Внезапно экраны пошли рябью и в воздухе повисло непрерывное «Бамп! Бамп! Бамп!» — словно на гигантском компьютере как попало нажимают клавиши, отчего тот выдает непрерывное сообщение об ошибке.
Черт, да это же они системы Конго взломать пытаются! Сейчас её блокирнет и конец!
Я в панике завертел головой, но никаких визуальных эффектов вокруг не наблюдалось. Ни тебе желтых шестиугольников, ни надписей. Черт его знает, что вообще происходит и что делать. Вот честное слово, были бы сейчас пом-поны, прыгал бы и размахивал ими, вопя: «Конго-Конго!». Нет, ну а вдруг поможет? Всё равно, кроме моральной, никакой другой поддержки оказать не могу.
Сама же Конго на происходящее вообще никак не реагировала. Стояла, уткнувшись взглядом в палубу, и молчала.
Внезапно «бампание» перешло в противный скрежет, от которого у меня едва пломбы из зубов не повылетали, и всё затихло.
Конго медленно подняла голову, перевела взгляд с одной лолиты на другую, и холодно отчеканила:
— I-400, I-402, вы превысили свои полномочия, вмешавшись в командную структуру Второго флота, что привело к срыву текущей операции и поставило под удар выполнение основной задачи. Так как это является прямым нарушением базовых директив Адмиралтейского кода, я, как флагман Второго восточного флота, приняла решение о вашей деактивации.
Её губы искривились, складываясь в жесткую улыбку.
— Не сопротивляйтесь.
Йо-ха! Пипец свиристелкам! Хакерская атака у них явно провалилась, а в надводном бою с линейным крейсером им не светит от слова «ваабще». И убежать они тоже не смогут, ибо вокруг аж десяток противолодочников вьётся! Конго, я тебя обожаю!
***
Конго мрачно наблюдала за опускающимися на дно останками 400-й и 402-й, пытаясь понять, жалеет ли она сейчас, что вообще выловила этого нелепого человека из воды? Ведь ничего не знать было бы легче. А теперь, уже второй раз за одни сутки её привычный, понятный мир рассыпается на куски.
«Твои алгоритмы ухудшились, ты не способна принимать правильные решения». — Конго даже тряхнула головой, настолько отчетливо вспомнились слова 400-й.
Чушь! Разве она нарушила хоть одну установку Адмиралтейского кода? Да, она выслушала человека, но разве это нарушение? Нет, как флагман она обязана учитывать любую информацию. Деактивация 400-й и 402-й? Тоже нет. Это они своими действиями нарушили работу командной вертикали, поставив под удар выполнение основной задачи, а значит, их деактивация была необходима. Сам человек? Но его нахождение на борту не вступает в прямое противоречие с Адмиралтейским кодом, в то время как потерю источника информации, пусть и такого ненадежного, можно рассматривать, как саботаж. Или глупость. А она — флагман флота Тумана, а не человек, чтобы совершать глупые поступки!
Ещё раз проверив логические построения, Конго сама себе кивнула. Всё правильно, ошибок нет. Все решения обоснованы и полностью соответствуют базовым директивам.
С минуту поразмыслив, она принялась переформировывать свою эскадру, усиливая её эсминцами ПЛО.
Если и другая информация человека подтвердится, эти противолодочные корабли ей ещё понадобятся.
***
Вот жизнь, блин! Помнится, Робинзон сидел на острове, мечтая оказаться на хоть каком-нибудь корабле, а я вот натурально робинзоню на самом совершенном из существующих на Земле кораблей, мечтая оказаться хоть на каком-нибудь острове! Потому что корабль этот — кусок металла, на котором НИЧЕГО нет! Вообще ничего! Даже камня, чтобы птицу подшибить! А есть хочется. И пить, тоже хочется. И одежду выстирать, а то она от соленой воды колом встала.
В конце концов, плюнув на страх, я пошел искать Конго. Спотыкаясь и задирая голову (помню, что она на марсовой площадке сидеть любила) обошел весь корабль — по двести метров в каждый конец. Нифига. Намотав пару кругов, раз пять чуть не убившись и один раз едва не выпав за борт, с отчаяния принялся орать «Конго!» и только на пятом или шестом вопле обнаружил, что та стоит у меня за спиной.
Поняв, что выгляжу, мягко говоря, идиотом, не нашел ничего лучше, чем буркнуть:
— А я тебя ищу.
КАК она на меня посмотрела.
Вот честное слово, одним взглядом сообщила всё, что она думает о придурке, который, бегая по ЕЁ палубе, ЕЁ же и разыскивает. Талант, блин!
— Конго, мне бы воды, — вздохнул я.
Но сообразив по изменившемуся лицу туманницы, что прямо сейчас полечу за борт, торопливо уточнил:
— Пресной воды!
— Зачем? — она прямо-таки полыхнула раздражением.
— Да затем, что людям пить надо! — психанул я. — И жрать! И мыться! Они, твари, без этого чахнут и дохнут! Завела хомячка, так хоть следи за ним!
Вообще-то на лице у неё явно читалось, что она уже нифига не рада, что завела, но мне было плевать. Я просто окончательно вымотался, как морально, так и физически.
Наоравшись, устало плюхнулся на палубу и, привалившись спиной к стене кормовой надстройки, обхватил голову руками, потирая ноющие виски.
— Конго, послушай, давай я попробую объяснить. Ещё вчера я спокойно жил в 2016-году, в своём родном мире, среди людей. У меня была работа, квартира, друзья, приятели и целых восемь дней отпуска! А сейчас у меня нет ничего! Вообще ничего, понимаешь? Мир, где я прожил всю свою сознательную жизнь, исчез! Я на борту корабля, который до этого видел лишь в дурацком мультике, посреди океана, за хрен знает сколько километров от берега и в абсолютно чужом мире! Я вообще не понимаю, почему сейчас разговариваю с тобой, вместо того чтобы биться лбом о палубу и орать «Верните меня домой!».
— Разве от этого что-то изменится? — с недоумением поинтересовалась она.
— Нет. Но первой человеческой реакцией на резкое изменение обстановки обычно является отрицание. Человек просто не верит в случившееся.
— Глупость.
— Это да. Уж чего-чего, а глупости у людей сколько хочешь.
Нельзя сказать, что Конго от моей жалостливой истории растаяла, но всё же немного прониклась.
Да что там, она даже рыбу мне поймала. Правда выглядела рыбалка в её исполнении… своеобразно. То есть, она спрыгнула за борт, секунду постояла (!) на волнах, что-то высматривая, затем быстро присела, сунув ладонь в воду, и запрыгнула обратно уже с полуметровой рыбиной. Каковую брезгливо всучила мне.
После чего ушла, оставив меня стоять с отвисшей челюстью.
Как я буду разделывать вот это вот швейцарским ножичком, её явно не интересовало.
***
«Лучше бы действительно хомячка завела», — беззвучно вздохнула Конго, выяснив в тактической сети, что под этим наименованием значится обычный мелкий грызун.
Поднявшись обратно на крыло боевого мостика, она привычно устроилась, подобрав под себя ноги, и чуть устало помассировала переносицу.
Человек оказался куда утомительнее, чем она предполагала. Он же абсолютно беспомощен! Как этот вид вообще выжил на планете, да ещё и занял доминирующую позицию?
Сейчас вот возится с рыбой. Почему-то сразу есть не стал, а начал, шипя и ругаясь, счищать чешую крохотным лезвием.
Внезапно остановившись, он растерянно завертел головой.
— Э-ээ… Конго, а можно посуду? Термостойкую?
Факт обращения Конго удивил. Человек задал вопрос, не видя аватары! Неужели он всё же понял, что раз находится у неё на борту, то она прекрасно слышит и видит его, даже без сенсорных систем проекции? Мало того, он уточнил характеристику запрашиваемого предмета! Правда, одну единственную. Но ведь и это огромный прогресс. Возможно, если она продолжит с ним общаться, то его вычислительные ресурсы возрастут ещё больше? Попробовать?
Секунду поразмыслив, Конго от этой идеи отказалась. Судя по скорости развития, терпение у неё закончится намного раньше, чем появится хоть сколько-нибудь заметный результат. Проще проанализировать самой.
Итак, ему нужна посуда. Какая — неизвестно, единственная озвученная характеристика: «термостойкая». Правда и требуемый коэффициент термостойкости тоже неизвестен.
Короткий запрос в сеть дал слишком много вариантов, так как термин «посуда» обозначал множество сосудов различной формы и объёма, к тому же выполненных из различного материала.
Разбираться во всем этом было лень, потому она просто выбрала один из наборов за образец, заложив в характеристики материала повышенную прочность, износо- и термостойкость. Пусть будет с запасом.
Так, что он там ещё просит? Источник тепла? Увы, значение указать уже не смог, разве что приблизительную ссылку обозначил: «температура открытого пламени». Нет, все же он безнадежен.
***
А жизнь-то налаживается! Вода есть, еда есть, посуда есть, даже вот… э-ээ… — Я с сомнением оглядел выступающий из палубы на два сантиметра кружок, над которым дрожал горячий воздух. — Пусть будет «конфорка».
Определенно живем!
Выпотрошив, наконец, рыбу, сунул её в кастрюлю и, поставив на конфорку, занялся уборкой.
Во-первых, мало приятного сидеть среди потрохов, а во-вторых, здешняя хозяйка ведь может и сама прибраться, смыв с палубы этот бардак. Вместе с его виновником. Так что чистота залог не только здоровья, но и выживания.
Быстро наведя порядок, я уселся у кастрюльки, с нетерпением втягивая воздух носом. Еда-а! Только что ж ты не кипишь-то, зараза? Подождал минут десять. Результат нулевой. Поднес руку к конфорке — раскаленная. Сунул палец в воду — холодная. Подождал ещё пять. Вода не то, что не закипела, даже не потеплела. Начал подозревать неладное.
— Конго, а какой коэффициент теплопроводности у этой посуды?
Предо мной развернулся небольшой экранчик с недовольным лицом туманницы.
— Три сотых.
Хорошо, что я воздухом подавился, и первые два десятка слов просто застряли в горле. Три сотых! В пять раз меньше, чем у древесины! Я пытаюсь вскипятить воду в кастрюльке, на которой можно по кипящему металлу плавать даже не вспотев!!!
Обнаружив, что пальцы скребут по палубе, словно в попытках ухватить эту блондинку за грудки, а глаза дико шарят по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого, я глубоко вздохнул.