[97] описывалось как нормальное, после травмы становились агрессивными и совершали опрометчивые поступки. У них появились резкие перепады настроения и сложности в обучении и применении уже имеющегося профессионального опыта. Кроме того, они перестали испытывать чувство страха. Иными словами, их поведение начало описываться как антисоциальное.
С Финеасом Гейджем, бригадиром на железнодорожном участке, несчастный случай произошел во время работы. Метровая металлическая балка диаметром три сантиметра пробила ему череп, повредив, в частности, префронтальную кору. Он постепенно оправился от травмы, но его поведение изменилось довольно сильно, по словам тех, кто знал Гейджа до инцидента. Мужчина стал раздражительным и агрессивным, у него постоянно случались перепады настроения. Он начал пить и регулярно участвовать в драках, чего раньше за ним абсолютно не наблюдалось.
Есть и обратные случаи. Доктора Рассел Свердлоу (Russell Swerdlow) и Джеффри Бёрнс (Jeffrey Burns) удалили опухоль мозга у педофила из Вирджинии. После операции у пациента исчезло и сексуальное расстройство[98]. Однако через некоторое время опухоль снова начала расти, а вместе с ней вернулись и прежние поведенческие импульсы[99].
Обследовав нескольких взрослых убийц и молодых правонарушителей, нейролог Джонатан Пинкус пришел к тем же выводам, что ранее и Адриан Рейн. Но Пинкус продвинулся еще дальше: он обнаружил сильную корреляцию между жестоким поведением и неврологическими аномалиями, а также между присутствием параноидальных идей и пережитым в детстве продолжительным физическим насилием. Пинкус защищает тезис о том, что причина, заставляющая СУ идти на преступление, кроется в его слабой способности подавлять склонность к жестокости[100].
1.2. Отсутствие страха. В начале 70-х годов Рейн проводил исследование на острове Маврикий, в котором участвовали 1795 детей в возрасте трех лет. В течение 20 следующих лет 137 из этих детей, чьи судьбы отслеживал ученый, так или иначе попадали в сферу интересов полиции. Ученый обнаружил, что преступники, совершившие к 23 годам наиболее тяжкие преступления, – это те дети из выборки, чья реакция на страх была значительно слабее, чем у прочих. Отсутствие реакции на страх связано с дисфункциями амигдалы (миндалевидного тела) – участка мозга, играющего ключевую роль в формировании эмоций. По словам Рейна, это первое многолетнее исследование, демонстрирующее, что непроявленные реакции на страх в раннем возрасте могут стать индикатором склонности к совершению преступлений у взрослого человека. Эти результаты согласуются с гипотезой о том, что дисфункции амигдалы увеличивают риск преступного поведения и показывают, что способность испытывать страх уже в раннем возрасте никак не обусловлена социальными, гендерными или расовыми факторами[101].
2. В 1993 году генетик Хан Бруннер провел в университетской больнице Неймеген в Нидерландах ряд исследований генетического материала одной семьи, все мужчины которой отличались очень агрессивным поведением. Было обнаружено, что у них отсутствует ген, который производит фермент МАОА, отвечающий за контроль уровня нейромедиаторов – таких, как серотонин, играющий ключевую роль в контроле импульсов. Активация этого гена, известного как ген воина, во многом зависит от того, каким было детство ребенка[102]. Отсутствие гена или его слабая активность, обусловленная пережитым в детстве насилием, может усилить предрасположенность к совершению преступлений во взрослом возрасте. То есть мутации в гене МАОА не делают человека прирожденным убийцей, но могут существенно влиять на уровень агрессивности его поведения.
Новейшее исследование на эту тему было проведено в 2015 году командой ученых из института психического здоровья университета Монреаля (СIUSSS). Данные для него собирались более 15 лет. Было выбрано 327 молодых людей, жителей Квебека, часть из которых пережили в детстве насилие.
Результаты исследования позволили оценить, как ген МАОА влияет на различные виды антисоциального поведения (агрессия в отношении партнера, мелкое хулиганство) и эмоциональный фон (чрезмерная импульсивность, отсутствие сожаления о своих поступках[103] и т. д.). Изабель Уэлле-Морен и другие ученые пришли к выводу, что будущее конкретного человека не обусловлено его генами, по крайней мере не больше, чем его окружением. Исследователи подчеркивают, что частично прогноз можно сделать, анализируя «постоянное взаимодействие человека с его окружением и генетическим наследием»[104]. Но определить, в какой степени на становление конкретной личности влияют генетические или социальные факторы, невозможно. Они неразрывно связаны, и развитие человека происходит под влиянием и тех и других.
3. В исследованиях о хромосомах преступности утверждается, что их носители обладают высоким уровнем агрессивности[105]. Такие выводы были сделаны в 40-х годах генетиком Патрицией Джейкобс в процессе изучения хромосомных аномалий, встречающихся в первую очередь у лиц, совершивших преступления на сексуальной почве. Впоследствии эти наблюдения были обобщены: лица с хромосомой преступности склонны к проявлениям жестокости и агрессии[106]. На связи между этой генетической аномалией и уровнем насилия была выстроена линия защиты Ричарда Спека. Он был приговорен к смертной казни за убийство восьми медсестер, однако его адвокату удалось смягчить приговор, сославшись на то, что изменения психики и крайняя жестокость подзащитного вызваны генетическими нарушениями. В итоге Спека приговорили к пожизненному заключению.
Генетик Элиза Кинтана обнаружила, что Мануэль Дельгадо Вильегас по прозвищу Арропьеро, жестокий СУ и некрофил, также был носителем этой хромосомной аномалии. Тем не менее не все мужчины с этим типом трисомии – опасные убийцы, поскольку социальные и образовательные факторы тоже играют свою важную роль.
В итоге теория о хромосомах преступности была опровергнута, поскольку большинство СУ – носители стандартного генетического набора из 46 (а не 47) хромосом.
Невролог Дебра Нихофф считает, что «насилие – это поступательный процесс, результат развития мозга в его взаимодействии с окружающей средой»[107]. Если человек уверен, что весь мир против него, и чрезвычайно остро реагирует на малейшее раздражение, он переходит в режим выживания, а его агрессивные реакции выходят из-под контроля. Нихофф утверждает, что «биология – это не приговор»: у нас есть достаточно инструментов для снижения уровня насилия при условии создания безопасной среды[108]. Таким образом, преступный коктейль состоит из неврологических (биологических) и психологических (социальных) факторов, то есть из генетической предрасположенности к насилию и травматичного детства. Но нам не хватает знаний о пропорциях этого коктейля – как должны смешаться биология и социальные факторы, чтобы это привело к возникновению кровожадного хищника. Сарнофф А. Медник описывал преступный коктейль как флеш-рояль в покере: чтобы стать преступником, нужно иметь все необходимые карты[109].
Рассматривая снимки мозга СУ и психопатов, полученных с помощью позитронно-эмиссионной томографии, нейробиолог Джеймс Фэллон случайно смешал эти снимки с другими, предназначенными для исследования болезни Альцгеймера. В этой второй стопке лежали ПЭТ-снимки его собственного мозга и членов его семьи. Достав очередной снимок, он обнаружил явную патологию: наблюдалась низкая активность в определенных зонах лобной и височной долей, отвечающих за эмпатию, этические принципы и самообладание. Зная, что на изображении мозг одного из его родных, Фэллон решил нарушить условия эксперимента, который проводился слепым методом. По коду снимка он понял, что мозг с выраженными патологиями принадлежит ему самому. Фэллон провел углубленное генетическое исследование и обнаружил, что у него есть мутация в гене МАОА, которая часто проявляется в склонности к жестокости и психопатическому поведению. Это яркий пример того, что даже с мозгом психопата человек может никогда не перейти черту. Таким образом, преступное поведение не обусловлено только лишь генетическими (биологическими) факторами. У Фэллона было счастливое полноценное детство, и влияние благоприятной среды оказалось сильнее генетической предрасположенности к насилию. Сам себя нейробиолог называет «просоциальным психопатом» или «хорошим психопатом». Он состоялся как профессионал, у него широкий круг общения, и, несмотря на отсутствие эмпатии, он способен следовать социальным нормам. В своей книге «Психопатия изнутри: путешествие нейробиолога в темную область мозга» Фэллон объясняет, что человек может иметь тот же набор генетических признаков, что и серийный убийца, и никогда не причинять никому вреда.
9Как человек становится серийным убийцей?
Никто не превращается из человека абсолютно нормального в монстра, чье поведение разрушительно и убийственно жестоко, внезапно и к 35 годам. Предшествующие убийству поведенческие паттерны присутствуют задолго до преступления и развиваются очень, очень долго – с детства[110].