Император Александр бежал с поля битвы, совсем один, в отчаянии… К счастью, с ним всё обошлось. Но, к сожалению, государь почему-то решил, что в поражении виновен один только Кутузов: это он не предупредил, не предостерёг. И навсегда сохранил к генералу своё нерасположение. Полководец был удалён из армии.
Лишь через пять лет, в 1811 году, ему снова поручили командование – на Дунае, где годами тянулась изнурительная война с Турцией. Вскоре под крепостью Рущу́к Кутузов окружил и взял в плен огромную турецкую армию во главе с великим визирем Ахмет-беем. Затем, уже как изощрённый дипломат, заключил с побеждёнными выгодный для России мир. Так рухнул план Наполеона, который уже видел, как многие тысячи воинов султана, вместе с дивизиями австрийцев, ворвутся в Россию и помогут, ударом с юга, разгромить русскую армию.
После этой жизненно важной для России победы царь опять удалил Кутузова из армии.
У Кутузова, как и у Суворова, была одна судьба. Их удаляли из армии, когда не было войн, и призывали, когда вновь становились нужны умелые полководцы.
Теперь, когда Наполеон взял Смоленск, когда опасность нависла над Петербургом, над всей Россией, государь вынужден был прислушаться к мнению армии и народа. И он назначил Кутузова главнокомандующим русской армией.
Старый генерал (а Кутузову было уже 67 лет), меняя в карете шестёрки коней, помчался к русской армии.
30 августа под Царёво-За́ймищем Кутузов, верхом на донском коне, появился перед войсками. Солдаты, завидев издали главнокомандующего, стали торопливо чистить обувь, строиться в ряды. Но Кутузов, подъехав к строю, сказал:
– Не надо всего этого. Мне нужно посмотреть, здоровы ли вы, дети мои. Солдату в походе не до щегольства. Ему нужно отдыхать после трудов и готовиться к бою.
Солдаты обрадовались, увидев любимого полководца. По всей армии разнеслась поговорка: «Приехал Кутузов бить французов». И Кутузов верил в русские войска. Он писал своим родным: «Я нашёл армию в полном духе, и хороших генералов много… Я полон надежды… Думаю исправить дела к чести России».
Но Кутузов сознавал всю опасность, грозившую Родине. Узнав о падении Смоленска, он сказал:
– Ключ от Москвы взят.
Действительно, до Москвы оставалось уже менее 200 вёрст.
Великая армия уменьшилась, но в ней – отборные войска. Командовавший ими Наполеон был не только полководцем, но и императором Франции и мог решать и делать всё, что хотел.
А Кутузов знал, что в Петербурге остались люди, желающие издалека руководить его действиями. И стоит ему ошибиться – его опять прогонят из армии.
Огромная ответственность легла на плечи старого полководца, которому была вверена судьба России. И он не убоялся этой ответственности. Кутузов решил дать генеральное сражение.
Остановить Наполеона. Заставить его уйти.
Есть под Москвой большое поле
Поле, на котором разыгралось генеральное сражение Отечественной войны 1812 года, находится близ села Бородина, в 125 километрах западнее Москвы.
Это поле любит и знает наш народ. Из года в год, из десятилетия в десятилетие вот уже более двух веков сюда идут люди, чтобы увидеть поле воинской славы России, поле, где решалась её судьба.
И особенно важно пройти по этой земле человеку юному… Чтобы не только увидеть – восприять то великое чувство, с которым тысячи и тысячи русских воинов останавливали ту лавину нашествия, что катилась по нашей земле.
Пройдут годы и десятилетия, а люди всё так же будут приходить к селу Бородину, к полю всемирной русской славы.
Они поднимутся на холмы, взойдут на древние курганы, и откроются им чарующие картины русской природы. Увидят они широкие долины и зелёные склоны высот, тихие реки и убегающие на запад и на восток дороги; откроются им дали, манящие туда, где голубое небо точно склоняется к земле, сливаясь с темнеющей грядой лесов.
Увидят и памятники… памятники… памятники… Они стоят по всему полю, на высотах и холмах, как часовые. Их поставили в день столетия Бородинской битвы солдаты русской армии. Поставили своим предкам, павшим в 1812 году.
Это Подмосковье. Сюда, к Москве, издревле рвались завоеватели. И потому на Бородинском поле гремели жестокие бои. Потому, наверное, и реки, и ручьи, что текут по этому полю, называются: река Во́йна, река Ко́лочь, ручей Огник, ручей Стонец. Значит, и в незапамятные времена здесь воевали люди земли Московской – и реку назвали «Война»; здесь кололись копьями – и реку назвали «Колочь»; здесь бились огнём – и потому ручей – «Огник»; здесь стонали раненые – и стал ручей «Стонец».
И здесь же, на равнинах и холмах, решались судьбы России и всей Европы в 1812 году. Как всё это происходило?
На высоте, в деревне Горки, что у Большой Смоленской дороги, близ села Бородина воздвигнут гранитный памятник с орлом, широко распростёршим крылья, – здесь в день Бородинской битвы был командный пункт командующего русской армией. Кутузова.
Если, уподобляясь штабному офицеру Кутузова, стать здесь, у деревни Горки, лицом к западу, то хорошо видно всё поле битвы. Справа, севернее, крутой берег реки Колочь. Прямо впереди лежит село Бородино. Влево, в центре поля, деревня Семёновское. За ней, ещё южнее, Утицкий лес и деревенька Ути́ца у Старой Смоленской дороги. Там – левый, южный фланг русской армии. А между селом Бородином и деревней Семёновское возвышается холм. У него есть имя: Курганная высота.
На военно-исторические карты мира навеки вписаны эти названия деревень, рек и высот.
Офицеры, посланные Кутузовым выбирать место сражения, остановились на Бородинском поле, потому что через него, сближаясь, идут от Смоленска к Москве Старая и Новая Смоленские дороги. Заняв здесь оборону, русская армия преграждала движение армии Наполеона к Москве, на восток.
Обороняться на этом поле было выгодно, потому что правая, северная его часть прикрыта от удара с запада рекой Колочь, в центре «командует» полем битвы Курганная высота, а слева, южнее, на Старой Смоленской дороге возвышается высота близ деревни Утица.
Эти высоты можно легко укрепить, организуя оборону. За высотами же (как за слабым, но всё же укрытием от пушечных ядер) могут сосредотачиваться резервы. Опушка леса скрывает и грозные орудия артиллерийского резерва, и лазареты, спасительные для раненых воинов.
Кутузов решил здесь дать сражение. Сюда отошла и заняла оборону русская армия.
Шевардинский бой
Вслед за русской армией шла армия Наполеона. Её главные силы двигались к Бородину по Новой Смоленской дороге, а по Старой наступал польский корпус маршала Понято́вского.
Маршалы выступили из леса у Новой Смоленской дороги, недалеко от русской позиции, и увидели Шеварди́нский холм, на котором уже был построен редут.
Маршалы донесли Наполеону, что двигаться дальше без боя невозможно. С Шевардинского редута могли ударить ядра русских пушек. Оттуда могла атаковать во фланг русская конница. Перед редутом, по оврагам, скрытые кустами, рассы́пались русские егеря, державшие дорогу под обстрелом.
Император выехал вперёд, к опушке леса. Он осмотрел в подзорную трубу позицию русских и приказал атаковать этот редут.
35 тысяч солдат и 180 орудий двинулись с Новой и Старой Смоленских дорог, чтобы штурмовать редут справа и слева. Редут обороняли 12 тысяч русских солдат при 42 орудиях.
Так, 5 сентября 1812 года в два часа дня вспыхнул горячий Шевардинский бой. На редуте засверкали огни, он окутался пороховым дымом, ядра русских пушек ударили по наступающим колоннам противника. Французская пехота остановилась. Вперёд выдвинулись французские пушки. Более часа гремела пушечная канонада. Наполеону показалось, что его орудия подавили оборону русских, и он послал свои корпуса в новую атаку. Французов осыпа́ли меткие пули русских егерей, их встречали штыками гренадеры, рубили саблями русские гусары. Атака на редут была отбита.
В 5 часов дня французские маршалы снова с двух сторон повели войска в атаку и ворвались на редут. Но уже бежали им навстречу гренадеры, мчалась кирасирская дивизия, которую вёл сам Багратион. Могучие всадники на огромных конях, вооружённые тяжёлыми палашами, отсвечивая металлом кирас, смяли французов, а гренадеры штыками погнали их, выбили из редута, отбили деревню Шевардино.
Вскоре Багратион увидел новую опасность. Дело в том, что штабные офицеры, которым Кутузов поручил определить линию обороны, расставили войска так, что Старая Смоленская дорога осталась открытой. Противник, двигаясь по ней, мог с юга обойти позицию русской армии и перерезать её связь с Москвой, захватив городок Можайск.
Багратион донёс Кутузову, что «левый фланг армии в величайшей опасности». Кутузов и сам видел эту опасность. Уже, восточнее Шевардина и южнее Семёновской, готовились новые земляные укрепления – флеши. А также принято решение перекрыть войсками Старую Смоленскую дорогу.
Но сделать это сразу нельзя было. Флеши ещё строились – и пришлось продолжать бой за редут до ночи. Но и ночью едва защитники редута начинали отход от Шевардина, как французы бросались в преследование. Так они могли на плечах отходящих русских солдат захватить флеши.
Уже близилась полночь, а оторваться от наседавшего врага всё не удавалось.
Тогда командир Шевардинского отряда генерал Горчако́в пошёл на хитрость. Он приказал солдатам, стоя на месте, кричать «УРА!», а барабанщикам, трубачам бить и трубить сигнал «В АТАКУ!». Французские генералы решили, что русские снова атакуют, и остановились. Отряд Горчакова быстро снялся с позиции и отошёл. А гусары и казаки, прикрывая отход, напали на французов с флангов, сковали их атакой.
Вокруг горели стога сена, пылали избы Шевардина. В отсвете пожаров проносилась конница, метались силуэты людей, сверкали сабли, щетинились штыки.
Как только гусары и казаки узнали, что Горчаков спокойно отошёл, они мгновенно развернулись и ловко скрылись в темноте.
К оставленному русскими редуту подъехал окружённый свитой Наполеон. Пожары освещали тысячи убитых, раненых, опрокинутые орудия. Император смотрел на захваченный редут и снова, как и в Смоленске, не видел победы.