Эти истории о своем детстве Тамара Макаровна Носова рассказывала, пожалуй, впервые в жизни. Мы встретились летом 2002 года. До этого почти десять лет общались только по телефону, и каждый раз актриса переносила наше очное знакомство, ссылаясь то на затянувшийся ремонт, то на проблемы с дочерью, то на походы к стоматологу, то на очередные пробы на «Мосфильме». Со временем я узнал, что ни дочери, ни ремонта на самом деле не было и нет, даже происхождение Тамары Носовой весьма туманно. После ее смерти объявились несколько дальних и близких «родственников», рассказавших удивительные вещи, с которыми можно ознакомиться в интернете, а потом уже для себя решить — верить им или нет. Я же приведу на страницах этой книги только те факты, о которых знаю точно, и конечно же фрагменты наших бесед с самой актрисой.
— Тамара Макаровна, а ваша школа была элитной?
— Ну что вы! Тогда, по-моему, и не было никаких элитных школ! Может, только дети членов правительства учились где-то отдельно, а у нас была обычная районная школа. Поэтому учительница совершенно спокойно «обрабатывала» маму, а завуч, со своей стороны, вела переговоры с папой. И однажды ему это надоело.
— Он согласился оставить вас в покое?
— Ничего подобного! Он позвонил в другую школу, и меня перевели туда.
— Какой несговорчивый!
— Да, характер у него был — будь здоров! Та школа находилась от нас через дорогу, и нянька водила меня туда за ручку. И тут появилась другая крайность. Маму начали одолевать навязчивые идеи: а вдруг нянька не придет меня встречать, и я побегу через дорогу сама? А вдруг детей отпустят раньше, и я пойду домой одна и попаду под машину? Мама стала донимать своими мыслями папу, и он, надо сказать, выдерживал этот натиск стоически. И забрали меня оттуда только тогда, когда я заболела. Родители, судя по всему, сами устали от всей этой истории, плюнули и решили не морочить голову ни мне, ни себе, ни учителям.
— Значит, вы пошли в школу, как все нормальные дети…
— Зря вы так подумали. Через два года отец все-таки всучил меня сразу во второй класс — «сэкономил». Он был совершенно принципиальной личностью.
— Так вот вы в кого?! А я-то думаю, что ж с вами иногда так сложно договориться! Ваша принципиальность и упорство — фамильные.
— Да, это верно. Я иногда сама думаю: да что же, черт возьми, я такая принципиальная?! Это, действительно, отцовские гены.
Тамара и балет бросила со всей своей носовской решительностью. Однажды не успела на репетицию и больше не появилась там никогда. Преподавательница вызвала маму и поинтересовалась: «Почему Тамара не приходит? Она рождена для балета, у нее ноги балерины — худые и длинные!» Мама отвечает: «Я не уверена, что смогу ее уговорить. На уме у нее теперь совсем другое — она хочет стать драматической артисткой».
Впервые оказавшись в театре, Тамара Носова «влюбилась» в него раз и навсегда. Более того, в своем классе она организовала драмкружок и сама ставила там спектакли. В популярном некогда журнале «Пионер» всегда публиковались маленькие пьесочки для школьников — детские сказки, сценки, анекдоты. Тамару с друзьями даже приводили в старшие классы — показывать их постановки. Учительница гордилась ими и хотела похвастаться перед коллегами и другими учениками.
Впоследствии Мария Николаевна Кузнецова получила звание заслуженного учителя РСФСР и была награждена орденом Ленина. Среди сорока ее воспитанников — одноклассников Тамары Носовой — было тринадцать круглых отличников. А сколько их было в ее богатой биографии!
Увлечение театром у ребят было настолько сильным, что однажды они решили покорить своим талантом районный дворец пионеров, где существовал более массовый драмкружок. Туда Тамара отправилась в сопровождении двух кавалеров, повезли надежный, «проверенный» репертуар. Правда, Носова, никому ничего не сказав, приготовила новый стих — хотела отличиться. Вот тут она совершила непростительную ошибку. Забывая слова, путаясь и игнорируя заветы Станиславского, Тамара с треском провалилась. А ребят приняли. На следующий день в родной школе их окружили одноклассники: «Ну что? Тамарку-то приняли, это понятно. А вас?» Но оба кавалера стояли твердо — «приняли всех». Не выдали позора. Настоящие джентльмены.
— Дружный был класс?
— Да. Но держались мы, в основном, своей компанией — той самой группой отличников, которой гордилась наша учительница. Мы и после школы встречались, чествовали Марию Николаеву, устроили ей роскошный вечер. И все мы получили высшее образование. Правда, саму школу я окончила в деревне. Из-за войны.
— Чем запомнились вам те страшные годы?
— До сих пор я вспоминаю голос диктора Левитана. Я очень боялась, когда по радио он начинал объявлять: «Граждане, воздушная тревога». По-моему, все малыши боялись его голоса. И впоследствии я ему об этом сказала, когда мы выступали вместе в каком-то концерте на стадионе: «Я так тряслась, что меня решили отправить в деревню, под Москву, чтобы не слышать вас».
Десятый класс я закончила в 45-м году и вернулась в Москву с твердым намерением «поступать в артистки». И тут я растерялась.
— Почему?
— Я обнаружила, что все прохожие смотрят на меня как-то не так, с подозрением. Что я чем-то выделяюсь.
— Наверное, потому что вы были весьма эффектной, стройной блондинкой, и пройти мимо вас, не обратив внимания, было сложно…
— Нет, я решила, что виновато мамино пальто. Я выросла, моя шубка стала мала и сидела на мне, как жакетик. Тогда мама отдала мне свое пальто, и мы его переделали. Но мне казалось, что в нем я так ужасно смотрюсь!
А на самом деле, все крылось в другом. Я приехала из деревни, и вид у меня был другой — здоровый, пышущий, свежий, с природы. А москвичи выглядели очень усталыми, изможденными, и на их лицах все это отражалось. Но мама на мои слова не реагировала. «Мама, а если меня примут в институт, ты купишь мне новое пальто?» — спрашиваю. Мама ответила уклончиво: «Ну, хорошо, если подготовишься, поступишь — там будет видно, разберемся».
Я занималась очень упрямо, и пальто тут было ни при чем. Я поняла, что должна попасть в институт, и другого не может быть ничего.
— Вы уже знали, что нужно для поступления во ВГИК, готовились целенаправленно?
— О ВГИКе я тогда вообще ничего не знала, но готовилась, действительно, целенаправленно. Даже чересчур. Дело в том, что в седьмом классе кто-то мне сказал, что можно устроиться в театр хоть сейчас. И я рванула в Москву, за сто километров. Пришла в театр Вахтангова, стою на лестнице, вижу мужчину. Так я и не узнала, кем он был, но разговор с ним отложился в моей памяти. Я спросила: «А можно ли к вам попасть после седьмого класса?» Он даже удивился: «Конечно, нет! Только после десятого. Нам не нужны неграмотные артисты». — «А что надо для этого?» Дядька заинтересовался: «Ну, прежде всего, надо очень хорошо знать литературу, историю. А химия, физика, математика не нужны точно. На экзамене будут спрашивать только гуманитарные предметы». Я приехала обратно и решила учить только литературу и историю и не учить ничего «лишнего».
В этом Тамара Носова преуспела. По химии она знала только две формулы — H2O и H2SO4. Зато перечитала чуть ли не всю классику, став любимицей педагога по русскому языку и литературе. А учительница истории даже взяла над ней шефство и снабжала своими книгами. У нее была роскошная библиотека: «Тамара, если ты не попадешь в театральный, запросто сможешь идти в журналистику».
Когда же приблизилось время выпускных экзаменов, Носова осознала, что аттестата может не получить.
Выручила подруга. Когда начались предэкзаменационные консультации, она позвала Тамару пойти вместе. Но та, по традиции, заупрямилась.
— Не пойду.
— Почему?
— А зачем? Я же ничего не знаю. Нечего и ходить.
— Ты что, дура?
— Я правильно рассуждаю. Если я не учила ни химию, ни физику, какой смысл идти на консультацию?
— Ты не права. Мы с тобой напишем шпаргалочки, рассуем их по карманам, а на экзамене ты отсчитаешь нужный номер, аккуратно достанешь и перепишешь. А куда тебя возьмут без аттестата? Кому ты будешь нужна?
Тамара подумала и согласилась, стала аккуратно посещать все консультации и расти в глазах педагогов. И когда начался экзамен по химии, она сделала все так, как рекомендовала подруга. Ей было абсолютно все равно, какой билет вытаскивать, главное — отсчитать номер нужной шпаргалки. Учительница химии великолепно знала, что Тамара ничего не понимает в ее предмете, но зато как здорово девочка играет на сцене! На ее спектакли ходила вся школа, и «химичка» не была исключением. Поэтому когда Тамара исписала формулами всю доску, учительница повернулась к комиссии и воскликнула: «Ну, как? Вопросы есть?» — «Ну, что вы, что вы!» — замахали руками коллеги. «Химичка» улыбнулась: «Вот так! Ну, идите, Тамара. Пятерка».
Девушка вышла из класса, как безумная, и упала на плечи подружки: «Ну что ты натворила? Пятерка по химии! Невероятно!»
Так она приобрела законное право на поступление в институт.
А в Москве Тамара Носова услышала слово «ГИТИС», что поступать надо именно туда. Туда, так туда. Пошла. И тут произошла встреча с еще одним инкогнито, повлиявшим на ее дальнейшую судьбу. Удивительно, как везло ей на подобные знакомства! У гостиницы «Москва» Тамара спросила прохожего, как пройти в ГИТИС. «ГИТИС? — удивился гражданин. — А зачем вам ГИТИС?» — «Поступить туда хочу», — ответила Тамара. Дяденька долго и внимательно смотрел на девушку, а потом очень серьезно изрек: «Я думаю, вам нужен ВГИК. Этот институт готовит киноартистов. Мне кажется, это ваше прямое предназначение. Вот смотрю я на вас и думаю, дорога вам только туда».
Тамара поблагодарила незнакомца, но (вот ведь упрямица!) все-таки продолжила поиски ГИТИСа. И нашла. Но думала уже только о ВГИКе, так как была загипнотизирована этим человеком. Поэтому в ГИТИСе ей не понравилось ничего, заглянула она туда только для галочки, чтобы оправдать саму себя. Даже не стала искать деканат, осматривать аудитории, спрашивать кого-либо о чем-либо. Мысленно Тамара уже находилась