Ученый не стал отрицать очевидного и скромно опустил глаза.
— Вот и Верховный жрец, — Тэлл указал на Майхо, который взошел на покрытый алым ковром постамент. — Его одежда свидетельствует о важности происходящего.
На лице жреца бросался в глаза крупный нос, покрытый золотой ритуальной краской. Двухслойный наряд Майхо имел глубокий сакральный смысл. Самое нижнее темное одеяние указывало на источник рождения вселенской тьмы, его покрывала золотая сетка, сотканная из звезд, символизирующая космическое пространство. Голову жреца увенчивал высокий убор в виде золотого конуса, украшенного перьями.
«Великий Теуатль благословляет вас на поиски, — высокопарно проклекотал Майхо. — Мы будем ждать. Судьба мира скрыта от взгляда непосвященных. А тайна золота призвана сыграть в ней особую роль».
Он поднял вверх два браслета — искусно выкованные тела змей со сложенными крыльями — и обратился к посланцам:
«Подойдите! Я вручу вам Знак Жрецов Эуля. Без него никто не смеет прикасаться к святыне».
Тэлл и Ор, которые выглядели великанами по сравнению с Майхо, почтительно приняли браслеты. Те годились им разве что на пальцы, в виде колец.
— Видишь, Аффит, теперь мы — Жрецы Эуля! — торжественно произнес ученый. — И ты должен оказывать нам подобающие знаки внимания.
— Не кощунствуй, дорогой Стэлл, — улыбнулся правитель. — Кто знает, какой стороной повернется к нам лик удачи? Светлой или темной?
Они еще долго беседовали, обсуждая все детали предстоящей экспедиции…
Усталый Хели давно отправился на покой, когда в зале остались только двое — Тэлл и Аффит.
— Манфи вернулась, — сказал правитель. — Она в Нойлехе.
— Я знаю, — напряженно ответил Элакриэн.
Аффит усмехнулся, глядя мимо пилота в лиловую темноту за окном. Кажется, между ними все же возникло соперничество. Жаль, что не удалось этого избежать.
— Ты можешь отказаться от участия в поисках, — сказал он. — Вы слишком много времени провели в разлуке, ты и Манфи. Все тебя поймут.
— Я поведу «Этлон» в Безымянную Галактику, — упрямо ответил Тэлл. — Никто не сделает это лучше меня.
Правитель покачал головой.
— Ты самый опытный пилот Хелиона, — согласился он. — Но… мы никогда не бывали в Безымянной. Она нанесена на наши карты только благодаря флажам. Никто не сможет помочь тебе, даже Стэлл Ор. Безымянная далеко, очень далеко… «Этлон» может не вернуться.
— Я думал об этом, — сказал Элакриэн. — И отдаю себя на волю «звездного ветра». Я сжился с ним на безграничных просторах космоса.
«Звездный ветер» — так пилоты Хелиона называли провидение, ведущее их по дорогам Вселенной.
— Хочешь заглянуть в лицо судьбы? — спросил Аффит. — А как же Манфи?
— Она устала от нашего мира. Эта история с клонами на Драгии отняла у нее слишком много сил. Манфи нужна свобода — полная и безоговорочная. Ей не скоро захочется снова иметь тело и все, что с ним связано. Формы — это ловушки. Вырвавшись из ужасного плена, Манфи должна отдохнуть, взять паузу. Понимаешь?
Элакриэн снял с руки золотой браслет, который в день свадьбы Манфи подарила ему, и положил на гладкую поверхность стола.
— Я видел, как перестала мерцать на этом браслете «звезда любви», — печально сказал он. — Тогда я думал, что сердце Манфи остановилось. Но произошло нечто большее. Когда мы встретились на Берегах Нойлеха, я осознал, что наши чувства угасают. Она устала, Аффит… А я полон сил и энергии. Она мечтает о покое, а меня манят приключения. Зачем нам связывать друг друга? Я буду скучать в Нойлехе. Манфи же пугают игры, полные борьбы и коварства. Похищение Эуля — одна из них. Нравится нам это или нет — подобные вещи являются неотъемлемой частью нашего мира…
— Ты принял решение? — спросил Аффит, не веря в свою удачу.
— Да, — подтвердил Тэлл. — Я сам поведу «Этлон» в Безымянную… Оттуда еще никто не возвращался. Поэтому я оставляю браслет Манфи. Пусть она чувствует себя свободной.
— Ты тоже отныне считаешь себя свободным?
По лицу пилота нельзя было понять, что он на самом деле испытывает: облегчение или горечь. Может быть, он впервые увидел в Аффите соперника. Впрочем, какая разница?…
— Я тосковал по ней все это время, — признался Тэлл. — Меня мучило и тяготило то, что Манфи исчезла и я не знал, что с ней, какова ее участь. Я не смог защитить ее, оградить от опасности и зла. Сожаления я принимал за любовь… Манфи позвала меня, когда очутилась в Нойлехе. У нее хватило воли найти дорогу туда. И я сразу успокоился. Но у меня не появилось желания присоединиться к ней. Хотя… я читал этот вопрос в ее глазах. Берега Снов не привлекают меня. Наверное, я не готов принести подобную жертву.
— Между вами все кончено?
— Может быть, ей захочется начать все сначала, — ответил Элакриэн. — Когда я вернусь… мы подумаем.
— Если вернешься, Тэлл.
— Конечно.
— Манфи знает о твоих намерениях?
— Мы пришли к согласию, — вздохнул пилот. — Так что… на Хелионе меня больше ничего не держит.
Аффит долго молчал, думая о своем.
— Ночью аромат авруса становится еще сильнее, — сказал он. — Золотой Хели много раз опустится в объятия мрака, чтобы столько же раз взойти и засиять на небесах. Мы будем ждать вас. Я и все остальные. Хелион не забывает своих детей. Помолись перед вылетом «звездным ветрам», Тэлл, и пусть тебе улыбнется счастье!
Правитель взял две витые крылатые змейки, подаренные ацтланами, и протянул пилоту.
— Возьми с собой эти Знаки Жрецов Эуля. Тебя ожидает самый трудный путь. Вдруг великий Теуатль поможет «Этлону» благополучно достичь своей цели и вернуться обратно?
— Слышал бы нас Стэлл Ор! — засмеялся Элакриэн.
Марат Калитин включил фонарь. Яркий луч прорезал темноту ночи. Вымощенный камнями двор, полуразвалившийся забор, кусты, нагромождения замшелых валунов, скалы… Все! Никаких гигантских фигур, никаких теней.
Он повернулся и с недоумением посмотрел на Хакима. Тот молча стоял, ждал.
Марат подумал, что его видение могла вызвать горная болезнь, о которой он много наслышан. Но… возможно, нечто странное показалось не только ему.
— Что это было? — на всякий случай решил уточнить он.
— Вы о чем?
— Мне показалось… Вы ничего не видели?
— Луну видел, — усмехнулся Хаким. — Облака видел. Потом стало темно, и вы включили фонарь. Теперь вот забор вижу, скалы. А в чем дело?
Его лицо оставалось непроницаемым, но Марат готов был поклясться, что хитрец нарочно посмеивается над ним. Хотя зачем?
— Какие-то тени мелькнули перед нами… — в его голосе не было уверенности.
— А… — отозвался Хаким. — Голуб-яван, наверное. Вышел на охоту.
— Но их было две! Две тени.
— Значит, два голуб-явана. И оба голодные. Они по ночам рыскают в поисках пищи. — Хаким засмеялся. — Что, страшновато?
— Нет. Просто непонятно. Вы это серьезно насчет «снежного человека»?
— Шучу.
Марат поймал себя на том, что Хаким поставил его в тупик. Вроде бы он говорил одно, а думал другое. Но уловить истинные мотивы его поведения не удавалось.
— Ладно, идемте, — сказал «член комиссии» и двинулся вперед.
Хаким беспрекословно подчинился. Он легко шагал сзади, хрустя щебнем. Слышно было, как вниз по склону что-то сыплется.
— Здесь не очень хорошие места, — сказал он. — Сплошные осыпи, много «живых камней». Давайте я пойду впереди.
Марат уступил ему дорогу и вручил фонарь.
— Здесь есть «живые камни»? — осведомился он.
— Хоть отбавляй. Если их задеть, сразу катятся вниз и влекут за собой целый обвал. Не дай бог наступить на такой камень. Смотрите внимательно под ноги.
— Прогулка не из приятных. Куда мы идем, кстати?
— Хочу вам кое-что показать.
«Он не очень-то разговорчив, — подумал Марат. — На вопросы толком не отвечает, отделывается общими фразами. Куда он меня ведет? Может быть, я зря согласился? Ночь, темно, дороги я не знаю. Мало ли что у Хакима на уме? Зато он единственный из членов общины, который заинтересован во мне. Иначе не пригласил бы на прогулку…»
Некоторое время они шли молча. Ветер крепчал. Луна на мгновение показывалась из-за облаков и снова пряталась. Марат был полностью поглощен тем, чтобы не оступиться и не потревожить «живой камень», поэтому ничего вокруг не замечал. Несмотря на холодный ветер, он весь взмок.
— Ну, вот мы и пришли, — сказал Хаким, останавливаясь и поворачиваясь к своему спутнику. — Очень устали?
— Есть немного…
— Это с непривычки.
Хаким поднял фонарь и начал водить им из стороны в сторону. Свет выхватывал из темноты ребристые, уходящие в высоту скалы.
— Что вы делаете? — удивился «член комиссии». — Сигнал подаете?
— Ага, — усмехнулся Хаким. — Созываю голуб-яванов. Спешите сюда, дорогие мои, ужин пришел!
Марат рассердился.
— Шутки шутить изволите? Вы для этого потащили меня среди ночи в такую даль? — возмутился он. — Чтобы дурака валять?
— Вовсе нет, — спокойно ответил Хаким. — Я привел вас сюда, господин Багров, или как вас там… с единственной целью: освежить вашу память. Вы узнаете эти горы?
Он снова принялся водить фонарем туда-сюда, но ничего, кроме безжизненных в искусственном свете скал, Марат не увидел. Хотя старался.
— Что я должен узнать? — не выдержал он. — Я здесь первый раз.
— Жаль, — покачал головой Хаким. — Я думал, получится. Ну что ж, будем исходить из того, чем располагаем…
Марат чувствовал, как ветер продувает его куртку насквозь и ледяная, мокрая от пота футболка прилипает к спине и груди. Так и замерзнуть недолго. Зря он отмахнулся он предложения Вересова надеть пуховик. Тот предупреждал, что в горах сильные перепады температуры.
— Послушайте, Хаким, что вы ходите вокруг да около? — не выдержал он. — Или говорите, в чем дело, или…
— Что «или»? Вы не станете со мной больше разговаривать и уйдете? Куда, позвольте спросить? Тропы вы не знаете, ваш фонарь у меня. Впрочем, если хотите уйти… я вас не держу. До свидания, господин Багров!