Император изменился в лице.
— Это вовсе не моя дерзость, а священный приказ вдовствующей императрицы! — ответил на его взгляд евнух.
Гуансюй, который и без того весь кипел от злобы, пришел в страшную ярость при вести о том, что тетка старается подавить его своими указами. Не раскрывая рта, он с силой пихнул евнуха ногой».
В 1898 году Гуансюй попытался отстранить тетку от управления страной, провести некоторые необходимые реформы. Цыси, узнав о заговоре, жестоко расправилась с его участниками, а самого императора сделала своим узником до конца его жизни. Евнух же по имени Коу был обезглавлен только за то, что осмелился посоветовать императору самостоятельно подбирать себе личных слуг, чтобы избежать шпионажа со стороны Цыси.
Итак, любимой наложницей Гуансюя была Чжэньфэй, отличавшаяся красотой, непосредственностью и живостью характера. Своими беспрестанными проделками она резко выделялась среди напыщенных и скрытных придворных дам. Не особо связывая себя условностями, Чжэнь для развлечения разгуливала по дворцу в платье евнуха, а то и в костюме самого императора. Красавица не только прекрасно декламировала и пела, она любила, запершись с императором в павильоне Ян-синдянь, обсуждать государственные дела и даже строить планы проведения в стране прогрессивных реформ. Все это вызывало огромное недовольство вдовствующей императрицы Цыси и, когда она раскрыла заговор императора Гуансюя, то ее гнев обрушился и на Чжэнь. Почти два года наложница провела на положении арестантки.
Восстание ихэтуаней в 1899 г. (буквально — «отрядов гармонии и справедливости») против иностранного вмешательства в экономику Китая
В это время Китай сотрясало восстание ихэтуаней. Началось оно как протест населения против продажной политики правящей верхушки и жестокой эксплуатации, но в конце концов умелой рукой правительства было направлено против иностранцев. По всей стране начались погромы и убийства миссионеров и предпринимателей. В 1900 г. из 450 христиан, состоявших при русской Пекинской духовной миссии, 215 были убиты.
Летом 1900 г. восставшие в Пекине при поддержке правительственных войск осадили квартал иностранных посольств и пытались взять его штурмом. Тогда на побережье Китая высадился военный десант, в который входили отряды девяти государств, в том числе Великобритании, Франции, США, России и Японии. В середине августа десант подошел к Пекину и взял его штурмом, сняв осаду посольств. Императорский двор бежал в город Сиань.
А накануне бегства в одном из дворцов Запретного города разыгралась драма: Цыси в сопровождении евнухов явилась в покои, где находились Гуансюй и наложница Цзинь. Во двор втащили наложницу Чжэнь, и вдовствующая императрица сообщила ей, что решено всем ехать в Сиань, но путь далек и полон трудностей, неприятель может захватить караван и надругаться над женщинами, поэтому наложнице Чжэнь предлагается покончить жизнь самоубийством.
Чжэнь попыталась что-то возразить, но Цыси холодно усмехнулась и произнесла: «Нечего болтать, умрешь на моих глазах». Несмотря на мольбы о пощаде и душераздирающие крики наложницы никто не посмел вступиться за нее. Присутствующие только рыдали. Поскольку Чжэнь сама не торопилась наложить на себя руки, один из евнухов схватил ее и, удушив, втиснул ее тело головой вниз в узкое отверстие колодца. Впоследствии этот евнух был повышен в ранге.
Только в 1901 г. останки Чжэнь извлекли из колодца и захоронили на пустыре за городскими воротами Сичжимэнь. Впоследствии было принято решение о перенесении их на Западные гробницы одновременно с погребением императора Гуан-сюя. Рядом с Чжэнь покоится и ее сестра — наложница Цзинь.
Колодец, куда по приказу Цыси бросили несчастную Чженьфей
Укрепив свою личную власть, Цыси в 1856 г. покончила с регентством принца Гуна и отодвинула его на второй план. Император Гуансюй в 1875 г. умер от сифилиса, коим его наградила «цветочная девушка» из публичного дома. Его пристрастию к посещениям злачных мест негласно потакала сама Цыси.
В 1881 г. Цыси отравила свою сорегентшу Цыань. Существует версия, что, заподозрив великого князя Чуня в покушении на власть, Цыси отравила его. Устранив всех своих потенциальных противников, вдовствующая императрица Цыси 43 года (с 1865 по 1908 г.) единолично правила Поднебесной, наслаждаясь всеми радостями жизни вплоть до своей естественной смерти от дизентерии 15 ноября 1908 года.
Цыси питала страсть не только к изысканным блюдам, но и к дорогим и изысканным нарядам и драгоценностям, особенно к жемчугу и нефриту. Эти бесценные сокровища хранились в 6 тысячах коробках в специальных комнатах. Среди них выделялся один особо крупный жемчуг — Цыси дорожила им и носила его в особо торжественных случаях.
Интересно подробное описание сокровищ вдовствующей императрицы и ее многообразных роскошных нарядов, которые приводит в своей книге Дерлин.
«Ее величество ввела меня в комнату, где показала мне свои драгоценности. С трех сторон эта комната от пола до потолка была заставлена полками, на которых находилось большое количество коробок из черного лака — в них хранились всевозможные драгоценности. На некоторых коробках были наклеены желтые ленты с надписями, рассказывающими о содержимом. Ее величество, указывая на один из рядов коробок, расположенных с правой стороны комнаты, сказала: „Здесь я храню самые любимые украшения — их я ношу ежедневно, а в остальных коробках находятся украшения, которые ношу только в особых случаях. В этой комнате около трех тысяч коробок с драгоценностями. Еще больше находится в другой комнате, которая охраняется“.
Цыси на прогулке. Фото 1903 г.
Мне было предложено принести пять коробок, стоявших в первом ряду на полке, и поставить на стол. Она открыла первую из них, и я увидела необычайной красоты пион, сделанный из коралла и нефрита, его лепестки дрожали, словно это были живые цветы. Цыси прикрепила пион к наколке на голове. Затем она открыла другую коробку и вынула из нее великолепную бабочку, также из коралла и нефрита. В двух коробках находились золотые браслеты и кольца, отделанные жемчугом и нефритом. В последних двух коробках были ожерелья из жемчуга. Таких изумительных вещей я никогда не видела.
Одна из фрейлин принесла несколько платьев-халатов для выбора. Ее величество осмотрела эти халаты и сказала, что ни один из них ей не подходит, и велела унести. Я бросила взгляд на халаты и была поражена их совершенной красотой, удивительной расцветкой и красочной вышивкой. Вскоре та же фрейлина вернулась с еще большим количеством халатов, из которых Цыси выбрала один — цвета морской волны, расшитый белыми аистами. Она надела его и, осмотрев себя в зеркале, решила, что нефритовая бабочка ей не пойдет, сказав при этом мне: „Вы видите, я очень щепетильна даже в отношении к мелочам. Положите ее обратно в коробочку и принесите мне жемчужного аиста из коробки номер тридцать пять“. Я направилась в комнату, где находились драгоценности. К счастью, быстро нашла № 35 и принесла ее Цыси. Открыв коробку, Цыси взяла аиста из жемчуга, обрамленного серебром, и приколола к волосам. Затем одела короткий жакет розового цвета, разукрашенный вышивками в виде аиста. На ее носовом платке и туфлях также были вышиты аисты. Знаменитый головной убор Цыси украшали 3500 жемчугов изумительного цвета, различных по размеру и по форме. Когда Ее величество полностью облачилась в свои наряды, она выглядела словно дама-аист».
Императорский трон в Запретном городе
Для повседневной носки у Цыси имелось более 300 платьев-халатов, которые хранились в лакированных коробках, обвязанных желтым шнурком. Каждый халат отделывался жемчугами и нефритом. Зимой императрица предпочитала носить халаты из атласа на меховой подкладке, учитывая холода, а летом — из тонкого шелка с вышивками. Рукава халатов расшивались тесемками; на шее императрицы красовались изысканные воротнички. Поверх платьев-халатов она набрасывала накидку в виде сетки, сшитую из жемчугов и отделанную кисточками из нефрита. Накидка застегивалась двумя нефритовыми пряжками.
Итак, мы видим, что предметом особого внимания Цыси были ее туалеты. Она часто говорила приближенным: «Я люблю сама хорошо одеваться и видеть других изысканно одетыми. Мне доставляет необычайное удовольствие любоваться наряженными девушками. Это порождает во мне мечту быть вновь молодой».
Часто руки Цыси украшали два браслета: один — из жемчуга, другой — из нефрита. На пальцах было несколько нефритовых колец. Браслеты и кольца имели изображение бабочек. Для предохранения длинных ногтей от обламывания на среднем пальце и мизинце обеих рук императрица носила драгоценные наконечники-футляры длиной до 8 сантиметров.
Увлекаясь искусственными украшениями, Цыси, тем не менее, питала особую слабость к цветам, созданным самой природой, особенно к белому жасмину. Ее личные апартаменты, тронные залы, театральная ложа были щедро украшены всевозможными цветами. Китайцы не ставили срезанные цветы в воду, а держали их сухими в вазах и горшочках: считалось, что в таком виде они излучали больше аромата.
Любопытно, что уже на смертном одре Цыси прошептала тем, кто собрался у ее одра: «Трон дракона никогда больше не должен попадать под власть и влияние женщины».
Императрица любила красивую одежду и изысканные украшения
Идеалы женской красоты
В Китае представление о женской красоте всегда было довольно своеобразным. Это касается и представлений о совершенстве тела, и предпочтений в одежде.
Затворничество китайских женщин привело к тому, что любое выставление напоказ форм женского тела воспринималось как крайняя непристойность, независимо от того, происходило это в сфере искусства или в повседневной жизни. Китаец также считал, что выставлять женщину на всеобщее обозрение — это предел неприличия и убедительное свидетельство отсутствия цивилизованности. Поэтому когда он видел скульптуру женщины на высоком постаменте в нью-йоркской гавани на виду у каждого, кто приезжает в Америку, он считал, что нет ничего более поразительного, чем сей факт. Таким образом, в то время как на Западе тело женщины рассматривалось как источник вдохновения, как высшая форма совершенства и гармонии с природой, как понятие свободы в нашем примере с Нью-Йорком, то китаец считал, согласно канонам китайского искусства, что красота тела женщины определяется его гармонией с природой.