– Вот не надо! – обиделся Диймар. – Подобный знак лет двести как под запретом, его только символьеры изучают, чтобы случайно не повторить. Ты издеваешься, Карина Радова, или опять шуточки в твоем идиотском вкусе?
Карине стало смешно – надутый Диймар вдруг стал похож на малыша десятилетнего. Наверное, было бы любопытно все же познакомиться с его братишкой.
– Второе, наверное, – хихикнула она, – с поправочкой, что никакой у меня не идиотский вкус. И шутки тоже. – Она переставила фигурку в виде розового куста в вазе в центр поля. – Рудо, твой ход.
Игрок, который строил знак, выставлял по одной фигурке. А тот, что «мешал», должен был одним ходом разместить десяток, но строго одну фигурку рядом с другой, начиная от своей левой руки. Рудо занялся стеклянными миниатюрами, продолжая дело неведомого предыдущего игрока. А Карина твердо решила не дать новогодней ночи пропасть впустую.
– Народ, может, итоги года подведем, что ли? Что самое главное было в уходящем две тысячи пятнадцатом?
– Уверена, что хочешь еще раз все это обсудить? – буркнул Митька, устраиваясь на свободном стуле.
Карина поежилась. Нет сомнений, какое из недавних событий стало для Митьки главным, но все же…
– Только хорошие события, – твердо сказала она, – плохих у всех было вагон и три тележки. Давайте еще раз хорошие обсудим. Или хотя бы назовем. Мить, ты первый!
Митька задумался.
– Если хорошие, то… вот, с бабушкой отношения наладил. Раньше-то я просто думал, что у меня вредная бабуля, помешанная на образовании. Потом – недолго – вообще казалось, что она враг. Потом разобрался, что к чему. Еще я узнал, что моя семья в Трилунье занималась, да и сейчас занимается, драконоидами. А они такие, – Митька заулыбался, – замечательные зверюги. В общем, я доволен. Ну… у меня кое-что еще хорошее произошло, но я оставлю для внутреннего пользования. Это, скажем так, из области самопознания. Резанов, ты следующий, – предвосхищая вопросы, кивнул он Арнохе.
– Я? Ну ладно. Хорошего со мной произошло много. Вы, например. И Трилунье. Это же другой мир, как в фэнтези. Потом вся эта львиная история, я пока не понял, плохая она или хорошая, я просто…
– Оптимист, – подсказал Митька. Арноха закивал:
– Точно! А самое главное, я Киру нашел. Я же боялся, что он из-за меня в беду попал. Неважно, что из-за меня даже, важно, что в беду… – Арно вдруг покраснел и насупился. – Плохого, конечно, куча всего случилась, зато я стал понимать, что же я такое сам по себе. Без папы, без Киры.
– И что ты?.. – спросила Карина.
– Лев, – просто сказал мальчик. – Может, фиговенький пока. Но я стану лучше, даже если это мне будет дорого стоить. И я не о деньгах говорю…
– Да мы поняли, – кивнул Митька.
– А еще я влюбился, потом перевлюбился, а потом опять, – скороговоркой выпалил Арно.
– Это как? – опешила Карина. – В кого?
– А обойдешься, – засмеялся тот, все больше краснея. – Хотя тебе, как «своему парню», обязательно расскажу. Только потом.
Рудо вертел в руках стеклянную фигурку.
– Надо же, какие откровения, учись, бро, – усмехнулся он. – У меня все попроще. Я в этом году Над закончил. Строительство, оборудование, все такое. Конечно, вас встретил. Женю еще, – на этом месте его пиратская физиономия смягчилась, но ненадолго. – Худо-бедно разобрался с Аблярсовыми. Теперь они на меня больше влиять не могут. Благодаря вам, между прочим. Давай, Карин, не пользуйся тем, что ты среди нас единственная девушка, не увиливай. Рассказывай.
Карина засмеялась.
– А ты думал, я идею подкидываю, а сама хочу отмазаться? Не, ничего подобного. Ну, вы все уже поняли, что в топе лидирует наша встреча, ага? А потом Трилунье и все такое. Но я вот, в отличие от некоторых, как раз хочу про личное сказать. Когда все это веселье началось – тропы, охотники, убегай-убегай, кусай-нападай, то сначала я спасала свою шкуру. Вот как есть – делала все, чтобы меня не схватили, не прибили. А сейчас, вместо того, чтобы в «Страже глубин» отсиживаться, ношусь как угорелая белка и ищу то-не-знаю-что, непонятно где. На ощупь, наугад, да еще, того и гляди, опять поймают и полный конец устроят. Зачем, спрашивается? Затем, чтобы волчат – моих, можно сказать, соплеменников – скрыть, спасти. Я как бы… эволюционирую, что ли. От спасения своей жизни шагаю к спасению вида. А где-то впереди то ли свет в конце тоннеля, то ли поезд – это маячит спасение мира. И мне, честно говоря, жутенько!
Все как-то напряглись. Не, ну а что? Наверняка каждый из сидящих здесь задумывался о том, что влезли они в серьезное дело. Куда серьезнее, чем просто беготня наугад в поисках артефакта. Причем по принципу «лишь бы не достался врагам», да…
– Эй, сама же требовала вспоминать о хорошем, – преувеличенно весело заявил Рудо, лохматя свои дреды. Дреды, по понятным причинам, не лохматились, потому что пальцы в них застревали. – Эй, Диймар Шепот, а что хорошего в этом году случилось с тобой?
Диймар молча пожал плечами и ткнул указательным пальцем в Карину.
– И все, – бросил он. Карине стало жарко. Камин, это все он виноват, это все из-за огня.
Девочка уставилась на доску. Знак, который она почти достроила, изображал стрелу, закрученную в хитрую спираль. Сейчас центр знака больше напоминал кольцо.
– Взявшись за руки в кругу, звери начали игру, – процитировала она свой любимый отрывок из «Сказки о прыгуне», чтобы отвлечься, – бла-бла-бла, разделяет их кольцо…
– Что ты сказала? – подпрыгнул Рудо, словно очнувшись от сна. – Разделяет кольцо?!
– А что? – удивилась девочка. – Кольцо.
Глаза Рудо горели не хуже огня в камине. Превращаться он начал, что ли? Вроде взрослый, а самоконтроль у него так себе. Так. Стоп. Взрослый. Кольцо. И чтобы добраться до детенышей, ему зачем-то нужна она, Карина.
– Рудо, – выдавила девочка, – они… Детеныши…
Она вскочила на ноги, глядя в глаза старшего волка и случайно, не в свою очередь, сдвинула рукой последнюю стеклянную фигурку, завершая знак. И тут же вспомнила, где видела его раньше. Знак обратного пути увел Диймара Шепота из Над, надежно экранированного на глубине.
Раздался хлопок. Стеклянные фигурки засветились. Свет словно поднялся в воздух, сохраняя форму знака.
– Он же не должен был сработать! – удивилась она.
Большего не успела. Неведомая (а если ведомая, то что, легче, что ли?) сила потянула ее в центр знака. Туда, где сходились линии, изображающие пути. Краем глаза она увидела, как взмахнул руками Митька, словно пытаясь ее поймать, как бросились к ним остальные парни. Жалобно зазвенел разбитый столик. Надо же, а с виду такая толстенная стекляшка… А потом стало темно и холодно.
Глава 34Совсем старый знакомый
По инерции Карина сделала несколько шагов, чтобы не потерять равновесие. И не зря. Потому что следом за ней на мозаичный пол приземлились Митька и Арно. А за ними, толкая друг друга, нарисовались Рудо и Диймар.
– Ты в своем уме? – заорал трилунец. – Куда ты в знак полезла?
– Я не сама, – ответила Карина, – меня затянуло.
– Сопротивляться надо, – не отставал Диймар, – это же знак обратного пути. Ну, в смысле, всего лишь знак. А ты знаккер, хоть и недоделанный. Мало ли, что сработало. Символик же игра. Если ты не захочешь, знак на тебя и не подействует.
– Шепот, утихни, – потребовал Митька. – Нашел время поучать. Карина решила, что лучше будет пока по максимуму игнорить Диймара. Все равно она совершенно не понимала, как себя с ним вести. В свете последних событий, так сказать.
– Мне тут не нравится, – проинформировал всех Арно. – Вернее, мне здесь жесть как не нравится. Мить, Карин, ну-ка давайте ко мне поближе…
– Давайте лучше выход искать, – засмеялась Карина. – Успокойся, храбрый защитник, вместе мы не пропадем.
Ее, конечно, продирал мороз по коже от мыслей, что вот, мол, опять занесло в неведомые дали и глубины. Но в последнее время ее так часто туда заносило! Отдел нервной системы, отвечающий за страх, стерся до мозолей и загрубел. Ясное дело, что сейчас вновь придется сражаться за жизнь и свободу. Рутина у них такая, понимаете ли. Так что даже приятно сделать это в живописных декорациях.
Под ногами чуть скользил выложенный мелкой плиткой пол. А сводчатый потолок (нервюры, вспомнила девочка, эти своды называются нервюры!) вызывал острое желание жить с высоко поднятой головой – так далеко вверх он возносился. Все стены были испещрены, словно изрезаны, узкими окнами – от пола до этого самого потолка. И создавалось ощущение, что ночная тьма вливалась в тускло освещенный зал сразу отовсюду.
Возможно, они находились в готической церкви, относительно небольшой. Только толстые деревянные балки, как бы «распирающие» некоторые нервюры, нарушали готичность. А «церковность» несколько страдала от того, что никакого соответствующего убранства тут не наблюдалось. Громадная статуя нападающего на невидимую жертву льва из черного камня церковным убранством считаться никак не могла. И ничем, кроме нее, громоздкой, нависающей, выполненной с пугающей натуралистичностью, не нарушалась гулкая пустота помещения.
– Вот мрак. – Митька тоже использовал трилунскую лексику, когда жизнь требовала грубых земных выражений. – Мы на острове.
Он уже пересек помещение вдоль и поперек и выглянул изо всех окон.
– Тогда обратно вплавь, – предложила Карина. – Обещаю не задумываться о смысле жизни и в человека в неподходящий момент не превращаться. Не найдем выхода – будем окна бить. Потому что не фиг.
Арно и Рудо молча пялились то друг на друга, то на статую.
– У папы в кабинете точно такая же, – сказал вдруг Арно, – вот один в один, даже поза, кажется. Он запрещал на пять шагов к ней приближаться. Мол, в недрах легко пропасть.
– Наверное, там начинается коридор. – Рудо нервно принюхался. – Слушайте, давайте все рядом встанем, а то мало ли, зачем нас сюда притащили. Не верю я, что случайно. Мить, быстро сюда! Что-то нехорошее тут в воздухе висит.