Большое участие в подготовке к строительству лодок принимали Г. К. Орджоникидзе и С. М. Киров. Сергей Миронович присутствовал при закладке этих кораблей. Тогда же они и получили свои звучные символические названия: «Декабрист», «Народоволец» и «Красногвардеец». Сейчас на их бортах белели условные обозначения, принятые в подводном флоте: «Д-1», «Д-2» и «Д-3». «Декабрист» считался головным, и его имя перешло на всю серию.
Вступление этих трех лодок в строй было исполнено большого политического, революционного смысла. Потому и вылилось оно в такое яркое торжество. Событие это говорило, что курс партии на индустриализацию страны начинает давать свои вполне весомые и зримые плоды, что нашему государству по плечу теперь создание самого сложного и совершенного оружия, что кладется начало большому Рабоче-Крестьянскому Военно-Морскому Флоту. Да, страна накопила достаточно сил, чтобы приступать к созданию всего самого необходимого для ее обороны.
Вот смолкли звуки оркестра. На лодках спускаются заводские флаги и раздаются голоса вахтенных командиров:
— Флаг, гюйс и флаги расцвечивания поднять!
И снова звучит торжествующая медь оркестра и льется над древними кронштадтскими гаванями победная мелодия «Интернационала».
А потом выступил с речью командующий флотом Лев Михайлович Галлер.
— Народ доверил вам плоды своего большого труда, — говорил он, обращаясь к подводникам. — Я надеюсь, что вы с честью оправдаете это доверие народа. А на борту ваших кораблей будет воспитано немало замечательных подводников, достойных самой высокой награды Родины…
Таким по рассказам ветеранов-подводников представился и запомнился мне этот день.
«Декабристы» были вполне совершенными для своего времени лодками. Они существенно отличались от старых
[23]
«барсов» и «АГ» — лодок дореволюционной постройки, состоявших у нас тогда на вооружении. Новые корабли значительно превосходили своих предшественников по скорости надводного хода, дальности плавания и глубине погружения. Они были способны выдержать любой шторм. Лодки несли солидное вооружение: шесть торпедных аппаратов в носу и два в корме, одно 100-миллиметровое и одно 45-миллиметровое орудия на палубе.
В 1933 году «декабристы» по Беломорско-Балтийскому каналу перешли на Север, где тогда начал создаваться молодой флот. В этом переходе довелось участвовать и мне — я служил командиром торпедной группы на «Д-1». С той поры у меня и осталось очень теплое, можно сказать нежное, чувство к «декабристам».
В дальнейшем «Д-1» выбыла из состава флота. «Д-2» примерно в ту же пору ушла на Балтику, в капитальный ремонт.
А «Д-3», несмотря на свой почтенный возраст, остается в боевом строю. За ней числится немало славных дел. Еще в 1938 году под командованием замечательного подводника Виктора Котельникова она совершила небывалый по тому времени поход к берегам Ян-Майнена, в Гренландское море.
Это был тот многим памятный февраль, когда папанинская льдина дрейфовала вдоль восточных берегов Гренландии и возникло опасение, что ее скоро может вынести на чистую воду. Четверка отважных завоевателей Северного полюса оказалась в довольно трудном положении. Советское правительство приняло все меры, чтобы вовремя снять людей с их плавучего и уже ненадежного острова. Для этого была создана специальная экспедиция. В ее состав вошли два ледокола Северного флота и подводная лодка «Д-3». Она получила задание подойти к дрейфующей льдине и принять на борт папанинцев, если это почему-либо не удастся сделать ледоколам.
Весь поход сопровождался сильными штормами, снежными зарядами и туманами. Огромные волны накрывали лодку, с силой обрушивались на ее корпус. Тонны воды проникали в центральный пост через рубочный люк. Но лодка и ее экипаж с честью выдержали все невзгоды трудного океанского плавания. Лодка достигла
[24]
заданного района и благополучно вернулась назад. Корпус и механизмы корабля оказались в хорошем состоянии — это была лучшая аттестация трудовых успехов судостроителей, руками которых созданы первые советские лодки.
В том штормовом океанском походе участвовал Филипп Васильевич Константинов — он был флагманским штурманом бригады. А сейчас Константинов — командир «Д-3». С ним мы и выходим в боевое плавание.
Начали мы с того, что перешли в другую гавань, где должны ждать приказания о выходе на позицию. Не успели стать на якорь, как разнесся сигнал воздушной тревоги. На бухту налетела группа «фокке-вульфов». Загремели зенитные батареи Полярного. Открыла огонь и «Д-3».
Снаряды лодки и ближайшей к нам батареи рвутся очень кучно вокруг одного из самолетов. Выстрел, еще выстрел… И вот «фокке-вульф», одевшись желтыми языками пламени и оставляя за собой черный шлейф, завалился на крыло и потом стремительно спикировал в сопки. Было видно, как летчики выбросились на парашюте.
Кто сбил самолет — мы или батарея, сказать трудно. Но разве в этом дело? Главное, самолет сбит! И всех нас охватывает чувство ликования: вот реальный, осязаемый результат боевой работы наших людей. Может быть, и для предстоящего похода это окажется добрым предзнаменованием?
Но, увы, наши предчувствия не сбылись.
В море мы вышли 15 июля. Пока дошли до позиции, оказалось, что надо ремонтировать клинкет левого дизеля. При погружении он сильно пропускает воду — за час трюм дизельного отсека наполняется доверху. За ремонт мы принимались несколько раз, и это заняло много времени, которое можно было бы использовать для поиска врага. Да и погода нам не благоприятствовала. Зачастили густые туманы, и за их покровом корабли противника могли проскочить незамеченными.
За время перехода нам несколько раз приходилось уклоняться от самолетов. А однажды мы встретились с неприятельской подводной лодкой. Встреча была неожиданной для обеих сторон. И действия наши оказались
[25]
совершенно одинаковыми: обе лодки одновременно отвернули в разные стороны и срочно погрузились.
Когда наши сердца стали работать в нормальном темпе, мы с Константиновым обменялись впечатлениями о негаданной встрече. Враг не оказался ни хитрее, ни находчивее нас. А ведь преимущество в боевом опыте было на стороне немецких подводников. Сюда, на Север, наверняка посылались не новички. Это же здорово, что во встречах с врагом мы держимся на равных! Значит, и до побед нам осталось недалеко.
Но, как уже было сказано, этот поход не принес нам успеха. Лодку досрочно отозвали с позиции. И 30 июля в сплошном тумане мы вошли в базу.
В Полярном масса «домашних» новостей. Начальник штаба нашей бригады Михаил Петрович Августинович по собственному желанию назначен командовать подводным крейсером «К-1». Этой лодке до сих пор не везло с командирами. Один из них в начале войны списался на берег по болезни. Та же участь постигла и его преемника. Должность командира оставалась вакантной, подходящую кандидатуру сразу найти не смогли. Тогда-то и попросил Михаил Петрович начальство о «почетном понижении». Не смог он спокойно сидеть на берегу, планировать операции, встречать и провожать корабли. И просьбу его уважили.
Августинович на Севере с 33-го. Командовал «щукой», «декабристом», в должности комдива участвовал в финской войне, плавая на «Д-1». И вот теперь он уже успел освоиться с «катюшей», отработал с экипажем нужные учебные задачи и собирается в свой первый боевой поход.
В Полярном то и дело звучат воздушные тревоги. Но налеты случаются редко — самолеты в основном пролетают в сторону Мурманска.
И вдруг — радость! Вслед за нами вернулись из походов две лодки нашего дивизиона — «Щ-401» и «Щ-402». И обе — с победой. Находились они на разных позициях, а свой боевой счет открыли в один и тот же день — 14 июля.
Командир «четыреста второй» Николай Гурьевич Столбов — грамотный и опытный подводник. По натуре он живой, энергичный человек, может быть, немного
[26]
вспыльчивый, но не опрометчивый — выдержка стала профессиональной чертой его характера. «Щукой» он командует около двух лет — стаж порядочный. А до этого командовал «малюткой», на ней и перешел с Балтики на Север.
Во время войны с Финляндией Столбов на своей «щуке» наплавал не одну сотню миль. Был и я с ним в феврале 40-го года в двадцатисуточном походе. И сейчас могу сказать твердо, что успех Столбова не случаен.
В первый день войны, если помнит читатель, «Щ-402» была приведена в Полярное из Мурманска, где она проходила ремонт в доке. На лодке предстояло закончить некоторые монтажные работы. С этой задачей быстро справилась наша плавучая мастерская «Красный горн». Досрочно завершив испытания механизмов, лодка вышла в море. Походив у неприятельского берега, Столбов решил заглянуть в один из фиордов. Там он обнаружил стоящий на якоре транспорт водоизмещением около пяти тысяч тонн. Удар был нанесен с короткой дистанции двумя торпедами. Они поразили цель без промаха, и транспорт перестал существовать. После этого Столбов благополучно вывел лодку из фиорда.
И все-таки героем дня нынче ходит Моисеев. Хотя по времени его атака произведена немного позже, действовать ему пришлось в куда более сложных условиях.
В свой первый самостоятельный боевой поход он вышел после того, как получил «путевку в жизнь» в нашем совместном плавании. Подходя в надводном положении к берегу противника, Моисеев внезапно обнаружил силуэты двух тральщиков, слегка прикрытые дымкой. Немедленно погрузившись, лодка легла на курс сближения с кораблями. С восьми кабельтовых Моисеев выпустил две торпеды по ближайшему к нему тральщику. После сильного взрыва корабль начал быстро тонуть.
Второй тральщик, оказавшийся довольно быстроходным, пустился преследовать лодку через восемь минут после атаки. От тридцати шести сброшенных им глубинных бомб на «щуке» вышли из строя кормовые горизонтальные рули и командирский перископ. Несмотря на эти повреждения, Моисеев, не потерявший присутствия духа, маневрировал очень находчиво, и лодка ушла от преследования.
[27]
В своих выводах по донесению Моисеева о результатах боевого похода командир бригады написал: «Задача, поставленная подводной лодке «Щ-401», командиром понята правильно и выполнена отлично… Командир в данном походе настойчиво искал корабли противника и, несмотря на сильное противодействие врага, всеми боевыми средствами смело атаковал и утопил вооруженный траулер. Подводная лодка «Щ