Ещё с минуту постояв у окна, лениво просматривая накопившуюся за сутки статистику, Конго, по недавно образовавшейся привычке, спустилась в кают-компанию, распахнула шкафчик и… озадаченно уставилась на пустой заварник, — только сейчас сообразив, что человека-то на борту нет, значит, и чай заваривать некому.
Машинально приподняв крышку чайника, заглянула внутрь, обозрела чисто вымытые стенки... поймав себя на бессмысленности подобного действия, едва не зашипела от злости. Не хватало ещё заразиться человеческой глупостью!
С некоторым трудом справившись с иррациональным порывом расколошматить проклятую посуду об пол, аккуратно опустила крышку на место.
Ладно, невелика беда. Заварить чай она может и сама. В конце концов, она — флагманский корабль Тумана, способный строить сложнейшие математические модели, а уж подобная мелочь…
Через пятнадцать минут Конго поняла, что в данном случае любые алгоритмы бессильны. Нет, у неё были записи процесса заварки, но человек каждый раз засыпал разное количество чайного листа! Причём, какую-либо зависимость вывести не удалось. Попытка же уточнить рецепт в человеческой сети… Ей хватило фразы: «Две-три чайные ложки с горкой», поскольку одних только типоразмеров этих проклятых «чайных ложечек» у людей существовало больше десятка, а термин «с горкой» не имел числового выражения в принципе!
Закрыв соединение, Конго глубоко вздохнула и, резко развернувшись, вышла из кают-компании.
Чая больше не хотелось. Хотелось кого-нибудь убить.
***
Нас утро встречает прохладой…
Безмолвно покачивающаяся на небольшой волне Конго явно пребывала не в духе. Не то, чтобы в этом было что-то удивительное, — для моей блондинки состояние «не в духе» вообще дело обычное, — но в данный момент казалось, что даже воздух вокруг отдаёт предгрозовой свежестью, а воображение автоматом дорисовывало треск электрических разрядов.
Симакадзе, к слову, тоже быстро просекла обстановку и, вместо того, чтобы по обыкновению лихо подлететь на полном ходу, вспенивая воду форштевнем, подошла к флагману по всем правилам швартовки, чётко отработала подруливающими, замерев строго напротив полубака... После чего, быстро переправила меня с вещами на борт и отбежала парой кабельтовых мористее, занимая своё место в ордере. В общем, старательно притворилась тихой и послушной девочкой.
Печально проводив её взглядом, я покосился на сумки, прикинул расстояние до надстройки, тяжело вздохнул. Блин, Конго, какая же ты большая.
Поскрёб в затылке, уныло попинал один из баулов, вспомнил, как пёр всё это дело до самолёта (плечи сразу нехорошо так заныли) и всё же решился. В конце-то концов, не для себя одного стараюсь.
— Конго, не поможешь? А то сумки тяжелые.
Ответа не последовало, но через пару секунд из технического люка вынырнула здоровенная сороконожка тяжёлого ремонтного бота. Стремительно прошелестев по палубному настилу, механическое насекомое вздыбилось на хвосте, словно королевская кобра, и нависло надо мной, шевеля похожими на жвала антеннами сенсорного комплекса.
Машинально задрав голову на заслонившее солнце сегментное тело, снабжённое сверкающими воронённым металлом захватами, я невольно поёжился от пробежавших по позвоночнику мурашек.
Жуть. Вот сервисные паучки — они маленькие, симпатичные, уютные даже. А это… монстр натуральный. В тёмном переулке встретишь — заикой на всю жизнь останешься.
— Экхм, сумки. Тяжёлые.
Сороконожка чуть изогнулась, повела сенсорами в сторону крохотных, по сравнению с ней, сумок… и я торопливо уточнил:
— Для человека тяжёлые.
А то убежит сейчас — самому тащить придётся.
Видимо, Конго решила-таки снизойти к просьбе (а может бот просто «учуял» шоколад внутри), потому как сороконожка текучим движением опустилась на палубу и, подхватив сумки, стремительно ушуршала в сторону надстройки.
— Спасибо! — только и успел крикнуть я вслед.
Ответа, разумеется, снова не получил.
Блондинка, блин. Она, значит, злится непонятно на что, а я — крайний.
***
Так вот ты какой — уют семейный. Я готовлю завтрак, а Конго сидит на стуле и с каким-то подозрением наблюдает за моими действиями. Что само по себе несколько странно — раньше она интереса к кулинарии не проявляла.
— Как ты вычисляешь необходимое количество? — голос туманницы, прозвучавший над ухом, был настолько неожиданным, что я, вздрогнув, едва не рассыпал заварку.
Обернувшись, обнаружил, что Конго стоит у меня за плечом и, сузив глаза, сверлит взглядом ложку с чайным листом.
— Что, прости?
— Чай, — поджав губы, туманница ткнула пальчиком в ложку, — как ты вычисляешь необходимое количество?
— По вкусу, — недоуменно пожал я плечами.
— По вку-усу... — зашипевшая не хуже змеи Конго сверкнула глазами.
В следующие пять минут я узнал много нового. О людях вообще, о себе в частности… Разъярённая туманница прошлась по человечеству, как асфальтовый каток по кучке пластиковых игрушек — с хрустом давя все претензии глупых, бестолковых, ничтожных человеков на разум.
После чего крутнулась на каблучках и пулей вылетела из кают-компании, оставив меня обалдело хлопать глазами.
Вообще-то, я и так знал, что люди — приматы. Совсем не обязательно было сообщать об этом столь… эмоционально.
***
Влетев в рубку, Конго зло заходила по помещению. Этот… этот… человек! Яркий представитель вида!
Поняв, что уже в третий раз обходит рубку по периметру, она остановилась, глубоко вдохнула, одновременно запуская программу управления волновым полем во время огневого контакта… Пусть в данный момент в этом не было никакого смысла, так как никто в неё не стрелял, но обработка множества многомерных массивов требовала огромного количества вычислительных ресурсов, резко снижая приоритет эмоциональных кластеров.
Помогло. Не полностью, но даже проскочившая на краю сознания мысль, что эту методику — ведение ресурсоёмких вычислений для подавления эмоций — она позаимствовала у людей, заставила лишь слегка поморщиться. В конце концов, то, что она смогла извлечь полезную информацию даже из изучения столь «разумного» вида, как человечество… скорее повод для гордости.
Негромко фыркнув от подобного вывода, Конго устроилась на своей любимой банкетке. И появление в рубке человека встретила недовольным взглядом — вот только эмоциональный баланс в норму пришёл, а если он сейчас начнёт по обыкновению глупые вопросы задавать…
Но человек молча поставил перед ней одну из принесённых с собой кружек, положил рядом запечатанную плитку шоколада, и всё так же молча устроился в своём кресле, с видимым удовольствием прихлёбывая чай.
Скосив глаза на заманчиво исходящую ароматным паром чашку, Конго перевела взгляд на спокойно сидящего человека… И на секунду ей даже стало чуточку стыдно за недостойный флагмана всплеск эмоций. Но только на секунду. В конце концов, она же не железная! Кого-нибудь менее привычного общение с этим индивидуумом вообще в перезагрузку бы отправило.
Так что, нарочито неторопливым движением взяв чашку, Конго покачала её в ладонях, грея руки о тёплые стенки, сделала небольшой глоток… и безмолвно вздохнула. Всё же стоит как-нибудь разобраться со значением этого «по вкусу», чай — то немногое, что у людей получается. Ну, шоколад ещё.
— Этот — другой, — буркнула она, сканируя упакованную в серо-зелёный картон плитку.
— Что, прости? — поднял голову человек.
— Шоколад другой. Отличается по составу.
— А, да. Но этот лучше. Японцы специально для амеров делают.
— Для кого?
— Амеров. Ну, американцев.
Проанализировав его фразу, Конго нахмурилась, недоверчиво склонив голову.
— Америка находится на другом континенте.
— Америка на другом, — кивнул человек. — Но вот штатовские базы, как прыщи у пубертатного подростка — по всей Земле раскиданы. До вашего появления две трети американской армии только тем и занимались, что несли свободу и демократию по всему миру. А где есть базы, есть и интенданты.
— Не вижу связи между базами, интендантами и шоколадом, — холодно заметила она.
— Всё очень просто, — пожал человек плечами. — Шоколад поступает на склады баз, склады находятся в ведении интендантов, а интендантам мало платят. Ну, или им кажется, что им мало платят. Поэтому всё, что лежит на складе, они несут на чёрный рынок.
Конго фыркнула. Человек неисправим! Произнёс три десятка слов, вместо того, чтобы просто сообщить, что некоторые служащие занимаются хищением имущества.
Отломив один квадратик от непривычно толстой плитки, она отправила его в рот… Хм, действительно, вкуснее.
— И японцы так заботятся об оставшихся у них «амерах», что специально для них выпускают более качественный продукт? — поинтересовалась она ещё более недоверчиво.
Человек глубоко вздохнул, наградив её укоризненным взглядом.
— Конго… в данном случае «амеры» — это пятьдесят тысяч солдат, запертые на островах вашей блокадой и сидящие на огромной куче оружия… в то время как у самой Японии армия чуть больше двухсот тысяч. Да японцы их хоть марципанами кормить готовы, лишь бы тихо сидели.
Конго почувствовала, что снова начинает заводиться. Опять фрагментированная информация, достоверность которой вызывает сомнения!
— Хорошо, пусть этих… «амеров» — пятьдесят тысяч боевых единиц, — процедила она. — Но у Японии боевых единиц вчетверо больше. Плюс, было семнадцать лет, чтобы подготовить дополнительные резервы. В то время как твоим «амерам» пополнять численность неоткуда.
Человек устало покачал головой.
— Конго, ты мыслишь чисто военными категориями.
— А какими ещё категориями можно оценивать потенциальный конфликт двух военных группировок? — поинтересовалась она ледяным тоном.
— Политическими, экономическими, психологическими… — принялся перечислять человек, и Конго, уже готовая вспылить, в очередной раз пройдясь по его умственным способностям, задумалась.
Что такое «экономика» она, разумеется, знала. Хотя, то, чем занимались люди, на её взгляд мало походило на систему производства, расп