Этих писем Александр не показывал никому. Но сегодня, когда Гефестион взял из его рук этот свиток, царь позволил прочесть письмо.
Гефестион прочел. Александр тут же снял с руки перстень и приложил его печатью к устам Гефестиона. Гефестион понял – надо молчать.
– Я тоже не одобряю твоей щедрости, царь. Ты отдал Пармениону дворец Багоя. Целый дворец! Говорят, там одного платья на тысячу талантов. Ты посмотри хотя бы на Филоту: ведь сам царь персидский не жил так роскошно, как он!
Александр нахмурился. Да, среди его этеров творится что-то неладное. Филота совсем потерял чувство меры. Ходит в золоте. Держит множество слуг. Говорят, недавно купил охотничьи тенета на целых сто стадий длины… Все этеры натираются теперь в банях драгоценной миррой, а раньше оливковое масло больше жалели, чем сейчас мирру. У всех постельничьи, у всех массажисты. Тот ходит в сапогах, подбитых серебряными гвоздями. Этому для гимнасия привозят караваном песок из Египта… Где уж им теперь ходить за лошадью, чистить копье или шлем!..
– Да, ты прав, Гефестион. Если мы изнежимся, как персы, то и погибнем, как персы… Ты прав.
Прежде чем покинуть Пасаргады, Александр приказал провести его к гробнице царя Кира. Они вышли из города. Широкие белые тропы уводили куда-то в луга, к темнеющим вдали купам деревьев. В лугах поднималась густая сочная трава, которую называли мидийской[37], огромные табуны сильных, прекрасных коней паслись на зеленых просторах.
Гробница, сложенная из светлого камня, стояла в зеленой глубине старого сада. Она была похожа на вавилонский зиккурат – небольшая квадратная башня, пять крутых ступеней, а наверху усыпальница с высоким и очень узким входом.
Маги, охранявшие гробницу, почтительно стояли перед Александром.
– Где тело царя Кира?
– Там, царь. – Маги указали наверх.
Александр оглянулся на своих этеров.
– Кто-нибудь… Ну, вот ты, Аристобул. Влезь наверх, посмотри. И если все так, как они говорят, и тело царя Кира там, – укрась гробницу.
Аристобул, с ларцом, полным золотых венков и драгоценных украшений, ловкий, худощавый, быстро взобрался на верх гробницы и протиснулся внутрь. Все молча ждали. Маги поникли головой – македоняне разорят гробницу, там много золота… Они оскорбят великого царя, они разграбят… И тогда им, магам, нечего будет делать здесь, придется покидать тихое, беспечальное место под сенью Кировой славы.
Аристобул появился из усыпальницы. Так же ловко он спустился вниз и встал перед царем несколько ошеломленный. Руки его были пусты.
– Ну, Аристобул?
– Да, царь. Царь Кир – там. Он в золотом саркофаге. Там стоит стол и золотые ложа. И одежда с драгоценными камнями. И оружие его лежит там! Много сокровищ!
Маги переглянулись, вздохнули и поникли еще больше.
– Эти сокровища принадлежат царю Киру, – сказал Александр. – А что ты видел там еще?
– Еще там есть надпись. По-персидски и по-эллински.
– Запомнил?
– Да. Там написано: «Человек! Я – Кир, создатель державы персов, и я был царем Азии. Поэтому не завидуй мне из-за этого памятника».
Александр задумчиво смотрел на безмолвную гробницу, одетую тенью, тишиной и прохладой.
«Он собирал государство, он воевал, его имя гремело по всему свету. Так и я соберу свое огромное государство, и мое имя будет греметь так же, как имя Кира, или еще громче».
– Берегите гробницу Кира. Этот человек был мудр и велик, – сказал Александр магам. – Где вы живете?
Маги, сразу повеселевшие – царь не стал грабить гробницу! – показали ему свои жилища, маленькие дома за оградой.
– Мы получаем каждый день овцу, мы довольны. И каждый месяц нам приводят лошадь – мы приносим ее в жертву великому царю Киру.
Александр простился с ними. Старый маг проводил его до ворот.
– Кир любил Пасаргады, – негромко рассказывал маг, следуя за царем, – ведь на этой равнине он победил Астиага, своего деда, индийского царя. Этот город и дворец царь построил в память своей победы!
Александр задумчиво кивнул головой. Да, это он знает.
На заре македонское войско покинуло Пасаргады.
– Не грабить! – с угрозой сказал царь военачальникам. – Не трогать гóрода – это город Кира!
Пасаргады остались нетронутыми.
Снова поход. Снова трудные дороги под палящим солнцем, пыль, жажда. Снова костры и палатки на отдыхе. Снова вперед, вперед, все дальше вглубь азиатской страны…
Погоня
Дарий засел в Экбатанах[38], собирает войско. Последние гонцы сообщили, что к нему пришли союзники – скифы и кадусии – и что Дарий собирается идти навстречу Александру.
Александр поспешно двинул армию через горы Паретакены. Обоз остался позади, повозки и вьючные животные не успевали за военными отрядами.
Македоняне перевалили горы и спустились в долины Мидии. До Экбатан оставалось три дня пути, а Мидия так спокойна, словно и не знает, что идет война. В этом было что-то странное и тревожное.
Неожиданно на дороге появился небольшой персидский отряд. Богато одетый, богато вооруженный перс, ехавший впереди, остановил отряд и сошел с коня.
Александр глядел на него с удивлением.
– Царь, я – Бисфан, сын царя Оха – Артаксеркса.
– Ты сын Оха – Артаксеркса?!
– Да.
– Что же ты хочешь сказать мне, Бисфан, сын Оха – Артаксеркса?
– Ты спешишь в Экбатаны, царь, чтобы захватить Дария. Но Дария нет в Экбатанах. Вот уже пятый день, как он бежал.
– У него есть войско?
– Есть, царь. Есть конница – тысячи три. И тысяч шесть пехоты.
Александр улыбнулся уголком рта:
– Немного!
Так. Снова бежал. Снова искать и преследовать.
– А что же думаешь делать ты, сын Оха? – спросил Александр.
– Я хочу поступить к тебе на службу, царь. Я буду верно служить тебе.
– А как же твой царь Дарий?
Бисфан, прищурясь, внимательно поглядел на Александра:
– Мой царь? Человек, который бежит теперь, сам не зная куда, предав свое царство, свою страну?
– Хорошо, – сказал Александр, – я принимаю тебя. Присоединяйся к моим конным этерам.
Бисфан поклонился и, вскочив на коня, последовал за отрядом царских друзей.
– Еще один перс… – прошло по рядам этеров. – Своих македонян ему мало!
Мидия встретила македонян прохладой долин, обильных пастбищ, зеленью садов, отягощенных плодами, поселений с полными закромами хлеба…
Экбатаны лежали у самых гор. Страна, покинутая царем и войском, не защищалась.
«Здесь персидские цари спасались от летнего пекла, – думал Александр, с наслаждением дыша свежим воздухом гор и леса, – они были правы. Македонские цари тоже будут приезжать сюда в летние месяцы… Ветер ходит по улицам – совсем как в Пелле!»
Древний акрополь стоял на плоской скале. Семь кирпичных стен окружало его. Зубцы этих стен были окрашены в семь разных цветов. Зубцы первой, наружной стены были белые, как снег на горах. Зубцы второй стены – черные, как уголь костров. Зубцы третьей – красные, как весенние маки на склонах гор. Четвертой – голубые, как вода у берегов Александрии. Пятой – цвета меда. Шестой – посеребренные. И зубцы седьмой, внутренней, самой высокой стены хранили следы старой, потускневшей позолоты.
Александр еще в детстве слышал, что где-то очень далеко есть такой дворец, – Аристотель рассказывал о нем. Но тогда это казалось чем-то нереальным, похожим на легенду. А теперь вот оно, это здание, овеянное волшебством древности, стоит перед его глазами.
Александр, волнуясь, вошел во дворец мидийского царя Астиага. Здесь, в этих залах, когда-то бродил маленький черноглазый внук царя Куруш. В эти двери он входил. По этим лестницам поднимался. Отсюда он глядел на темные шапки лесистых вершин и вспоминал пастуха Митридата… Отсюда Куруш ушел в Персию и поднял восстание против Астиага. Странно его звали – Куруш. Куруш! Эллину трудно выговорить такое имя, Кирос, Кир…
Ни Александр, ни его военачальники не ожидали, что богатства в Экбатанах будут так огромны. Когда сосчитали сокровища, то оказалось, что их хранится здесь на восемьдесят тысяч талантов. На военном совете шел большой разговор – как лучше употребить эти богатства.
Старые военачальники говорили, что хорошо бы все это отправить домой, в Македонию.
– Вот бы разбогатели македоняне! – говорили одни. – На весь народ хватило бы, на несколько поколений – и детям, и внукам!
– А если обратить все это в деньги, – говорили другие, – да заняться торговлей?.. Все рынки всех стран были бы нашими, и эллинским торговым городам было бы нечего делать!
Но царь думал совсем о другом. Теперь, когда у него столько богатств, вернуться домой? Нет! Теперь-то, когда у него достаточно золота, чтобы содержать войско, он и пойдет дальше, дальше, до края земли!
Разбирая сокровища, он видел – то на драгоценном сосуде, то на тончайшей ткани – золотую метку: «Из стран Инда».
Страны Инда на краю ойкумены – обитаемой земли. Туда он и пойдет, в эту богатейшую страну золота, пряностей и благовоний, в страну необычайных чудес. Она лежит там, на востоке, за огромными горами Паропамис…[39] Говорят, что этот горный хребет еще выше, чем Желтые горы, через которые он прошел. Но он преодолеет и это препятствие. Он завоюет Индию, дойдет до Океана, и тогда вся ойкумена будет ему подвластна. И это уже близко, это уже осуществимо! Замыслы завоевателя, жажда неслыханной славы, жажда увидеть невиданное, пройти там, где не смог пройти даже Кир, – все это обуревало душу Александра.
Александр взял из этих сокровищ часть золота. Одарил военачальников. Наградил воинов за хорошую службу, за отвагу, за преданность. Выплатил жалованье наемным войскам… И это была лишь горсть, взятая из огромных запасов персидских богатств. Остальное понадобится в трудных походах.
Но, однако, что же сказать македонянам, которым он обещал, что битва под Гавгамелами будет последней?