поверх барьеров в духе: мол, а что такого? Да, пока здесь есть Интернет и гаджеты, мое положение ничем не отличается от столичного - те же книги, фильмы и сериалы, так что какая разница – «а нас и тут неплохо кормят»... Для других блоги хороший повод продемонстрировать «собственную гордость» и патриотизм личного выбора, граничащий с демонстративной ограниченностью. Для третьих это возможность вырваться из замкнутого круга своей жизни, впрыгнуть в большой мир, для четвёртых - способ познания себя и того, кто рядом.
Впрочем, это же нормально - быть завязанным на «местный колорит» и «региональное сознание», на обывательское самосохранение, так принято во всём мире. Просто... Как бы это объяснить поточнее...
Редактируя отдел культуры, я стараюсь не ставить репортажей с фестивалей: такие материалы мало читают - фестивали интересны либо тем, кто на них побывал, либо фестивальной пресс-службе. Гораздо интереснее (но такой подход встречается крайне редко), когда текст о фестивале оказывается только поводом увидеть и сформулировать важную общественную (культурную, антропологическую) тенденцию, таким образом, выводя тему из-под регионального (даже если это Карловы Вары, Берлин или Роттердам) бэкграунда. Аналогия понятна?
Мне очень нравятся некоторые челябинские коммьюнити, в которых люди фотографируют изменения, происходящие в архитектурном облике Челябинска, сохраняя хотя бы в сети жалкие остатки нашего градостроительного аутентизма. У меня есть надежда, что со временем эти коммьюнити перейдут от простой фиксации к более тонким процессам - от краеведения до стихийной мифологизации, которые Че вполне заслужил.
Хотя во многом другом южноуральские блоги напоминают мне выпуски местных теленовостей, идущих по всем местным каналам, но вычерпанным будто бы из одной бочки. Местные теленовости - это вообще нечто феерическое по заштампованности, куцести подачи и по мысли. Впрочем, по всему. От непрофессионализма непоставленных голосов, до неправильных ударений, феерических подводок, внешней непривлекательности журналистов.
Особенно доставляет, что подавляющее большинство сюжетов в них— стенд-апы возле логотипов официальных структур, являющихся главными поставщиками новостей региона.
Я долго не знал, как относиться к этой смеси псевдопарфёновских интонаций и аргаяшского выговора, пока не понял, что это же ситкомы в духе «Нашей Раши» или «Валеры ТВ»!...
Так что, пожалуй, я верну это сравнение телевизора и блогеров; местные блогеры нереально круче, особенно когда видишь в какой медийной среде они вынуждены существовать.
- Что дает тебе гигантская (без преувеличения) аудитория твоего блога?
- Аудитория моего блога не такая уж и гигантская, поскольку я не раздуваю ее искусственно провокациями и [псевдо]дискуссиями, а всю эпоху первоначального накопления сетевого авторитета и ажитации просидел под замком. Блоги пестуют и укрепляют во мне ощущение правоты - если то, что я пишу, читается и вызывает отклик, значит, я делаю то, что нужно; тем более, когда в моих реакциях и формулировках люди узнают свои собственные, значит, я правильно это нашёл (отловил) и сформулировал (им передал). Чужое узнавание делает эти записи особенно ценными, придаёт им объём.
Подавляющее число блогов имеет свою специализацию - если мы ходим узнать литературные новости, то идём к avvas'y, если светские - то к г-же Рынской, если музыкальные - то к ГуруКену или к кому-то из современных композиторов, а если новости масскульта - к _arlekin_'у. Сделать блог профильным (по политике, по региональным вопросам или по кулинарным рецептам) означает в разы повысить его популярность (ибо всем сразу понятно, зачем тебя френдить), заодно спрятав личные обстоятельства в набор внешней информации; сэкономив при этом массу усилий - ведь когда ты выступаешь экспертом по кактусам или личной жизни голливудских звёзд, большую часть твоего контента начинают занимать перепосты и перепечатки.
В своём блоге я принципиально не останавливаюсь на чём-то одном, хотя, конечно, некоторых волн собственной увлечённости, порой, не избежать: временами, когда находит, я слишком много пишу о классической музыке или веду слишком уж дотошные дневники путешествий.
Таким образом, меня читают люди, которым интересен не литературный критик или столичный меломан, но более-менее реальный человек, думающий обо всём без предварительной договорённости. Мне важно, что кому-то интересны МОИ мысли, а не те спектакли или вернисажи, которые я посещаю.
- Ты сибарит? Расскажи о диете писателя. Как строится день?
- Да, я избирателен, поскольку всерьёз озабочен качеством своего интеллектуального топлива. Мне жалко времени на коммерческий треш в каком бы жанре мне его не подсовывали. Про диету ты очень верно заметил, учитывая изначальную блогерскую всеядность. Долгие годы, работая в интернет-журналах, я едва ли не буквально сидел на «информационных потоках» и, не было бы счастья, вынужденно выработал доктрину личной информационной экологии, позволяющей переносить все тяготы и невзгоды постиндустриального состояния с минимальным количеством потерь.
Экологический подход к потреблению информации требует диеты и многочисленных ограничений, а, главное, осмысленности этого потребления. Все закономерности, связанные с питанием, легко и отнюдь не метафорически переносятся и на работу с медиа.
Надо исключить возможности переедания, не задумываясь выбрасывать тухляк и просроченные продукты, свести к минимуму импульсные покупки - для этого к тому же Интернету важно относиться как к супермаркету, заранее формулируя свою надобу, чтобы затем не расползаться по ненужным тебе ссылкам.
- Дима, последний вопрос. Как ты думаешь, можно ли в Челябинске отыскать некий символ? Человека, событие, которые изменили ход истории. То, что можно использовать как идентификационную метку города.
- Такие метки были раньше - типа памятника Орлёнку, рок-группы «Ариэль» или хоккейной команды «Трактор», нынешнее время не создало ничего. Впрочем, это касается не только нашего города, но и всей остальной России. Мы продолжаем дожёвывать советское наследия, не создавая ничего принципиально нового (особенно отчётливо это видно в кино, эстраде и литературе). Тот, кто успел накопить символический капитал ещё в прошлом веке, расходует этот «стабилизационный фонд», у кого он не сложился, заправляет собственную гордость чужим похмельем. Когда в Перми началось культурное ускорение, я начал сравнивать два наши города, тем более, что у соседей мне доводилось бывать задолго до того, как туда пришёл «чорный Гельман» и начал превращать Пермь в «культурную столицу». В ней действительно был, мерцал, дремал потенциал, который я не слишком вижу в Челябинске.
Однако, это же не повод сидеть сложа руки. Умный человек умеет минусы превращать в плюсы. Отсутствие символического капитала легко превращается в белый лист бумаги, на котором можно начинать писать собственную (новую, ново-старую, старо-новую) историю. Это же нереально крутая и почти невозможная ситуация - в мире, засиженном и загаженном избытками новостного мусора, всё ещё существуют места, нуждающиеся в проявлении.
Вы только представьте себе карту времен эпохи великих географических открытий, на которой ещё есть белые пятна. Так и с нашим культурным самосознанием, которое ещё никто пока не застолбил как следует.
Можно сказать, что Челябинску, де, не повезло с поэзией и прозой, а великая театральная традиция ушла как в песок, а можно, расправив плечи и засучив рукава, начать строительство новой уральской мифологии. Лет десять назад я начал такую работу, сделав уютный и поэтичный Чердачинск местом действия трёх своих романов — "Семейства паслёновых", "Едоков картофеля" и "Ангелов на первом месте". Что-то мне подсказывает, что именно блоги могут оказаться плодотворной почвой для такой кропотливой культурной работы; так что, можно сказать, всё ещё только начинается!
***
Когда я только начинал работать в газете, мечтал о встречах со звездными собеседниками. Типа, сидим мы в отдельном кабинете ночного клуба, потягиваем мартини, курим, дружески хлопаем друг друга по плечам, а потом долго переписываемся и тусим в Москве, Лондоне и Нью-Йорке. Мое интервью покупают лучшие журналы, меня приглашают на выставки и открытия ресторанов, в общем, мечтал я о богемной жизни. Честно говоря, стыдно про это вспоминать, и хорошо, что удалось хоть одной глупости в жизни избежать.
Нет, я не против богемных жизнеописателей. У каждого свое место, но вот себя на прококаиненной тусовке представить не могу.
Вот посмотрите, с кем мы говорили несколькими страницами выше. Музыкант, поэт, клоун, писатель… Это все Творцы. Они постоянно творят миры вокруг себя. Не прыгают со сцены на сцену, в сотый раз открывая рот под фонограмму чужих стихов на чужую музыку. Ищут новое, создают, увлекают, парят. Поэтому мои собеседники гениальны.
Для меня природа творчества всегда была совершенно непонятна. Нет, я, конечно, писал песни и вместе с моим другом Серегой Куваевым исполнял их под гитару у входа в железнодорожный вокзал или в подземных переходах главной площади Челябинска в голодные 90-е. Об этом рассказывать даже не буду, потому что время было трудное, а нам заработать можно было только так…
Хотя нет, пару слов скажу. Серега отлично играл на гитаре, в том числе и соло, я бренькал аккордами. А еще мы неплохо спелись и спеваемся до сих пор по пятницам. Но вот почему-то за мои песни в гитарный чехол летела мелочь, а за что-нибудь казацкое из репертуара Розенбаума в исполнении Сереги – хрустящие купюры. Удивительно, правда? Вероятно, по причине полной бесталанности я и стал репортером…
Повторюсь, природа творчества для меня – алхимическая загадка. Никак не получается вырастить своего гомункула, как ни старался. Хотя вроде и сюжеты в голове вертелись, и слова складываю неплохо. Гений – Творец. Я – обычный ремесленник, поэтому читаете вы сейчас не роман, а – как бы это назвать… Хорошо, пусть будет роман, но «любовный роман с профессией», что, согласитесь, несет немного иную смысловую нагрузку. Я не могу придумать, создать радужный мир, который по первому моему требованию вертелся бы в мозгу, как глобус. Могу лишь описать то, что видел своими глазами. Оттого и «Опилки…» отлеживались в голове много лет, оттого и бреду я сейчас по строке с великой осторожностью, словно по припорошенному снегом скальному гребню. Боюсь оступиться.