– Ничего. Просто не знал, можно ли ранить таких, как ты.
– Таких, как я? – нахмурилась Реа и подогнала мерина поближе к своем спутнику. – Наверное, ты скоро поймешь, что мы не сильно отличаемся от вас.
И разве он не в курсе, что федерация построена на крови, причем в основном – семей стратагиози?
Скоро туда вольется и кровь Михали, ведь каждое время года рано или поздно подходит к концу.
Глава 12Реа
Солнце клонилось к горизонту по мере того, как Реа с Михали спускались по горной тропе к равнине. Они выехали на главную дорогу, и с каждой минутой случай на реке казался все больше похожим на сон. Рана на шее продолжала пульсировать, но Тиспире раньше не приходилось тревожиться за свою жизнь, и вместо страха она испытывала острое любопытство, вызванное словами Михали.
Он сказал, что обстрел не повторится. Откуда ему знать? Реа вновь буквально услышала голос брата в голове, указывающий ей на очевидный факт: Михали организовал нападение, чтобы позиционировать себя как противника сепаратистов. В то же время он искренне переживал. Не очень-то похоже, что забота о Рее была напускной.
Пожалуй, пока рано делать выводы, однако она правильно поступила, что выбрала Михали. Ей однозначно стоит выяснить, что происходит на севере Тизакоса.
Впереди виднелись очертания столицы региона – Ксигори. Домики с дырявыми крышами и трухлявыми дверьми вселили в Рею тревогу. Они не могли сильно пострадать из-за пары тяжелых зим. Похоже, в описании Лексоса опущены некоторые детали. Впрочем, жители выглядели не слишком обеспокоенными и явно радовались возвращению Михали.
– При тебе нет ни герба, ни знамени, – сказала Реа, когда они проезжали мимо лачуги, в которой обитала сгорбленная старуха с шестью или семью собаками. – Как тебя узнают?
– В лицо, – просто ответил Михали.
Что ж, ясно.
Постепенно дома стали выше, и наконец всадники въехали в самый центр города. Здания напоминали Стратафому своими толстыми стенами и сочетанием внешних и внутренних дворов, только крыши были припорошены снегом, а окна украшены яркими железными орнаментами. Мощеные улицы извивались в причудливых узорах, но лошадей это ни капли не смущало, и хотя Реа подозревала, что быстро заблудилась бы здесь в одиночку, дороги вели в одном направлении, вниз по склону.
Иногда улицы разбавляли площади, в центре которых неизменно рос огромный платан, такой древний, что корни проглядывали между плитами мостовой. На скамейках сидели пожилые дамы в черном и сплетничали, склонив друг к другу головы в вечернем свете солнца. Дети играли в мяч, гоняя его палками по длинным крытым галереям, окружавшим каждую площадь.
На первый взгляд столица выглядела очаровательно, и Реа уже готова была сказать об этом Михали – пусть поучится хорошим манерам, – но вдруг начала замечать истинное лицо города, спрятанное за идиллическим фасадом. Вот на холоде ежится босой ребенок, а какая-то девушка жмется к закрытой двери пекарни. Реа не знала и половины того, что получал в докладах шпионов Лексос, но была наслышана о бедности региона, и сейчас смогла увидеть все воочию. Достаточно ли такой причины для того, чтобы от преданности стратагиози не осталось и следа? Разве единство Тизакоса не важнее процветания?
С очередным поворотом им открылась главная людная улица с магазинчиками. Горожане сразу узнавали Михали (а ребята помладше – его лошадь). Затем всадники поднялись на небольшое возвышение, и Реа поняла, куда ведут улицы: к озеру.
Падающий снег закрывал дальний берег, казалось, будто оно тянется на много миль. Лучи заката освещали водную гладь, и создавалось впечатление, что озеро пылает огнем. На просторном каменном променаде собрались семьи с детьми, любуясь закатом.
Взгляд Реи притягивал остров посередине и возведенное на нем здание. По архитектуре оно походило на другие дома в центре столицы, но было гораздо крупнее и приземистее. В тусклых лучах солнца каменные стены отливали блеклым синим, а на массивных двойных дверях можно было разобрать выцветшую алую краску.
Очевидно, на острове находился дом Ласкарисов. Что еще, если не он?
Реа обвела взглядом променад, выискивая мост, но скоро обнаружила, что такой конструкции здесь нет и в помине.
– Мы оставим лошадей в конюшне и сядем в лодку, – объяснил Михали, заметив озадаченность девушки.
Реа постаралась улыбнуться как можно вежливее, хотя от одной мысли о водной переправе через озеро ей стало неуютно.
Они долго плыли в лодке, и Реа, изредка моргая, упорно смотрела только на особняк. Молодые люди причалили у пирса чуть в стороне, Михали помог спутнице выбраться на берег. Реа была благодарна юноше за то, что он ничего не сказал, хотя она слишком крепко стискивала его пальцы.
– Вот и наш дом, – проговорил Михали, пока они шагали по дорожке. – Семья живет на острове уже много поколений.
– К вам приходят жители? Их сюда пускают?
– Нет, – смутился Михали, – но отец много времени проводит в городе, на берегу. Почти все дела он решает именно там.
Теперь Реа мечтала о том, чтобы упасть на кровать и проспать года два, и разведка для Лексоса была последней мыслью у нее на уме. Она увидела, что в дверях стоит женщина с фонарем в руке, и задалась вопросом, кто это может быть. Сестра?
Но она не слышала докладов о дочери Ласкарисов.
– Мой мальчик! – воскликнула женщина, когда Реа с Михали подошли еще ближе. – Наконец-то! Ты вернулся!
Ну конечно. И почему Реа не подумала про мать?
Но она уже давно лишилась матери, поэтому часто забывала о том, что у других может быть полная семья.
Реа обратила внимание, какая она высокая. С прямыми плечами, волевым подбородком, седыми прядями в темных волосах. Михали бросил на Тиспиру извиняющийся взгляд и шагнул к матери.
– Привет, мама, – устало поздоровался он, но в голосе юноши чувствовалась любовь.
– Не обнимешь? Не поцелуешь? А ведь я тебя вынашивала!
– Как раз собирался.
Михали расцеловал маму в обе щеки и обнял, и на губах женщины расцвела улыбка.
– Долго тебя не было, корос.
– Я бы так не сказал, – возразил юноша и улыбнулся. Наверняка встреча с матерью сгладила тревогу, поселившуюся в его душе после обстрела на реке. – Это моя мать, – сказал он Рее. – А это кириа Тиспира.
– Как будто она нуждается в представлении! – фыркнула родительница. – Женщина, которая убьет моего сына! – Она передала фонарь Михали и шагнула вперед.
Реа закусила язык и ощутила металлический привкус крови. Ответить она не успела.
– Меня зовут Эвантия. Добро пожаловать в наш дом и в Ксигори.
Эвантия обвила Рею обеими руками и стиснула так, что у той перехватило дыхание.
– Спасибо, – выдохнула Реа, когда ее отпустили. – Очень приятно с вами познакомиться.
– Что ж, не будем стоять на холоде. Прошу вас… – Эвантия взяла Рею под локоть и увлекла за собой. От ее враждебности не осталось и следа.
Как и в большинстве домов Тизакоса, парадные двери вели во внутренний двор, однако в Стратафоме он был широкий и обставленный коваными стульями и низкими столами, а здесь оказался маленьким и едва вмещал их скромную компанию.
Они не стали задерживаться и поспешили в особняк.
– Отец Михали еще в городе и присоединится к нам чуть позже, – сказала Эвантия, пропуская Рею вперед. – Что ж, располагайтесь.
Парадный зал был огромным, настоящим сердцем дома. В камине тихо потрескивал огонь, напротив стояли деревянные диваны, заваленные разноцветными узорными подушками. Вытянутый стол немного поодаль был натерт воском до блеска и сервирован к ужину. В ближнем дверном проеме Реа увидела кухню, где две девушки нарезали овощи, а в другом, у дальней стены, – ярко освещенный коридор, вероятно, ведущий в другие комнаты.
В Стратафоме потолки были высокие, а помещения полупустые, поэтому от вечерней прохлады не получалось укрыться, но в доме Михали с низкими потолками, похоже, всегда сохранялось тепло.
– Наверное, ты и Михали ужасно проголодались, – сказала Эвантия и вместе с Реей подошла к столу, но тотчас передумала и развернулась в другую сторону. – Или ты замерзла? Надо бы, пожалуй, сперва согреться? Может, поужинаешь у камина? Садись-ка лучше сюда.
Реа беспомощно взглянула на Михали, но юноша лишь пожал плечами. Эвантия усадила ее на диван, поближе к огню, и начала расстегивать пальто. Оказавшись с ней лицом к лицу, Реа заметила родинку на подбородке матери Михали, из которой торчал волосок, темный и жесткий.
Она подалась назад, надеясь, что Эвантия ничего не заметит.
– Господи! – ахнула Эвантия, коснувшись ее перевязанной шеи. – Что случилось?
– Засада на переправе, – коротко ответил Михали. Он снимал свитер через голову, и голос звучал приглушенно. Теплое пальто уже висело на спинке стула за обеденным столом. – Сын Дракосов погиб, – добавил он.
Эвантия скорбно вздохнула и прижала ладонь к груди, но мгновенно потянулась к узлу перевязки.
– Просто царапина, – отмахнулась Реа.
– Лучше перестраховаться, – возразила Эвантия и крикнула служанкам, чтобы принесли горячей воды и свежих трав из кухни. Она развязала обрывок рубашки и отбросила на пол. – Как ты себя чувствуешь? Есть жар? Тебя не лихорадит? Вроде бы зараза не проникла в организм, но, если сын Дракосов погиб от одной из стрел, следует готовиться к худшему…
– Ему попали прямо в глаз, – уточнил Михали. – Это немного другое.
Эвантию слова сына не успокоили, и она продолжила изучать рану. Реа хотела было отодвинуться, но уткнулась в твердую спинку дивана. Эвантия сковырнула ногтем чешуйку запекшейся крови и внимательно рассмотрела.
В неловкой тишине Реа вспомнила фразу Михали: «…не знал, можно ли ранить таких, как ты».
Она резко поднялась и извинилась. Ей бы побыть одной, чуть отдышаться.
– Я очень устала, – объяснила Реа.
– Разумеется, – кивнула Эвантия, но не отступила. Она буквально пришпилила Рею к полу испытующим взглядом темных глаз.