— От хвостов мы, кажется, избавлены, — сказал Вилли, когда они снова вышли на улицу. — Теперь рассказывайте… В Центре ждут информации от Арийца.
— Да, его информация должна идти через меня, — ответила Ильза. — Но меня просто забыли.
— Нет, нет… Мы знали, что у Арийца неприятности по службе. Решено было выждать. Теперь, кажется, все обошлось.
— Да, — подтвердила Ильза. — Скоро я начну работать в министерстве иностранных дел и сменю квартиру. Как вам передать новый адрес?
— Сейчас я вам все расскажу, — ответил Вилли. С Фридрихштрассе они свернули на Унтер-ден-Линден и медленно шли к Бранденбургским воротам. — Видите впереди книжный киоск? Его владелица фрау Кушке — вдова старого коммуниста. Она торгует газетами, книгами, почтовыми открытками, сувенирами — всякой всячиной и, конечно, портретами Гитлера. Для вас она будет почтовым ящиком. Сейчас я вас познакомлю с ней, в крайнем случае оставлю пароль.
Анна Кушке, пожилая, располневшая женщина, поджидая покупателей, разгадывала кроссворд, когда Вилли и Ильза остановилась перед киоском.
— Прошу вечернюю газету, — Вилли бросил на прилавок алюминиевую монету.
Анна протянула сдачу и газету. Начинало темнеть, на улице зажглись фонари. Поток пешеходов схлынул. Рядом с киоском никого не было. Вилли тихо сказал:
— Это фрау Альта, о которой я вам говорил.
Женщины внимательно поглядели друг на друга. Анна улыбнулась:
— Очень приятно! Советую приходить днем, когда здесь бывает много народа.
Из-под сводов Бранденбургских ворот на свет вышли двое — эсэсовский офицер и нарядная дама. Фрау Анна громко закричала:
— А вот новый портрет фюрера! Не хотите ли купить, господа? Очень удачный портрет. Самая последняя фотография…
Прощались в Тиргартене. Вилли взял Ильзу за руку.
— Я должен выполнить еще одно поручение, — сказал он, — товарищ Вольфганг шлет вам привет и написал несколько слов. Подержите, если не трудно, мой сверток.
Вилли раскрыл портфель и протянул Ильзе маленький конверт, сложенный вдвое. Ильза дрогнувшей рукой взяла его и сунула в карман.
— Ну как он там?
Разведчица Альта, только что говорившая так деловито об опасных и неотложных делах, была сейчас просто любящей женщиной. Как мог этот человек так долго молчать и даже не намекнуть, что для нее есть весточка от Курта! Вилли прочел укор в глазах молодой женщины.
— Извините меня… Я опасался, что нам могут помешать и мы не успеем закончить разговор. А это очень важно! В Центре придают большое значение вашей работе. Поэтому все личное я приберег на конец…
— Я понимаю. Курт такой же, как вы… Ну расскажите что-нибудь о нем.
— Курт великолепно работает…
— Нет, нет — я не о том… В этом я уверена — он не может плохо работать. Как он выглядит, в каком настроении?
— Курт просил сказать, что скучает и верит в счастливую судьбу. Ждет встречи… Он все такой же: меланхоличный и остроумный. Все так же немного сутулится. К сожалению, много курит. Но выглядит неплохо. Просил вас быть осторожней. Я видел его две недели назад.
— Спасибо, Вилли! Мне так нужно было услышать о нем хоть несколько слов. Я как будто увидела его сейчас… Скажите Курту, что я люблю его.
Это вырвалось у Ильзы внезапно, и она смутилась…
— Я расскажу ему подробно о нашей встрече и передам все, что вы сказали. Обещаю вам!.. Но вы можете ему написать и отправить через тот же почтовый ящик. Курт будет счастлив… А теперь желаю вам успеха…
Вилли проводил Ильзу до Шарлоттенбургштрассе…
Новогодний вечер Ильза провела в доме матери. Она летела туда как на крыльях, зажав в руке дорогое ей письмо. Не раздеваясь, прошла в свою комнатку, заперла дверь, надорвала безымянный конверт…
«Милая Ильза! — читала она. — Я счастлив уже тем, что могу написать тебе несколько строк. Я жив, здоров, и мысли мои всегда с тобой…»
Личное перемежалось в письме с деловыми советами, вопросами. Вместо подписи стояла только одна буква — «К».
После долгих ожиданий Ильза Штёбе стала наконец работать в министерстве иностранных дел референтом в отделе прессы. Каждое утро Ильза приезжала на Вильгельмштрассе, показывала у входа свое удостоверение вахтеру-эсэсовцу, проходила мимо мраморных сфинксов через просторный холл министерства и поднималась на второй этаж в маленькую, как монастырская келья, служебную комнатку, на дверях которой висела табличка «И. Штёбе». Теперь у нее, как и у многих других, был свой сейф для хранения секретных документов. По инструкции Ильза, придя на работу, внимательно осматривала сохранность печати, потом открывала несгораемый шкаф и усаживалась за работу. Она составляла досье, писала обзоры, готовила справки, участвовала в совещаниях, вела протоколы, занималась повседневными делами рядового сотрудника министерства иностранных дел. Конечно, в ворохе бумаг, поступавших к референту Ильзе Штёбе, многое не представляло интереса, но иногда в канцелярском потоке обнаруживались сведения первостепенной важности.
Но главным для Ильзы были редкие встречи с Рудольфом фон Шелиа. Время от времени он вызывал ее в свой кабинет, давал задания и между делом говорил:
— Познакомьтесь, фрейлейн Штёбе, с этими материалами и включите их в обзорную справку…
Фон Шелиа показывал документ, на который хотел обратить ее внимание. Даже наедине, в собственном кабинете, дипломат никогда не говорил вслух о сообщениях, которые хотел передать Штёбе. Ильза сама настаивала на этом: в здании министерства иностранных дел, в атмосфере постоянной слежки, подслушивания и проверок, следовало вести себя осмотрительно, и в первую очередь опасаться тайных микрофонов, установленных в самых неожиданных местах: в подставке для цветов, в раме портрета фюрера, в телефонном аппарате… Касалось это любого дипломата, какой бы высокий пост он ни занимал. Тотальный шпионаж распространился по всей Германии. Этим занимались главное управление имперской безопасности рейхсфюрера Гиммлера, контрразведка адмирала Канариса, внешнеполитический отдел национал-социалистской партии фон Боле, носивший лаконичное название Апо.
Однажды весной Рудольф фон Шелиа встретился с Альтой в артистическом кафе на Курфюрстендамм. Перед ними стоял никелированный сервиз, который только что принес кельнер. Фон Шелиа с наслаждением вдыхал аромат дымящегося напитка. Только здесь, на Курфюрстендамм, обычный смертный мог выпить теперь настоящий бразильский кофе — больше нигде во всем Берлине. Стены кафе сплошь заполняли фотографии, портреты известнейших актеров с их автографами и дарственными надписями — целая галерея именитых людей театра прошлого века и современности. Завзятый театрал, фон Шелиа, указывая на портреты, рассказывал Ильзе об актерах, с которыми ему довелось встречаться. С тонкостью опытного гурмана он расхваливал кофе и как бы между делом сообщил Ильзе, что в министерстве намереваются послать его на дипломатическую работу в Венгрию. Об этом с ним уже разговаривал фон Риббентроп.
Новость озадачила Ильзу. Этого нельзя допустить! Сама она не может уехать следом за ним из Берлина — в ее руках все связи с другими группами. Да и Рудольф фон Шелиа нужен именно здесь, в Берлине. Как же быть?
— Вы знаете, господин фон Шелиа, — отпивая из чашечки, говорила Ильза, — мне кажется, мы с вами не сможем решить этот вопрос. Подождем несколько дней. Но пока не надо бы давать окончательного ответа.
На связь она должна была выйти на следующий день. В условленное время Ильза остановилась перед киоском у Бранденбургских ворот. Рядом прогуливался полицейский, то и дело козырявший проходившим офицерам. Ильза разглядывала книги, перебирала одну, потом другую. Пожалуй, она купит вот эту — в зеленом переплете — «Приключения в Африке» Карла Мея. Ильза перелистала книгу, оставила между ее страницами листки бумаги, испещренные убористыми, прижатыми одна к одной строками.
— Я возьму у вас эту книжку, — говорит она. — Заверните поаккуратнее, я должна сделать подарок…
Фрау Анна, хозяйка киоска, нагибается, заворачивает под прилавком другой экземпляр книги и подает Альте. Альта платит деньги, благодарит и уходит.
Через четверть часа к киоску подходит другая женщина. Тоже рассматривает книги и тоже выбирает того же Карла Мея — любимого писателя Гитлера. Настороженность, которая сквозила в глазах хозяйки киоска, исчезает с уходом второй покупательницы. Она облегченно вздыхает… Рядом прогуливается полицейский. Откуда ему знать, что на его глазах, среди бела дня, у Бранденбургских ворот в центре Берлина, разведчица Альта только что передала донесение, предназначенное для Москвы. В нем она сообщала:
«Мой новый адрес: Берлин, Шарлоттенбург, Виляндштрассе, 37. Телефон 32-29-92. Альта».
Здесь же Ильза Штёбе писала о разговоре с Арийцем. Просила немедленно дать указания.
Ну и конечно же Ильза не утерпела написать хоть несколько строк Вольфгангу, чтобы он тоже знал, что она жива и здорова. Но письмо получилось большое — безымянное, без адреса, только условленная цифра на конверте…
«Милый, милый, — писала она, не называя имени человека, к которому обращала слова любви. — Сердечно благодарю за твое письмо. Ты не можешь себе представить, какие глубокие переживания оно вызвало. Какое счастье было получить его! Я перечитывала множество раз, так что могу теперь пересказать его наизусть, как в детстве пересказывала любимую сказку, которую также перечитывала снова и снова… С тех пор как я получила письмо, не перестаю радоваться тому, что мне еще предстоит ответить тебе на него. Это моя сокровенная, маленькая радость.
Я не могла тебе сразу ответить, признаюсь — была немного больна, но теперь это миновало, и я снова полна сил и энергии.
Прежде всего хочу сказать, что виделась с твоими родителями. Ты давно просил разузнать о них, да я и сама имела такие намерения. Мои старания поехать в их город долго не достигали цели. Требовалось получить разрешение властей, представить уважительные мотивы поездки. Таких причин не было, и я избегала бесполезной игры в вопросы и ответы с чиновниками.