Одним из таких людей, трезво оценивших военную обстановку в Европе, был сотрудник швейцарского генерального штаба, носивший звучную французскую фамилию. Пюнтер довольно хорошо его знал, дружил с ним. Это был уже немолодой офицер, служивший в разведывательном отделе. Он доверительно беседовал с Пюнтером, был достаточно откровенен и порой делился информацией, которую, несомненно, получал из нацистской Германии. Политические взгляды офицера были довольно путаные, но в одном был он твердо уверен — в агрессивных настроениях Гитлера видел серьезную угрозу независимости Швейцарии.
Швейцарскому офицеру-разведчику дали псевдоним — женское имя Луиза. Для группы Радо он стал источником весьма важной информации.
Швейцария оказалась в окружении воюющих держав. Для Радо и его группы настали трудные времена. Связь с Центром нарушилась. Пауль исчез, не давал о себе знать. Шли недели и месяцы, подпольщики, казалось, были предоставлены самим себе — ни помощи, ни совета ниоткуда не могли получить. Передатчик, укрытый в надежном тайнике, был бесполезен. Группа Радо все еще находилась в резерве и до поры до времени числилась в молчащей сети.
Пора ожиданий кончилась зимой, ближе к Новому году.
Шандор неожиданно получил почтовую открытку. Симпатическими чернилами между строк в ней было написано, что в ближайшую неделю состоится встреча. Когда, с кем — не сообщалось. И почтового штемпеля не было. Открытку кто-то бросил в почтовый ящик.
— Значит, мы не одни, о нас не забыли… — вслух раздумывал Шандор, когда они с Еленой разглядывали почтовую карточку.
Через несколько дней в квартире раздался звонок. В дверях стояла элегантно одетая молодая женщина — в светлой шубке и шляпке под цвет дымчатого мехового воротника. Она произнесла пароль, Шандор ответил, помог незнакомке снять пальто, пригласил в кабинет.
— Меня зовут Соней, — сказала она, усаживаясь в кресло. Шерстяное платье вишневого цвета плотно облегало высокую, стройную фигуру тридцатилетней женщины. Черные гладкие волосы были зачесаны назад и открывали высокий лоб.
— А я Альберт, — ответил Шандор, хотя собеседница, несомненно, знала его настоящее имя. — Мы уже давно вас ждали…
— Это не от меня зависело… Мне поручено связаться с вами и выяснить, в чем нуждается группа, как работает агентство. Центр интересуется — подготовлена ли радиосвязь, как обстоят финансовые дела и вообще что у вас нового. Просили напомнить, что группа находилась в резерве, но теперь обстановка меняется.
Шандор рассказал, что работа почти свернута, информация поступает, но ее пока некому и некуда передавать. «Геопресс» остается вне подозрений, но объем его работы значительно сократился. С началом войны в Европе заказы из-за границы не поступают, работать приходится только на Швейцарию. Это, естественно, отразилось на финансовом положении агентства. Но больше всего тревожит отсутствие радиосвязи — нет радистов.
— Но вы договорились, что радистов подберете на месте, — возразила Соня.
— Да, есть возможность привлечь одного радиотехника, но пока он не умеет работать на телеграфном ключе.
— В этом я смогу помочь… Азбука Морзе не такая уж премудрость. Через несколько месяцев ваш техник станет прекрасным радистом, а пока связь можно поддерживать через меня — через моего радиста Джима.
Елена приготовила кофе, расстелила скатерть на курительном столике. Сидели втроем и разговаривали о посторонних вещах. Соня оказалась приятной, веселой и много знающей собеседницей. Только одна тема была исключена из разговора — не допытывались, не расспрашивали друг о друге, о своих людях. Перед уходом Соня опять вернулась к делам. Шандор еще раз напомнил о программе передач, о финансовых делах, которые у Радо были далеко не блестящи.
Договорились и о личных связях, явках и других профессиональных деталях.
После длительного перерыва связь с Центром была восстановлена.
Соня жила совсем недалеко — в Монтре, курортном городке на берегу Женевского озера. Об этом Шандор узнал позже. Все подчинялось строгим законам конспирации. Прошло еще какое-то время, когда ранней весной сорокового года Соня объявилась снова. Встретились на площади у главного вокзала. Она предупредила, что в Женеву приезжает курьер по имени Грин, который и передаст Радо указания по дальнейшей работе.
Сидели в привокзальном кафе, словно бы ожидая прибытия поезда.
— Как будет организована встреча? — спросил Радо.
— Поступила радиограмма. Вероятно, Грин явится сначала ко мне. Вчера пришла от него «поздравительная» открытка, сообщает, что будет в четверг на следующей неделе. Просил известить вас.
— В «Геопрессе» ему не следует появляться. Нужна явка, я мог бы его встретить хотя бы здесь, на вокзале.
— Не знаю… В открытке ничего не сказано.
Шандор задумался.
— Это очень важно, — озабоченно сказал он. — Мой адрес, моя фамилия должны быть исключены. Нельзя превращать агентство в явочную квартиру. Прошу вас, предупредите еще раз Центр. Я не могу рисковать.
— Это само собой разумеется, если надо, я передам вашу просьбу.
В ту же ночь Соня отправила радиограмму. В конце сеанса дали ответ — курьер уже находится в пути.
Появился курьер в четверг, пришел сразу на улицу, где жил Шандор, даже не предупредив по телефону. В прихожей, закрыв за собой дверь, сказал:
— Я должен навестить Дору. — Это был пароль, который Соня передала Шандору.
— Вы Грин? — спросил Радо.
— Да, это мое рабочее имя… Вас предупредили о моем приезде?
— Да… Но встреча предполагалась в другом месте…
— Я предпочитаю иметь дело без лишних посредников, — небрежно возразил Грин. — Давайте приступим к делу.
Грин располагал удивительно неподходящей внешностью для разведчика. Легче легкого было написать его словесный портрет: высокий блондин, оттопыренные уши, большой лоб, удлиненное клинообразное лицо; говорил он покровительственным, менторским тоном, солидно растягивая слова, — и все это сразу стало раздражать Шандора. Правда, Грин, вероятно, хорошо знал дело, но уж слишком дотошно разъяснял элементарные вещи. И еще одно его качество не понравилось Шандору — самонадеянность, бросавшаяся в глаза. Проявлялось это в нарочитой солидности, с которой он усаживался в кресло, в развязной манере извлекать документы из шикарного, крокодиловой кожи портфеля, такого броского и неподходящего для разведчика. «Будто фокусник, — подумалось Радо, — вытаскивает из рукава…»
— Здесь, Шандор, вы найдете все, что касается радиосвязи… Это шифры, это ключ, видите — роман Джека Лондона… Здесь инструкции. Берегите их.
— Между прочим, меня лучше называть Альбертом, — сдержанно сказал Шандор.
— Не имеет значения! — отмахнулся Грин. — Псевдонимы нужны для противников, не для своих…
Тем не менее Грин больше не называл настоящего имени Радо.
Он долго рассуждал о сложности международной обстановки, о значении работы, возложенной на швейцарскую группу. Когда он закончил, Радо сказал:
— Благодарю за политбеседу… Теперь перейдем к делу.
Грин кинул взгляд на собеседника, понял его иронию.
— Я говорю то, что приказано…
Они разговаривали долго — несколько часов. Грин посвящал Радо в детали конспиративной работы.
Утомленный многочасовой работой, Грин откинул голову на спинку кресла, устало потянулся, подошел к окну, на землю упали длинные тени, солнце уже зашло, и только горы пламенели розоватыми снегами на горизонте.
— Ну, мне пора ехать, — сказал он. — Завтра, как условились, встретимся в Лозанне… Да, скажите, Альберт, сколько денег вы можете мне дать на обратную дорогу?
— Разве вы не привезли нам денег?! — удивился Шандор. — Это наша главная просьба, наряду с прочим…
— Признаться, я не решился везти через границы большую сумму, — объяснил Грин.
Для Шандора это было неожиданным ударом — доходы «Геопресс» с началом войны сократились, и он едва сводил теперь концы с концами. Но что делать? Шандор пообещал привезти деньги на другой день. Они попрощались. Грину надо было успеть к поезду — он поселился в одном из отелей.
Вечером следующего дня, когда закончили нерешенные дела, Грин предложил скоротать время в ночном кабаре. До поезда оставалось много времени, поезд уходил в полночь. Гость словно преобразился, когда они вошли в кабаре и метрдотель провел их к столику рядом с эстрадой, на которой пела фривольные песенки весьма декольтированная певица.
— Живем один раз! — воскликнул Грин, удобно усаживаясь в кресле и потирая руки. — Кто знает, как сложится судьба… В нашей работе нужна разрядка. Вы знаете, Альберт, я как сталь-самокалка: размагничусь, потом сам собой закаляюсь, когда надо работать…
Грин выбирал закуски, напитки. Он знал толк в этом деле. Много пил, приглашал танцевать дам, угощал их вином, фруктами и очень неохотно покинул кабаре, когда пришло время уезжать на вокзал.
Месяца через два после этой встречи закончилась «странная война» в Европе. Германские войска на западе перешли в наступление. За несколько недель они разгромили Францию, Бельгию, Голландию. В Женеву с французской стороны доносился отдаленный гул канонады. Потом все стихло.
Фашистская Германия праздновала новую победу. Куда теперь ринется Гитлер? Распространялись слухи, будто нацистские войска готовятся к десантным операциям против Англии. Знакомый Пакбо из швейцарского генерального штаба, названный Луизой, был в этом уверен. Швейцария, единственная нейтральная страна в Европе, оказалась в кольце германо-итальянских войск. Теперь уж нечего было и думать о курьерской связи с Центром. Правда, после встречи с курьером у Радо установилась надежная радиосвязь с Москвой.
Чего не хватало, так это денег. Даже на то, чтобы отправить Соню из Швейцарии. Отъезд ее был уже согласован. У нее двое детей, и она тревожилась за их судьбу. А выбраться из Швейцарии можно только через неоккупированную зону Франции, оттуда в Испанию или Португалию. Дорога предстояла сложная. Официально не оккупированная, так называемая «свободная зона» Франции в любую минуту могла быть захвачена гитлеровскими войсками. Следовало торопиться, а денег не было.