Но однажды, когда Наполеон принимал в Кремле парад императорской гвардии, примчался адъютант маршала Мюрата с донесением, которое громом отозвалось в штабе французской армии. Мюрат доносил, что его войска у Тарутина были атакованы русскими и с потерями отступили. Скорее, бежали как зайцы, потеряв 2500 человек убитыми, 2000 пленными, бросив 38 орудий.
Наполеон понял, что уже не он, а Кутузов определяет ход войны, и надо как можно скорее уходить из Москвы.
Надо бросить в Москве тысячи своих раненых солдат (потом их долечивали русские доктора).
Надо заминировать Кремль – и при уходе взорвать его. Пусть этим займётся Молодая гвардия. (Разрушения были, но невелики: дождь помешал, да и смелые москвичи нашлись, а Иван Великий не поддался взрыву наполеоновского пороха – устоял.)
Неясно было с обозом – в нём появилось множество новых экипажей. Генеральские кареты, офицерские фургоны, повозки маркитантов – и все набиты дорогим добром, добытым в Москве. Всё это помешает маршу! Но никто в командовании Великой армии не возражал против этого…
Утром 19 октября 1812 года на Калужскую дорогу выступил корпус Евгения Богарне, затем корпус Нея, далее Старая гвардия, корпус Даву. Опытнейший полководец, Наполеон верил в силы своей армии. В ней убавилось кавалерии, меньше стало артиллерии, но это было всё же стотысячное войско. Он ещё грозил: «…мы пойдём вперёд, и горе русским, если они станут на моём пути».
Оставалось воплотить в жизнь простой и блестящий план Наполеона.
Цель армии – Смоленск. Там огромные запасы продовольствия, там Великая армия окрепнет. И уже в следующем году победоносно закончит эту затянувшуюся войну с русскими упрямцами.
Но! Возвращение по Смоленской дороге, на запад… Это же похоже на отступление… Ни о каком отступлении не может быть и речи!
Удар по Калуге! Всего сто с небольшим километров марша к югу, по широкой Калужской дороге. Мимо Тарутино, где до сих пор бездействует армия Кутузова.
В Калуге собрано продовольствие для русской армии. Сейчас мука важна, как порох, сухари – как патроны. Всё, что из этого можно увезти и унести, будет в Калуге взято. Великая армия будет полностью обеспечена продовольствием. Прочее будет сожжено и взорвано. Возможен ещё и удар по русским оружейным заводам.
Затем, оставив русскую армию без провианта, без боеприпасов, Великая армия совершит марш к северу, на Смоленск.
Далее – победа!
Партизаны раскрыли замысел Наполеона
Тёмной осенней ночью мчался по грязи и лужам, с конвоем казаков, офицер Боло́говский. Он загнал своего коня, пересел на запасного, карьером поскакал дальше и в час ночи уже входил в штаб Кутузова, в деревеньке Леташевке.
В штабе кроме дежурного офицера все спали. Бологовский, как и все офицеры армии, знал, что двери избы, где жил и работал дежурный генерал Коновницын, всегда открыты. И что каждому, прибывшему с боевым донесением, разрешено самим Коновницыным его будить.
А донесение, которое привёз Бологовский, было наиважнейшим. От него зависели все дальнейшие действия русских войск. Зависел исход войны!
Генерал Дохтуров, корпус которого Кутузов направил севернее, поближе к Москве, доносил: капитан Сеславин, действуя со своим партизанским отрядом на Калужской дороге, видел Наполеона в карете, со всей его свитой, видел императорскую гвардию и другие войска.
Пропустив главные силы неприятеля, Сеславин внезапно напал на одну из колонн, захватил пленных и привёз их в штаб Дохтурова.
Один из пленных, расторопный унтер-офицер, охотно рассказал: «Уже прошло четыре дня, как мы вышли из Москвы. Дальнейшее направление армии нашей – на город Малоярославец».
И ещё много чего рассказал. Что главные силы французской армии уже прошли село Фоминское, которое расположено на полдороге от Москвы до Малоярославца. Что часть обозов и тяжёлая артиллерия, под защитой польского корпуса, двинулась на запад, на Можайск, чтобы не обременять войска. А сам император находится с гвардией.
Коновницын немедленно понёс донесение Кутузову, и вскоре Бологовского вызвали к фельдмаршалу.
Михаил Илларионович сидел на кровати.
– Расскажи, друг мой, – встретил он офицера, – что за событие, о котором весть привёз ты мне? Неужели в самом деле Наполеон оставил Москву и отступает? Говори скорее, не томи сердце.
Бологовский доложил всё ему известное.
Михаил Илларионович всхлипнул, повернулся к иконе, что в углу избы, и тихо сказал:
– Боже, Создатель мой! Наконец Ты внял молитве нашей, и с сей минуты Россия спасена…
Сомнений не оставалось: Наполеон отступает. Не зря Кутузов приказал партизанам сторожить каждый шаг Наполеона. Бессмертна заслуга капитана Сеславина, раскрывшего выдвижение противника из Москвы.
Теперь наиважнейшее – любой ценой остановить Наполеона. Не дать ему миновать Малоярославец. Если это произойдёт, его армия пойдёт дальше на юг, на Калугу, разграбит в ней все запасы и двинется дальше. А мощный арьергард армии Наполеона будет отражать атаки русской армии. И тогда смелый план полководца-императора блестяще оправдается.
Генерал Дохтуров получил приказ Кутузова: немедленно, ускоренным маршем вести свой корпус к Малоярославцу и удерживать его любой ценою до подхода всей русской армии.
Но приказ этот запоздал: корпус уже шёл на юг, к этому городку. Не дожидаясь указаний начальства, широко мыслящий генерал Дохтуров ещё раньше отдал свой приказ: выступать ни минуты не теряя. Ведь его корпус – ближе к Малоярославцу, чем вся армия в Тарутино.
Корпус Дохтурова шёл ускоренным маршем по вязким, узким сельским дорогам… Спешил к Малоярославцу, что расположен на широкой Калужской дороге. Чтобы задержать там всю Великую армию Наполеона. Чтобы драться там до последнего солдата. И пусть таким солдатом окажется он сам, Дмитрий Дохтуров.
Крестьяне из придорожных деревень поднимались на помощь солдатам. Когда корпусу Дохтурова пришлось переправляться через реку Протва́, где не было моста, крестьяне разобрали свои избы, из их брёвен связали наплавной мост, и корпус безостановочно пошёл к Малоярославцу.
После недолгих сборов армия Кутузова выдвинулась из Тарутина. Была ненастная, дождливая осень. Солдаты шли, утопая порою по щиколотку в грязи. Лошади выбивались из сил, вытаскивая увязавшие орудия.
Так кто же будет первым в этом крохотном городке? Наполеон? Кутузов? Дохтуров?
Битва за Малоярославец
Наступал день 24 октября 1812 года. До рассвета было ещё далеко, когда егеря Дохтурова ворвались на площадь Малоярославца, где были обстреляны гренадёрами генерала Богарне. Противники сблизились в темноте. В ход пошли штыки и приклады.
Итак, Наполеон не сумел пройти незаметно мимо армии Кутузова.
Дохтуров освободил город. Но подошла дивизия генерала Дельзо́на и выбила его из Малоярославца. Снова построил Дохтуров полки. Друзья указывали генералу на опасность, напоминали, что у него есть жена, дети. Но Дмитрий Сергеевич отвечал, его что дети – это солдаты. Генерал повёл войска на штурм города и вновь овладел им.
В 10 часов утра на помощь дивизии Дельзона подошла дивизия Брусье́. Бой запылал с новой силой. Так всегда бывает во встречном бою. Силы подходят с обеих сторон. Тот, кто скорей подведёт больше сил и умело их применит, тот и побеждает.
Подошла итальянская гвардия и смело вступила в бой. Дохтурову с каждым часом становилось тяжелее, его войска истекали кровью. Но тут подошёл наконец авангард русской армии – корпус генерала Раевского.
Тысячи людей яростно дрались на этом странном поле битвы… Узенькие улочки, пара сотен деревянных домишек. Небольшой каменный монастырь.
Речка, с обидным названием Лу́жа, – а ведь она хоть и узенькая, но бойкая: глубокая, полноводная. Над Лужей изогнулся деревянный мост – крохотный, но жизненно важный для Наполеона кусочек Калужского шоссе. Жители Малоярославца изломали этот мост – теперь его чинили сапёры. А вокруг уже горел город.
Чёрные облака дыма закрывали небо, и в это пекло под гром барабанов вливались с обеих сторон колонны войск. Овраги, разрезавшие город, мешали развернуться, войскам было тесно на улицах. Противники стреляли в упор, резались в рукопашном бою на горящих улочках у деревянных церквей, у стен монастыря, в котором засели французы.
Над воротами монастырской стены поныне сохранилась каменная арка, на которой изображён лик Христа. Печально глядел Он, возвышаясь над этим морем огня и ярости людской. И вот как-то: вся арка испещрена ударами ружейных пуль. Но лика ни одна пуля не коснулась…
Час за часом проходили – а ничто не менялось…
Колонны пехоты давили массой друг друга, кололи штыками, били прикладами. Телами убитых были завалены овраги и русло речки Лужи. На пылающих узеньких улочках лютовал страшный жар, и тяжелораненые, не в силах даже отползти, медленно, заживо сгорали…
Вот погиб отважный генерал Дельзон, почти истреблена его дивизия. Дивизия Брусье понесла тяжёлые потери – русские опять одолевали.
Форсированным маршем прибыл с главными силами Наполеон. И увидел, что его замысел обойти Кутузова и пройти через Малоярославец на Калугу сорван. Императору оставалось пробиваться через горящий город. Он бросил в сражение корпуса маршалов Даву и Нея. Маршалы сами повели в атаку свои дивизии и опять оттеснили русских к окраине Малоярославца.
В этот критический момент, совершив с главными силами пятидесятивёрстный марш, появился Кутузов. Под свист ружейных пуль и вой пуль картечных фельдмаршал въехал на коне в горящую улицу, увидел ход сражения и отдал приказ – атаковать!
– Ты знаешь, как я тебя берегу, и прошу не кидаться в огонь, а теперь прошу очистить город, – сказал Кутузов генералу Петру Коновницыну.
И тот, бесстрашно отражавший со своей 3-й пехотной дивизией яростные атаки на бородинские флеши, теперь повёл эту дивизию в уличный бой. Рядом с ним пошёл в наступление корпус генерала Бороздина́.