Людей пускали не только в сад, но и во дворец, и кто только не встретился Лексосу по пути в тронный зал. Все занимались своими делами. В каком-то коридоре торговец продавал печеные орехи и фруктовый сок, а рядом кто-то пел.
– На ночь посетителей выводят, – объяснил сторож. – Но стратагорра не против, чтобы они тут были.
Мимо пробежала компания ребятишек, а вскоре Лексос увидел огромную арку, за которой тянулся очередной длинный коридор с потолком в три раза выше, чем в остальных залах. Свет лился в высокие окна, падая на колоннаду, что обрамляла стены. Лексос невольно разинул рот от восхищения. Он уже и забыл о том, насколько дворец грандиозен.
С потолка свисали гобелены. На одном был изображен Тарро, склонившийся над бездыханным телом одного из отпрысков. На следующем его изобразили в классическом иконописном стиле, с синим нимбом над головой. Потолок был выложен квадратной бледно-зеленой плиткой с золотой гравировкой.
Между колоннами висели картины, а по коридору бродили пожилые пары, обсуждая работы художников. Напротив особенно внушительного портрета сидела девушка и рисовала карандашную копию на обрывке пергамента.
Дальше по коридору мальчишка шутливо позировал перед другим портретом, к безмерному удовольствию друзей. Лексоса посетила мысль о том, что дворец принадлежал в равной мере и Тарро, и народу.
А вот и Тарро – в конце коридора, на возвышении, в окружении советников. Потолок над платформой почернел от огня и пепла, очевидно, здесь сжигали трупы. Где-то за толпой виднелся трон, который явно никого не интересовал. Лексос даже представить себе не мог, чтобы Тарро на нем сидел.
– Спасибо, – сказал Лексос сторожу. – Теперь я сам.
Тарро увлекся беседой со стариком, который выглядел так, будто ему лет двести (хотя кто бы говорил).
В случае с Васой юноша подождал бы, пока к нему обратятся, но во владениях Тарро все было иначе. Действовать надо было по-другому.
– Добрый день, – громко проговорил Лексос, поднимаясь на платформу.
Тарро вскинул брови, и на секунду юноша испугался, что допустил ошибку, но стратагиози сразу же расплылся в улыбке.
– Александрос! Какая приятная встреча! Я знал о твоем приезде?
Подобная реакция застала Лексоса врасплох, но он постарался ответить, не показывая смущения:
– Я рассчитывал сделать сюрприз.
Ему следовало догадаться, что его письмо прочитал не Тарро, а помощник стратагиози, и ответ написал тоже он. В конце концов, и Лексос занимался корреспонденцией Васы.
– Чудесно. И сколько мы сможем наслаждаться твоей компанией?
– Пока она остается для вас наслаждением, – отозвался Лексос.
Тарро расхохотался, словно в жизни ничего смешнее не слышал.
– Значит, долго. А отец с тобой?
– Боюсь, я один.
– Как жаль, – сказал Тарро, все еще улыбаясь. – Ладно, поищем кого-нибудь, кто поможет тебе устроиться, а потом увидимся на ужине.
– Спасибо, с радостью.
Тарро подвел Лексоса к краю платформы и крикнул, сложив ладони рупором:
– Джино! Не спи, мой мальчик!
Лексос отметил, что Джино пока что держится в семье убийц. Он стоял, прислонившись к колонне, и нервно оглядывался по сторонам. Над верхней губой блестели капли пота. Джино вздрогнул, когда услышал оклик Тарро, и машинально схватился за кинжал в потайном кармане.
– Ему нужно время, чтобы набраться храбрости, – объяснил Тарро шепотом.
Джино перевел дыхание, на миг закрыл глаза и с напряженным видом выскочил из-за колонны. Он помчался к платформе с такой скоростью, что Лексос даже переживал, как бы мальчишка не споткнулся.
– Да, отец?
– Полагаю, ты помнишь Александроса. Поможешь ему расположиться в гостевой комнате?
Джино слегка покачнулся от облегчения, что разрешили уйти с открытого пространства, где до него может добраться любой из братьев или сестер, которым захочется занять позицию правой руки стратагиози.
– Конечно, отец.
– Прекрасно. Что ж, идите.
Тарро улыбнулся Лексосу и повернулся к советникам, которые с нетерпением ждали, когда на них снова обратят внимание.
Джино отвел Лексоса вглубь дворца, в комнату с деревянной мозаикой на полу, которая отливала бронзой в свете полуденного солнца и контрастировала с блекло-желтыми стенами и пышным белым ковром, на котором стояла кровать под балдахином, струящимся и сверкающим, как будто покрытым настоящим сусальным золотом.
– Тут много лет никто не жил, – виновато сообщил Джино, поправляя подушки, хотя те лежали довольно аккуратно.
– Ерунда, – отмахнулся Лексос.
В Стратафоме свободную комнату затянули бы покрывалами от пыли и заперли на ключ. А во дворце семьи Домина все выглядело безупречно, даже если любоваться на обстановку было некому.
– Ваши вещи уже принесли, – добавил Джино и учтиво отшагнул от чужого чемодана.
Тот был крепкий, кожаный и надежный. В нем хранились чаша приливов и шелковое небесное полотно, которые Лексос привез из Стратафомы, но в шикарных покоях чемодан больше походил на случайно оставленный мусор.
– Ужин в восемь вечера, в лиловой гостиной. Она находится внизу. Спуститесь по лестнице и повернете налево у… Я отправлю сюда слугу, чтобы вы не заблудились.
Джино направился к двери и указал на три тяжелых висячих замка, которые смотрелись в изящной комнате столь же нелепо, как и чемодан Лексоса.
– Шифр – в прикроватном столике.
– Шифр? – переспросил Лексос, разглядывая миниатюрные диски с цифрами и прокручивающимися рычажками.
– Ах да, я и забыл, – вздохнул Джино. – Вы-то можете спать спокойно, – мальчик расправил плечи и постарался придать себе храбрый вид. – Ну, я пошел!
– Увидимся на ужине, – сказал на прощание Лексос.
– Если я до него доживу, – отозвался Джино с печальной улыбкой.
Лексос подремал, радуясь удобному матрасу, о каком в Стратафоме можно было только мечтать. Когда городские часы – громадные, с таким замысловатым механизмом, что поразил бы даже Ницоса – пробили семь, юноша поднялся и переоделся в чистый зеленый костюм.
Слуга ждал Лексоса в коридоре, и они отправились в лиловую гостиную – мимо пустых комнат отдыха, галерей с пейзажами на стенах, стеклянных дверей, ведущих на просторные террасы с видами на дворцовый сад.
Слуга придержал створку резных дверей и объявил гостя со столь ужасающим произношением, что Лексос невольно поморщился. Языки у них были похожи, но ударения ставились совсем в других местах.
Лиловая гостиная отвечала своему названию: вся в фиолетовых тонах, от сиреневого ковра до аметистовых занавесок. Выглядел зал причудливо и не то чтобы привлекательно, но таким богачам, как Тарро, уже сложно находить разумные способы тратить деньги.
Семья Домина собралась у окна. Джино жался к стене, чтобы никто не мог подкрасться к нему со спины, а братья и сестры с жадным блеском в глазах внимательно следили за мальчишкой. Тарро ничего не замечал – или, скорее, ему это было безразлично. Он беспечно потягивал напиток из бокала для вина, хотя налито там было явно что-то более крепкое, и разговаривал со стариком, которого Лексос уже видел на платформе.
– Александрос! – позвал Тарро и помахал гостю. – Как замечательно, что ты нас нашел!
– Здравствуйте, – сказал Лексос, выбрав самое официальное приветствие, какое только знал на трефацком.
Тарро пожал ему руку с удивительной твердостью, несмотря на пьяную дымку в глазах и раскрасневшиеся щеки.
– Это мой двоюродный брат, – объяснил Тарро, представляя Лексосу старика. – Ну… или какой-то дальний родственник.
– Я потомок из рода его двоюродного брата, – уточнил старик, протягивая Лексосу руку. – Франциско, очень приятно.
Долголетие стратагиози передавалось следующим поколениям лишь по крови и не распространялась на братьев, сестер и супругов. Если бы мать Лексоса выжила, ему пришлось бы наблюдать за тем, как она медленно увядает. Однако он увидел нечто иное, хотя никак не мог вспомнить, что именно.
– Взаимно, – ответил он на приветствие Франциско.
– Что ж, садимся? – предложил тот. – Полагаю, вот-вот подадут первую перемену блюд.
Некий заботливый слуга выделил для Лексоса место рядом с Тарро, но юноша не стал спешить и подождал, пока все усядутся. Он не хотел казаться отчаявшимся, тем более в первый же день. Важные вопросы можно обсудить и потом, а сегодня лучше напомнить Тарро о его симпатии к Лексосу.
Кроме Франциско, Джино и стратагиози за столом собрались сплошные незнакомцы, но Лексос сообразил, кто из них является отпрысками Тарро – по тонким губам с опущенными уголками. И все они и впрямь были детьми. Четыре девочки и четыре мальчика – от девяти до семнадцати лет. Лексос плохо умел определять возраст на глаз, в том числе из-за долгой жизни, но вполне мог отличить взрослого от ребенка.
По сравнению с мягкими круглыми лицами и румяными щечками детишек Джино выглядел как умудренный годами старик, но зато у каждого из них был острый взгляд, которого ему так отчаянно не хватало.
Впрочем, Джино выглядел собранным. Лексос иногда наблюдал за ним, слушая вполуха диалог Франциско и Тарро. Мальчишка сидел за столом, скрестив руки на груди и не притронувшись к закускам. Пожалуй, подход был разумный, но Джино многое терял, решил Лексос, угощаясь баклажанами под сыром.
Вскоре принесли главное блюдо – рыбу с овощами. Младшая Домина спихнула все овощи со своей тарелки прямо на пол. Тарро тем временем рассказывал, сколько денег и времени было потрачено на обстановку гостиной. Лексос подозревал, что в конце трапезы будет разбираться в планировке дворца. Франциско энергично кивал с набитым ртом, пока Тарро вещал, из какой древесины сколочены стулья.
Признаться, юноша ожидал более увлекательной беседы, а не этой скукоты, от которой хотелось уши оторвать. К сожалению, после выбора Тиспиры и позорного выступления Васы на собрании стратагиози было особенно важно создать приятное впечатление, и Лексос старался уделять все внимание байкам Тарро.