью».
— Кабельное отрубилось, — сказала девушка, кивнув в сторону телевизора. — Надеюсь, ты захватил что-нибудь почитать.
Я заметил, что старик смотрит прямо на меня.
ЧЕРТ.
Экран мигнул, почернел, потом на нем появилась картинка Эм-ти-ви — какое-то реалити-шоу с девочками-подростками, визжащими друг на друга.
Эми поставила бутылку передо мной.
— Смотри, телевизор заработал! Джон сказал, ты любишь вишневый «Маунтин дью». И если что не так, это все его вина…
Милая, он не вишневый. Он КРАСНЫЙ.
— Нет-нет, все в порядке. Спасибо.
Я изучил экран телевизора — ничего, кроме верещащих девочек.
— Он то включается, то выключается, — сказала Эми.
— Это все из-за мороза. Джон сказал, что видел стаю птиц, которые примерзли к проводам и не могли взлететь.
— Для Джона шутка важнее правды, — ответил я и бросил взгляд на напольные часы; они тикали, но, похоже, спешили часов на семь.
Картинка на экране телевизора исчезла, сменившись помехами.
— Вот видишь! — воскликнула Эми.
— Когда сигнал пропадает, на экране только помехи? — спросил я.
— Ну да.
— Ничего больше? Никаких других программ?
— Нет. А что?
Я пожал плечами. Старика она не видела.
Эми пыталась завязать разговор, но я лишь неопределенно мычал в ответ и наконец сумел загнать Эми обратно в ее комнату. Я посмотрел на напольные часы…
12:10.
…понял, что они абсолютно бесполезны, и снова взглянул на свои:
19:24.
Черт побери, ночь будет долгая. Гм, если в полночь Эми снова похитят, можно улизнуть и поспать у себя дома — никто и не заметит.
Перед диваном стоял журнальный столик; на полке под столешницей лежали несколько журналов. «Космо». Я взял верхний и начал листать. Женщина топлесс. Другая женщина, абсолютно голая, если не считать взбитых сливок в самых интересных местах. Еще две страницы: обнаженная мужская задница. Даже на канале «Синемакс» обнаженки меньше. Я взглянул на бархатную картину и внезапно почувствовал, что совершаю святотатство, разглядывая обнаженных моделей. Я засунул журнал обратно под столешницу и кивнул скверно нарисованному Иисусу, прося у него прощения. Потом еще раз взглянул на часы.
19:25.
Я откинулся на спинку дивана и задрал ноги. Мне показалось, что я лежу на груде кирпичей, накрытых войлоком. Может, если перевести все часы на полночь, похитители появятся раньше?
В прошлом году мы с Джоном расследовали один случай в Висконсине: загорелся некий человек, ехавший в своем зеленом «олдсмобиле». Один из свидетелей утверждал, что в момент взрыва языки пламени образовали огромную сатанинскую лапу. Мы отправились туда, поговорили с людьми и вернулись ни с чем. Но в конце концов нам позвонил один мальчик-гот, серьезно увлекавшийся сатанизмом, и сказал, что заключил сделку с сатаной; по условиям соглашения он должен был убить своих родителей, но отказался сделать это, когда мама неожиданно купила ему игровую приставку. Оказалось, что у этого парнишки тоже был зеленый «олдсмобиль».
Демон-мститель перепутал машины и поджарил не того человека. Значит, они тоже ошибаются, тоже могут перепутать людей. Тот парень страшно переживал, и с тех пор каждый вечер вставал на колени и молил Бога дать ему еще один шанс. Так что я — ради собственного благополучия — теперь молюсь о том, чтобы обитателей тьмы как-нибудь не разозлил Брэд Питт.
Веки отяжелели. На противоположной стене шевельнулась какая-то тень — наверное, по улице проехала машина. Я закрыл глаза.
Снова их открыл. Стало темнее. Много ли времени прошло? На стене снова тень — длинная, похожая на человека.
Нет, это дерево…
Рядом с ней появилась еще одна, другая. Целый лес ползущих теней. Может, все это мне снится? Внезапно передо мной возникла тьма — черное, как смоль, пятно, в центре которого находились два огненных шара, два горящих уголька, парящих в нескольких дюймах от меня.
Я резко сел; мышцы готовы к бою от бурлившего в крови адреналина. Комната снова стала нормальной; одинокая тень все еще виднелась на стене — тень одинокого дерева, растущего во дворе. Я подошел к тени, прикоснулся к ней. Она не отреагировала. Это хорошо.
Мои часы.
23:43.
Я взлетел по лестнице и ворвался в спальню, напугав Эми. Девушка сидела на кровати, скрестив ноги. Перед ней стоял ноутбук; рука с пригоршней «читос» замерла на пол-пути ко рту.
— Как ты можешь одновременно есть и печатать? Весь компьютер будет в этой оранжевой дряни!
— Ну…
— Пошли вниз. Чему быть, тому не миновать, но я хочу быть на первом этаже и рядом с дверью.
— Зачем?
На тот случай, если придется бежать наутек, визжа от ужаса.
— И обуйся. Мало ли что.
23:52.
По телевизору снова показывали обычные программы: стандартный комплект кабельных каналов для человека, который редко смотрит телевизор. Ни одного канала с фильмами. Я выключил телевизор и повернулся к Эми. Она сидела на жестком диване и сердито грызла ноготь на большом пальце.
— Чего мы ждем? — спросила она.
— Чего угодно. Буквально чего угодно.