Он тут же начал было писать письмо Роксане. Но сбился – перебила мысль о будущем городе. Как поставить его? Сколько ворот сделать?..
Он разорвал папирус и начал писать снова. Но вошел начальник стражи:
– Царь, на горах появились огни. Похоже на войско.
Александр еще раз разорвал папирус.
– Пошлите разведчиков в горы да позовите гонца, который привез письмо от Роксаны.
Гонец явился.
– Поезжай обратно. Скажи госпоже, что я скоро буду у нее.
Гонец поклонился, вышел. Кратер позволил себе еле заметную улыбку. Он уже столько раз слышал это «скоро». Александр метнул на него подозрительный взгляд. Он видел эту улыбку и знал, что думает Кратер. И царь и его полководцы слишком долго и слишком тесно шли рядом все эти годы и часто уже без слов понимали друг друга.
– К делу, к делу! – прикрикнул он на Кратера. – И смотри, чтобы твой город был не хуже, чем прежний!
Оставив Кратера на огромном пепелище, Александр поспешил дальше. Снова двинулась его разноплеменная армия. Она шла вглубь Индии с битвами, с тяжелыми осадами городов, с трудными сражениями в горах и долинах. Она проходила крутыми дорогами ущелий и зелеными долинами рек, через виноградники и миндальные рощи, захватывала города и деревни, осаждала и брала неприступные крепости…
Оставались нетронутыми лишь те города, которые открывали Александру ворота и приносили покорность. Он принимал покорившихся, брал их в свою армию и награждал за победы наравне с македонянами…
Но несоглашавшихся к подчинению заставлял подчиниться. И тогда земля чернела от крови, а города превращались в пожарища.
Встреча и прощание
– Апа, посмотри, не вернулся ли гонец?
– Светлая моя, если бы он вернулся, он уже стоял бы перед тобою!
– Апа, тебе просто не хочется выйти на солнце. Мне нельзя, я жена царя. А тебе не хочется. Вот сидим и ничего не знаем…
Кормилица вздохнула, тяжело поднялась и вышла из шатра. И тут же вернулась:
– Гонца еще нет. А солнце такое, что готово сожрать человека. То ли дело у нас, на Скале: и тепло, и прохладно, а свежесть-то какая!
Роксана подошла к деревянной клетке, стоявшей на столе. В ней сидела перепелка – у них, в Бактрии, любят пение перепелок.
– Почему ты молчишь? – грустно спросила у птицы Роксана. – Ты не можешь петь в чужой стороне?
– Да кто же поет на чужбине! – отозвалась кормилица. – Вот и ты уже не поешь больше…
Голос Роксаны прозвучал еле слышно:
– Не пою…
В эту минуту вошла рабыня и сказала, что прибыл гонец. Роксана вскочила. Кормилица остановила ее:
– Сядь, Рокшанек! И все ты забываешь, что ты – жена Александра, царя царей. Я сама возьму письмо.
– Нет, пусть войдет!
Гонец, еле переводя дух, остановился у входа. Пот бежал струйками по его смуглому лицу, мешаясь с пылью. Потрескавшиеся губы еле смыкались…
– Давай! – Роксана протянула руку, унизанную чуть не до плеча драгоценными браслетами.
– Письма нет, госпожа, – ответил гонец.
– А где же оно?
Гонец притронулся к своей голове:
– Здесь.
Румянец исчез с нежных щек Роксаны. Она стояла белая, как весенний цветок крокуса, растущий на Скале. Слезы, готовые пролиться, остановились в глазах.
– Что же там?
– Царь сказал, что он сам приедет к тебе, госпожа.
– Приедет?! Когда?!
– Он сказал – скоро.
– О!.. – Роксана улыбнулась горькой улыбкой. – Скоро! Скоро… Это значит неизвестно когда.
Вечером, когда жгучее солнце, склоняясь к горам, теряло свою силу, Роксана вышла из шатра. Кормилица следовала за нею, не отставая ни на шаг. Стража тотчас окружила жену царя щитами – ее оберегали.
А жене царя хотелось быть одной. Хоть немного побыть одной со своими думами, со своей печалью. Огромное небо наливалось горячим золотом зари, бледнело, угасало… Звенели цикады. И отовсюду с гор, чужих, затаившихся в своем безмолвии, наплывало одиночество.
Александр приехал неожиданно. Он вошел в шатер запыленный, в шлеме, мокрый от пота. Роксана охнула и бросилась ему навстречу, протянув руки. Его трудно было узнать – осунувшийся, загорелый до черноты, отчего глаза казались еще светлее. Он снял шлем.
– Роксана!
– О Искандер! О, наконец-то!
Она обхватила его за шею, прижалась щекой к его плечу. Оба молчали, потому что не было таких слов, какими можно выразить счастье свидания.
Несколько дней Александр отдыхал в ее шатре. Но заботы и тут не давали ему покоя. Воины сейчас рубят лес у реки, хороший лес, корабельный. Будут строить корабли, чтобы отправиться вниз по Инду… Неарх-критянин, корабельщик, следит за работами. Там же и его верные этеры.
Но Александру все нужно видеть и самому давать распоряжения. Река неизвестна, страна чужая. Мало ли неожиданностей может встретиться им в пути? А инды народ опасный, непокорный, всегда готовый к битве, к нападению…
Эти дни покоя и радости пролетели, как птицы на заре. И вот наступило утро, когда Александр взял в руки свой украшенный золотом и белыми перьями шлем.
– Разве тебе уже пора, Искандер?
– Пора, моя светлая, пора!
Роксана долго смотрела, как серебряное облако пыли, поднятое конным отрядом Александра, уходило по дороге. В обозе уже шла суета, обозники готовили повозки, свертывали палатки, готовились в путь. Обоз пойдет по следам армии. И Роксана поедет вслед за Александром. Вглубь Индии, до Океана, до конца света.
Новые корабли Александра, пахнущие свежим деревом, плыли вниз по реке Инд. Широкая вода Инда держала в себе отражение белого от зноя неба; напористые заросли прибрежных мангровых рощ, удивлявших македонян, подходили к самой воде. Корабли медленно шли мимо селений и городов. Индусы, коричнево-темные, с прямыми черными волосами, с белыми повязками на бедрах, толпами стояли на берегу и молча, в изумлении и страхе смотрели на них.
Растения, животные, птицы – здесь все было другое, удивительное, сказочное…
– Смотри, какие люди скачут по деревьям! Может, это и есть пигмеи?
– Ты не слышал, что ли, что это обезьяны? Спроси у пленных.
– Как бы их ни называли, все-таки они люди. Смотри, как ловко они чистят бананы! У них же руки есть!
– Руки-то есть. Но ведь и хвосты есть. А где ты видел людей с хвостами?
– У нас-то не видел. А здесь – кто их знает? Здесь все может быть!..
Корабли шли длинной чередой, золотисто светясь на темной воде. По расчетам Александра, они скоро должны прибыть в то место, где Гефестион и Фердикка строят через Инд большой мост. Как они там? Справились ли? Река широка и быстра…
Но вот настало утро, когда расступились прибрежные заросли и над темной, полной золотых бликов водой возникло четкое очертание моста. Мост, настланный на поставленных в ряд кораблях, перекинулся с одного берега на другой, оседлав могучую реку.
Александр почувствовал, как радость хлынула ему в сердце. Мост готов, он есть, он ждет Александра. И ждет Александра его друг Гефестион.
Гефестион и Фердикка стояли на берегу, окруженные войском. Лишь показались царские корабли, воины подняли радостный крик. С кораблей ответили им. Началось ликование встречи, ведь никто не был уверен, что эта встреча произойдет. Захватывая города и пленных, македоняне и сами втайне чувствовали себя пленниками в этой заколдованной стране.
Александр, торопливо ответив на приветствия, осмотрел мост.
Он прошел по настилу на другой берег, перешел обратно, придирчиво разглядывая его устройство.
Гефестион и Фердикка, инженеры и строители – все ходили с ним рядом, готовые отвечать на вопросы, которые задаст царь. А он их задаст непременно – это они знали.
Мост держали два тридцативесельных корабля. Между ними стояли малые суда.
– Как вы установили корабли?
– Сваи вколотить было невозможно, царь, – рассказывали, обступив Александра, строители, – река слишком глубокая и сильная. Вот и сделали такой – Ксеркс когда-то делал такой мост через Геллеспонт. А суда установили так: мы их пускали по реке кормой вперед. Большой корабль идет, а маленькое суденышко на веслах удерживает его, не дает уйти. А как доходит судно до моста, отпускаем на дно груз, корзины большие сплели, набили камнями и опустили. Груз этот и держит корабль.
– Мы спешили, царь, – сказал Фердикка, – сделали что могли!
Царь остался доволен. Мост готов, задержки не будет.
Вечером Гефестион прошел в шатер к царю. Александр ждал его.
– Как мне не хватало тебя, Гефестион!
– Мне тебя тоже, Александр.
Это были часы умиротворяющей радости, какую дает присутствие друга…
– Гефестион, почему же ты стоял и молчал, когда другие хвалились своим усердием? Ведь руководил работами ты!
– Им надо завоевать милость царя.
– А тебе не нужна царская милость?
– Мне нужна только дружба Александра.
В шатре было душно, они вышли. Стояла ослепительная лунная ночь.
– Неприятную новость я должен тебе сообщить, Александр…
– Что?
– Каллисфен умер.
– Почему? Из-за чего?
– Ты ведь давно его не видал… Он страшно растолстел. Нечеловечески. Думаю, что это и задушило его.
Александр задумался.
– Ну что ж, воля богов, – сказал он. – Я хотел судить его – он не дождался. Но все равно Каллисфен был бы осужден. Ты позаботился о его сочинениях?
– Да. Я собрал все.
– Воля богов. Но теперь Аристотель для меня потерян навсегда.
Не спали долго. Разговаривали о разных делах, решали дальнейшие планы. Александр хотел сразу идти через Инд вглубь Индии. Гефестион согласился: надо идти, медлить не следует.
Смерть Букефала
Могущественный раджа Пор, властитель более ста городов по ту сторону реки Гидасп[63], получил от царя Македонского Александра письмо. Александр требовал, чтобы Пор встретил его и принес ему свою покорность.
Старый раджа не знал, что ему делать: смеяться или негодовать? Он со своим огромным войском, со своими боевыми слонами, на своей земле должен изъявлять покорность пришельцу? Кроме того, у раджи Пора есть надежные союзники, раджи соседних царств, особенно сильный раджа Кашмира!