Так думал Канто. Но Вальганиус рассудил по-другому. Проблема не представлялась ему неразрешимой. Напротив, планета Драгия станет его испытательным полигоном, стартовой площадкой для его опытов.
— Для того чтобы иметь желаемое, нужно потрудиться, — сказал он правителю при встрече. — Я готов помочь вам в обмен на блага, которые я заработаю.
И Канто пообещал Великому Изгнаннику все, что тот попросил.
С тех пор многое изменилось. Правитель уже не представлял себе жизни без Магистра и его неоценимых советов. Вальганиус не только говорил, но и делал. Он творил чудеса! Он оказался палочкой — выручалочкой для ленивого неповоротливого Канто и его министров.
«У них заржавели мозги, — думал Вальганиус, вслух произнося хвалебные, льстивые речи. — Это мне на руку. Пусть они раздуваются от собственной важности, как мыльные пузыри. А я тем временем буду осуществлять свои планы. Они и не заметят, как попадут в полную зависимость от меня, в вечную невозвратную кабалу!»
Так и произошло. Канто уже шагу не мог ступить без Вальганиуса. Он ловил на лету каждое слово Великого Изгнанника, который давно стал на Драгии своим. Вот и сейчас правитель с нетерпением ожидал Магистра в овальном зале своей роскошной резиденции.
На этот раз Вальганиус обещал изложить суть идеи, сулившей сказочные перспективы для правителя и народа Драгии. Разумеется, если Канто решится на осуществление коварного плана, предложенного им.
Нельзя сказать, чтобы общение с Магистром доставляло Канто удовольствие. В присутствии Вальганиуса он чувствовал себя неуютно. Скорее, это была необходимость. Правитель начинал понимать, что попал в непонятную ему зависимость от Великого Изгнанника.
Канто был драгийцем, таким же ленивым и невежественным, как и его подданные. Он никогда не рассматривал жизнь с разных точек зрения. Он слишком зациклился на самом себе, чтобы осознавать тонкое воздействие одной личности на другую…
Рано утром Марат с группой Ильи Вересова вернулся в кишлак. Они решили искать Ларису Мельникову сами, не привлекая киношников.
«Зачем они нам нужны? — рассудил Вересов. — Только под ногами будут путаться. Без снаряжения и навыков в горы лучше не лезть. Скалы не любят дилетантов. Еще свалится кто-нибудь, разобьется, не дай бог… Придется вместо поисков заниматься пострадавшими. Ну их!»
Марат не мог не согласиться с логикой Ильи.
Он расспросил Глафиру, во что могла быть одета пропавшая женщина. Всхлипывая и шмыгая носом, администраторша перебрала оставшиеся в комнате вещи Ларисы.
— Наверное, она надела синие спортивные штаны, красный свитер и куртку.
— Куртка какого цвета? — уточнил Калитин.
— Коричневая, на молнии…
— Та самая?
Марат имел в виду, та ли это куртка, в кармане которой Лариса нашла золото. Глафира его поняла и кивнула.
— Ага, та самая.
Интересно, золото Лариса взяла с собой? Или оно где-то в другом месте? Пропавшая помощница могла спрятать самородок в комнате.
— Можно, я тут у вас немножко пороюсь? — с видом заговорщика спросил Марат. — Вдруг Лариса записочку оставила или еще что?
Глафира вяло махнула рукой.
— Ройтесь, сколько влезет… Теперь уж все равно.
Марат не понял, что она хотела этим сказать, но раздумывать было некогда. Его ждали Вересов с ребятами.
— Я быстро, — пробормотал он, приступая к поискам.
Надо было сделать это еще вчера. Как он мог так промахнуться? Целая ночь прошла. Кто-то вполне мог обыскать комнату женщин до него. Это все спешка…
— Сюда заходил кто-нибудь, кроме вас? — спросил он.
— Любой мог зайти. Дверь без замка, на ключ не запрешь… А что?
— Да нет… ничего. Я просто так спросил.
Глафира стояла, не зная, куда девать руки, и нервно вздыхала.
— Мне уйти? — наконец, после очередного протяжного вздоха, спросила она.
— Как хотите.
Марату было недосуг отвлекаться на администраторшу. Он торопился. Профессионально исследуя чемоданы, сумки, ящики, мебель и разбросанную повсюду одежду, он не переставал думать.
Если Лариса стала нежелательным свидетелем, то у нее практически нет шансов остаться в живых.
Если же она сама причастна к взрыву, то просто-напросто сбежала. Она могла быть сообщницей преступника или преступников, и ее исчезновение — попытка сбить со следа и внести сумятицу.
Будучи действительно подвержена психозу, Лариса могла выбежать из дома и… тут вариантов несколько. Заблудилась, упала и разбилась насмерть. Упала и не может выбраться, но почему-то не зовет на помощь. Упала, получила травму и находится в бессознательном состоянии.
Есть еще вариант. Покончила с собой. Бросилась в пропасть. Почему? Да тот же психоз. Чем не объяснение?
Оставался вопрос. При чем тут золото? Имеет ли самородок отношение к исчезновению Ларисы? Не является ли именно он причиной происшедшего с ней?
Как и следовало ожидать, никакого золота Марат в комнате не нашел. Либо оно все так же лежало в кармане куртки Ларисы, либо та спрятала его в другом месте, либо… самородок был у нее похищен.
— Алексей! — крикнули со двора.
Господин «Багров» узнал голос Вересова. Он с сожалением обвел глазами комнату. Куда еще Мельникова могла положить золото?
— Алексей Юрьевич! Пора было идти.
Марат, надев темные очки, вышел во двор. Солнце уже светило вовсю. Ветер трепал вековой орех, протянувший свои ветки над крышей дома, гнул кусты у забора. По яркому небу быстро бежали облака.
— Идемте, Алексей Юрьевич, — сказал Илья, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. — Погода портится.
— Разве? — Марат поднял голову. Яркое весеннее утро не предвещало ничего дурного.
Вересов показал на вершины гор, тонущие в тумане.
— Видите, как облака гонит? Ветер северный. Скоро похолодает. Если мы поднимемся выше, то и снег пойти может.
Он скептически покосился на кроссовки Марата.
— В такой обуви вам будет неудобно. Я еще вчера хотел сказать. Забыл. Надо было в лагере подыскать для вас что-то подходящее.
— Ладно, — вздохнул Марат. — Обойдусь как-нибудь.
Трое альпинистов — Аксельрод, Потапенко и Саворский, — стояли чуть поодаль, ждали. Вересов махнул им рукой.
— Выходим!
Так они и шли по окраине кишлака: ребята впереди, Вересов с Маратом сзади, немного отставая.
— Вы думаете, эта женщина, Лариса, жива? — спросил Вересов.
Господин «Багров» неопределенно развел руками.
— Надеюсь…
— А я нет, — покачал головой Илья. — Предчувствие… Мне много раз приходилось искать пропавших, заблудившихся. Чутье выработалось.
— Лучше бы на этот раз оно вас подвело, — серьезно сказал Марат.
— Ага…
Вересов согласился, но без энтузиазма.
— Все равно искать надо!
— Это конечно…
Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем. На душе у Вересова стало гораздо спокойнее с тех пор, как он отдал самородок приезжему из Москвы. Пусть теперь у этого Алексея Юрьевича голова болит. А с него хватит.
— Послушайте, Илья, — вторгся в его размышления москвич. — Вы не допускаете, что здесь, в горах, прямо на поверхности можно найти самородное золото?
— Как геолог, я в этом сомневаюсь. Раньше ничего такого не было. Я, например, ни разу не находил. Другие тоже. Вы же были у нас в лагере, почему не поговорили с ребятами? Ручаюсь, что все бы сказали то же самое, что и я.
Марат промолчал. Когда Вересов рассказал ему о золоте, у него возникло странное чувство причастности к чему-то важному, о чем никто, кроме него, не должен узнать. Сначала Марков, потом Мельникова… оба нашли самородки. И обоих нет. Марков-то жив, просто находится далековато, а вот Лариса… Неужели она поплатилась за свою тайну жизнью?
Теперь Марат почти не сомневался, что взрыв в туннеле и золото каким-то образом связаны. Он сразу принял решение помалкивать. Пусть Батыркулов и его комиссия разбираются, как все произошло. О золоте господин «Багров» никому ничего не скажет. Докопаются сами — тогда, как говорится, бог в помощь. А пока…
Он не мог объяснить себе, почему решил молчать. Глубокое внутреннее убеждение в том, что он поступает правильно, возникло на пустом месте. Ничем не подкрепленное. Но Марат привык доверять себе.
— Вы говорили еще кому-нибудь о самородке? — спросил он Вересова.
— Только Сане.
— Кто это?
— Саня Аксельрод, мой друг, — Вересов показал на альпинистов, шагающих впереди. — Я в нем уверен, как в самом себе.
— Никто больше не должен ничего знать, — сказал Марат. — Вы меня поняли? Никто. Сейчас не время.
Вересов согласно кивнул.
— Я тоже так подумал. Ни в лагере, ни спецам я о золоте не говорил.
— Это может быть опасно для жизни, — на всякий случай предупредил Калитин.
— Я не боюсь, — вскинул на него глаза Вересов. — Просто думаю, что вы правы. Есть в этом что-то… не знаю, как сказать… жуть какая-то. Словно тебе в затылок дышат, а ты, сколько ни оглядывайся, не видишь кто. С нами здесь разные странности случались. Сначала банки с консервами кто-то раскурочил, потом во время камнепада мертвый альпинист сверху свалился… Позже хватились, нет его. Коллективный мираж, что ли? В горах всякое бывает. Я когда Маркова в медпункте проведывал, он признался, что консервы вскрыл и выбросил. А зачем? Сам не понял. Потом золото у него в рюкзаке обнаружилось…
— Мне кажется, исчезновение Ларисы Мельниковой тоже связано с золотом.
Илья даже приостановился, уставившись на приезжего.
— Вы серьезно? Или пугаете меня? Марат покачал головой.
— Вы, смотрю, не из пугливых. Я делюсь своими соображениями, только и всего.
— Спасибо… — усмехнулся Илья.
Непонятно было, доволен он оказанным доверием или нет.
— На здоровье, — с такой же усмешкой ответил Марат.
— Вам бы в общину наведаться не мешало. К Нангавану. Они здесь давно обитают, многое видели. Может, что и подскажут.
— Далеко это?
— Не близко. Голдина попросим, он проводит. Потом, когда женщину отыщем.