словно Реа сохранила другой кусок для следующего раза.
«Лексос!
Надеюсь, ты в добром здравии, а погода в Вуоморре тебе нравится. Печально слышать о неудовольствии отца, но я не сомневаюсь в твоем успехе. Признаюсь, дорогой брат, что заполняю письмо пустыми словами, чтобы избежать дурных новостей. Мне жаль, но в Ксигоре ничего не удалось найти. Наследник Ласкарисов не может предоставить ни имен, ни сведений. Я сделала все что могла и подозреваю, уже раскрыла бы любые тайны, если бы они действительно были. Не уверена, правдивы ли данные твоей разведки. Я не нашла очевидной связи между Михали и Схорицей. Он искренне поддерживает Васу и нашу семью. Мне очень жаль, что я выбрала его и таким образом лишила Ксигору великолепного лидера, а нас – верного союзника.
Я ожидаю твоих инструкций.
Желаю тебе добиться большего в Вуоморре, чем мне удалось в Ксигоре.
Лексос смял листок в кулаке, и в глазах у юноши потемнело. Не нашла очевидной связи?! Что она делала? Очевидно, не особо старалась добывать информацию. Наследник Ласкарисов выдумал какую-то хитрость, затуманил рассудок Реи.
– Письмо от Реи? – спросила Ставра, и Лексос кивнул. – Она хорошо проводит время на севере?
Лексос хмыкнул.
– Похоже, что слишком. Так и знал, что она падет жертвой Михали.
– Будь оно и правда так, ты не отправил бы ее в Ксигору.
Лексос взглянул на Ставру исподлобья, и она округлила глаза с показной невинностью.
– Разумеется, ты ничего такого и не делал. Забавно, как сердце…
– Ох, довольно, – отмахнулся Лексос. – И это бессмысленно.
– Почему? Что она написала? Ты можешь рассказать?
Лексос разгладил лист и снова пробежался взглядом по строчкам. Любезное начало, дурная новость о Михали…
Михали? Странно. Реа никогда не обращалась к супругам по именам. Пожалуй, Лексос не припомнил бы ни одного, несмотря на их количество. Очередное свидетельство, что сестра влюбилась и страсть затуманила ее рассудок.
Впрочем, его тревожило кое-что еще. В конце она подписалась кафрулой, хотя ей не нравилось, когда брат так ее называл. Этот тон что-то ему напомнил, и Лексос глубоко задумался, пытаясь разобраться в ассоциациях.
Точно! Похожим образом Реа разговаривала с Васой, когда была ребенком и что-то клянчила у отца. Сыпала ласковыми словами и говорила тонким голоском, чтобы он улыбнулся и сдался, позволил лечь спать позже обычного или угоститься второй порцией десерта.
Значит, сестра что-то хотела от Лексоса, пусть и ничего не выкладывала напрямую. И наверняка дело в супруге, которого Реа звала по имени.
– Сэр?
Лексос поднял взгляд на слугу, который переминался с ноги на ногу.
– Что?
– Вы ответите?
– Передайте ей, что она сошла с ума, – сказал Лексос.
Слуга вытаращил глаза, и его землистое лицо побелело.
– Прошу прощения?
– «Дорогая сестра, ты сошла с ума. Твой брат, Александрос». Вот мой ответ, – Лексос развернулся на каблуках и помчался в гостевые покои.
Реа всегда умела испортить ему настроение.
– Что случилось? – спросила Ставра, нагоняя юношу. – Лексос!
Он потряс кулаком с зажатым в нем письмом.
– Она хочет сохранить жизнь наследнику Ласкарисов.
Ставра разинула рот от изумления. Столь грубое нарушение правил возмутило ее куда больше, чем Лексоса.
– Она не может… – начала было Ставра.
Лексос перебил девушку:
– Реа косвенно просит моей поддержки. Может, даже толком не понимает, что делает, но я всегда считывал ее намерения, – он с силой толкнул дверь и едва сдержался, чтобы не броситься на кровать. – Что же делать? Я не могу поехать в Ксигору. У меня здесь важные задачи!
– Пожалуй, будет разумнее поступить так, как ты обычно поступаешь, то есть проявить доверие к сестре, – лукаво проговорила Ставра.
Лексос нахмурился.
– Звучит пугающе.
– Возможно, нас выручит алкоголь, – предложила Ставра, похлопав друга по спине, и выхватила письмо. – Не мучай себя дурными мыслями. Я знаю хорошее место с дешевыми напитками. По крайней мере, они недорого стоили, когда я в последний раз там была.
Напитки, как выяснилось, подорожали, но друзья все равно опрокинули немало стопок. Последнее, что Лексос помнил о вечере, – как Ставра оттащила его от канала, когда он пытался сорвать рубашку и нырнуть в воду, причем стражник у ворот неодобрительно на них посмотрел, а Фалька встретила его у двери спальни в нелепой ночной сорочке и тепло обняла, пожелав одновременно доброго утра и спокойной ночи, и растворилась в полумраке темного коридора.
Лексос проснулся на покрывале, в слепящем свете утра, со стянутыми до колен брюками и в одном ботинке. Ставра ушла, и слава богам, а в воздухе сильно пахло рвотой. Лексосу страшно было представить, что он увидит в ванной.
Юноша с трудом поднялся с кровати и поплелся в ванную. Он старался не смотреть на ведро в углу, которое испускало жуткую вонь, и склонился над кувшином перед зеркалом. Вода давно остыла и остудила кожу Лексоса, когда он плеснул ее в лицо и протер усталые глаза.
Он позволил письму на него повлиять, поэтому напился ночью, что не так уж страшно. Сегодня новый день, и он сосредоточится на задаче. Пусть Реа делает все, что захочет. Лексос может отвечать лишь за свои поступки в Вуоморре.
Он сонно переоделся в костюм зеленого цвета семьи Домина, борясь с неприятным бурлением в животе, и нащупал брюки, которые сбросил на пол. Лексос никуда не ходил без кинжала Аргиросов, скрытого в тайном кармашке.
Однако карман оказался пуст. И в тумбочке лезвия не нашлось, и в чемодане.
В коридоре послышались голоса и тяжелые шаги, но Лексос продолжал поиски, не обращая ни на что внимания. Даже залез под кровать, вглядываясь в густые тени, но и там ничего не обнаружил.
Лексос похолодел. Он зажмурился и выпрямился, покачиваясь на неровных ногах. Переживать не о чем. Должно быть, он потерял кинжал в пьяном угаре, и тот валялся где-нибудь на дороге, на полу таверны… или попал в жадные руки какого-нибудь работника канала. И уж точно никто не выудил кинжал из кармашка. Особенно внезапная гостья, что поджидала юношу возле комнаты, когда он вместе со Ставрой вернулся во дворец.
Голоса приближались. Однако вежливый и тихий стук в дверь застал юношу врасплох. Может, Ставра пришла его проведать? Она наверняка знает, куда делся кинжал, и уймет тревогу Лексоса.
– Да? – спросил Лексос, открывая дверь, готовый увидеть насмешливое лицо Ставры, которая, конечно, будет потешаться над другом за его потрепанный вид и горький запах перегара, которым он совершенно точно окутан.
– Доброе утро, – поздоровалась Фалька.
За девушкой стоял целый ряд стражников, а она сияла, румяная от восторга, с горящими глазами. Накануне Фалька держалась совсем иначе. Она выглядела застенчивой и растерянной, и Лексос принял ее объятия из жалости, из сочувствия к ее смущению.
Сейчас он понимал, какую жестокую допустил ошибку.
– Доброе, – ответил Лексос.
Стражники смотрели прямо на него, и хотя их лица ничего не выражали, а оружия никто не поднимал, в коридоре царила напряженная атмосфера. Однако Лексосу нельзя было показывать волнения.
– Чем обязан подобному удовольствию? – спросил он.
– Боюсь, повод не из приятных, – сказала Фалька и протянула ему руку ладонью вверх. – Идем со мной.
Лексос предпочел бы захлопнуть дверь у нее перед носом, но вышел в коридор, игнорируя протянутую руку, и сощурился на ярком свете, который лился из дальнего окна. Виски юноши болезненно пульсировали, а когда он увидел Тарро, стоящего за стражниками, во рту пересохло.
Лексос небрежно отнесся к задаче, ушел из дворца и напился до потери рассудка. И теперь наступила расплата.
– Александрос Аргирос, – объявила Фалька, – во имя Тарро Домина, отца этого дома и всего Трефацио, я требую, чтобы вы ответили на обвинения, которые выдвинули против вас.
Обвинения? В чем? Учитывая, ради чего сюда пришел Тарро в окружении отряда стражников, дело было очень серьезное.
Лексос поднял взгляд на Тарро, но тот смотрел на Фальку без какого-либо выражения. А она улыбалась с таким довольным видом, что становилось ясно: Лексосу вряд ли удастся выкрутиться из ситуации.
– Я готов выслушать обвинения, – пробормотал Лексос, поскольку от него именно этого и ожидали, а после развел руки в стороны, показывая, что безоружен, и обратился к стратагиози.
Для юноши – и для Тизакоса в целом – нет ничего важнее поддержки Трефацио.
– Сэр, не знаю, что вам про меня наговорили, но хочу напомнить о моей искренней преданности вам.
– Ты предан своей семье, – отрезала Фалька. – Не проявляй неуважение к моему отцу лживыми речами.
«Что ж, – подумал Лексос, – тут не поспоришь». По крайней мере, Тарро пока молчал. Обычно ему всегда было что сказать. Возможно, он не спешил судить Лексоса.
Ведь Тарро давно его знал. Пожалуй, даже лучше, чем Фальку.
– Озвучивайте обвинения, – повторил Лексос, принимая уверенный вид. – Я готов их опровергнуть. Я держался с честью, достойной моего положения.
– Ты не заслуживаешь своего положения, – бросила Фалька, но Тарро поднял руку, призывая дочь к молчанию.
– Ну-ну, не будем разбрасываться грубыми словами, – заявил он, и ноги Лексоса подкосились от облегчения.
Тарро направился к юноше, и стала заметна дыра на дорогой рубашке стратагиози, темная от запекшейся крови.
– Объясни нашему гостю, в чем его обвиняют.
Лексос просто обязан переманить Тарро на свою сторону, что бы ни сказала сейчас Фалька. Здесь главная не она, а Тарро.
– Совсем недавно, – заговорила Фалька, и ее голос разнесся эхом по коридору, – неизвестный, похожий по описанию на Александра Аргироса, ворвался в покои моего отца и покушался на его жизнь, – зеленая юбка вздулась от порыва ветра, когда Фалька сделала несколько решительных шагов вперед.