Правда, ногаи, ходившие к броду, говорили, что московитов там тысячи три, но, с одной стороны, ежели царский воевода сумел прознать о задумке татар, то, возможно, урусов там будет больше, а с другой – Дивей-мурза хорошо понимал, что сбить прямым ударом такой отряд в любом случае трудно. Прикидывая, как поступить, советник хана вызвал Туган-бея – начальника шедших вместе с ним ногаев – и, когда тот подъехал, спросил:
– Вы давеча как к броду шли?
– Мы скрытно подобрались, – заверил Дивея-мурзу Туган-бей. – Ещё и верхнее течение посмотрели.
– Это правильно, – советник хана не преминул похвалить ногая за старание и поинтересовался: – Узости там никакой нет?
– Узости?.. – Туган-бей задумался и, вспомнив, обрадованно сообщил: – Есть… Есть узость.
– Твои люди как, реку там вплавь одолеют? – Дивей-мурза, не скрывая сомнения, внимательно посмотрел на Туган-бея.
– Вплавь?.. Ну, ежели с лошадьми… – с запинкой ответил бей и, сообразив, что ему тоже плыть, непроизвольно тронул у себя на груди кольчугу. – Только ж оно тяжесть какая…
– А ты воду из бурдюка[92] вылей и надуй. На нём и плыви, – усмехнулся Дивей-мурза.
– Ну да, конечно… – обрадовался подсказке Туган-бей и, уяснив замысел, уточнил: – Значит, я со своим отрядом там переправлюсь, чтоб по московитам сзади ударить?
– Именно. Нам главное – их от реки прогнать… – Дивей-мурза нахмурился – он понимал: надо обойти урусов, иначе сильный заслон московитов может удержать брод.
Верстах в трёх от Оки ногаи Туган-бея отделились от неспешно подходившего к броду войска Дивея-мурзы и на рысях устремились в верховье, к тому месту, где речное русло значительно сужалось. Правда, течение здесь было значительно сильнее, чем на открытом плёсе, но, как справедливо полагал Туган-бей, если удачно войти в воду, оно не помешает и даже поможет скорее переплыть реку. Именно поэтому Туган-бей, выведя свой отряд к узости, некоторое время ездил вдоль уреза, то там, то там бросая в воду веточки и наблюдая, как течение прибивает их к противоположному берегу.
О себе Туган-бей тоже позаботился. Первым делом он опорожнил бурдюк, а потом, туго завязав горловину, прикрепил его к седлу сыромятным ремнём. Затем, когда воздушный мешок был готов и место определено, Туган-бей гикнул, первым сводя коня в воду. Сначала он плыл, держась за конскую холку, а поскольку тяжёлая кольчуга и впрямь ощутимо тянула вниз, захватил бурдюк под руку, сразу почувствовав себя гораздо увереннее. Туган-бей даже получил возможность смотреть по сторонам и, оглянувшись, увидел, как его ногаи, держась за конские гривы, плывут следом.
Бросая свои мелкие веточки, Туган-бей всё определил правильно, и течение само вынесло его на противоположный берег. Переправа отряда прошла в общем-то благополучно, хотя и не всё было гладко. Тех ногаев, которые, торопясь, вошли в воду не там, где надо, унесло по реке далеко вниз, и им пришлось долго барахтаться, прежде чем они доплыли к прибрежному мелководью. Ожидая их, Туган-бей первым делом развязал спасительный бурдюк и примостил его на обычном месте позади седла. Затем кое-как отжал мокрую одежду и не спеша поехал вдоль берега.
Здесь почти к самой воде подходил лес, и степняк Туган-бей чувствовал себя неуверенно. Вдобавок он толком ничего не знал об этой местности и, когда попытался провести свой отряд через заросли, чтобы подыскать хоть какую-нибудь дорогу, то почти сразу натолкнулся на засечную черту. Наклонные замшелые брёвна, грозя заострёнными концами, преградили путь, и Туган-бею пришлось, возвратившись назад к реке, вести ногаев свободной от деревьев полосой, тянувшейся вдоль уреза. Правда, отсюда хорошо просматривался другой берег, и бей считал, что, возможно, это ему как-то поможет.
Он не ошибся. Когда его ногаи, вытянувшись в узкую цепочку, одолели примерно с версту, за рекой показался татарский разъезд. Всадники подскакали к берегу, и их старший крикнул:
– Дивей-мурза велел начинать, когда выпалят наши тюфенги!
Туган-бей жестом показал, что всё понял, и подхлестнул коня. Дальше они пробирались к броду уже как бы вместе. Ногаи – по лесистому берегу, а дозорцы Дивей-мурзы, которые наверняка получили наказ следить за тем, успевает ли к сроку Туган-бей, – по степному. Здесь полоса, доступная конному ходу, была неширокой, и Туган-бей опасался, что, в случае внезапной встречи с московитами, ему не удастся развернуть своих всадников для настоящего удара. Он было хотел выслать вперёд дозорцев, но побоялся, что так московиты смогут заранее узнать о подходе его ногаев, однако, заметив, как один из всадников, следовавших за ними по другому берегу, едет далеко впереди, успокоился. Он понял: если тот заметит урусов, его предупредят.
Тем временем, пока Туган-бей старался скрытно подойти к броду, Дивей-мурза, сам возглавив передовой отряд своего войска, выехал на небольшой береговой взгорбок, откуда уже хорошо просматривались и речной плёс, и лесной берег. Также советник хана сумел рассмотреть и позицию московитов, наглухо перекрывшую брод. По всей видимости, ногаи-лазутчики, отправленные сюда раньше, не сильно ошибались, утверждая, что заслон, выставленный урусами на том берегу, весьма крепок. Насколько мог судить сам Дивей-мурза, степные дозоры московитов успели сообщить о его подходе, и их войско уже стояло в боевом порядке. Значит, рассчитывать на внезапный удар никак не приходилось, и советник хана похвалил себя за то, что принял решение направить Туган-бея в обход.
Особо не приближаясь к реке, Дивей-мурза вызвал юзбаши и показал ему на хорошо видимые укрепления московитов:
– Сейчас ты со своими людьми нападёшь на урусов.
– Досточтимый, но там не пройти, – сдержанно возразил юзбаши.
– Конечно, московиты тебя и близко не подпустят, – согласился с ним Дивей-мурза и покосился на никак не ожидавшего такого ответа юзбаши.
Однако тот, растерявшись лишь на какой-то момент, всё понял и энергично кивнул:
– Так, досточтимый, полагаю, я сумею дойти до середины брода.
– Так далеко не надо, – остудил его рвение советник хана.
– Хоп, – юзбаши уважительно глянул на Дивея-мурзу, ему стало ясно, что для начала многоопытный военачальник решил осторожно прощупать силы урусов.
Не ожидая других наказов, юзбаши отъехал, и уже через малое время сотни три татар, с гиканьем огибая холм, на котором стоял Дивей-мурза, понеслись к реке. С ходу влетая в воду, они подняли конскими копытами тучу брызг на мелководье, и так как дальше становилось всё глубже, ордынцы, переходя с рыси на шаг, с воинственными воплями устремились к другому берегу. Поначалу московиты молчали, но, едва первые всадники приблизились к середине реки, раздались сначала редкие пищальные выстрелы, а затем началась довольно частая пальба.
Со своего холма Дивей-мурза отлично видел хорошо различимые белёсые клубки дыма, возникавшие почти вдоль плетня, укрывавшего московитов, однако про себя отметил, что огненный бой урусов не особо силен. То, что у них не так уж много пищалей, подтвердили и довольно меткие стрелы московитов, густо полетевшие над рекой. Кого-то из татар явно зацепило, и когда кое-кто из всадников свалился с седла, советник хана подумал, что юзбаши излишне медлит. Впрочем, Дивей-мурза беспокоился зря. Повелительного крика он не услышал, но, увидав, как татары завернули назад, понял, что его наказ выполнен.
Когда юзбаши, отведя своих татар обратно, снова поднялся на холм к Дивею-мурзе, он увидел, что там уже собрались остальные мурзы и среди них находится яя-баши[93], под началом которого были доставленные к реке тюфенги. Заметив, что подъехавший юзбаши собирается обстоятельно рассказывать, как всё было, Дивей-мурза жестом остановил его:
– Знаю, сам всё видел.
Юзбаши было примолк, но затем, поразмыслив, всё-таки высказался:
– Думаю, урусы не весь огненный бой показали.
Дивей-мурза вспомнил довольно редкие дымки над позицией московитов и, уважительно посмотрев на толкового юзбаши, спросил:
– Считаешь, ещё раз подразнить стоит?
– Так, уважаемый калга, – кивнул юзбаши.
– Ладно, сделай, – согласился советник хана и повернулся к яя-баши: – Выдвигай тюфенги.
– На самый берег ставить? – уточнил яя-баши.
– Да, на самый, – немного подумав, подтвердил Дивей-мурза.
И снова ордынцы с дикими криками, как прошлый раз поднимая тучи брызг, опять устремились к другому берегу. Снова московиты, спокойно выждав, пока татары окажутся на середине брода, открыли пальбу из пищалей, а когда всадники снова-таки по сигналу юзбаши повернули обратно, Дивей-мурза удовлетворённо хмыкнул. На том берегу пороховых дымков не стало больше, и значит московитам нечем было усилить огненный бой. Одновременно к советнику хана, пристально следившему за очередной попыткой перейти брод, подскакал татарин и громко сообщил:
– Туган-бей уже стоит у излучины!
Эту самую излучину, чуть раньше осматривая берег, Дивей-мурза определил как место, откуда ногаи, переплыв реку, должны были ударить, чтобы захватить московитов врасплох. И вот теперь гонец – один из тех, кто по наказу советника хана следил за ногаями со степного берега, – принёс весть, что Туган-бей, сумев скрытно подобраться, уже готов к внезапному нападению. Дивей-мурза, привстав на стременах, ещё раз вгляделся в противоположный берег, потом глянул на скопившихся у воды татар, увидел уже подтянутые к реке тюфенги и махнул рукой, давая сигнал смотревшему в его сторону яя-баши.
Тут же с берега донёсся громкий окрик яя-баши, татары немедленно расступились, и тюфенги, выбрасывая вместе с плотным клубом дыма язык пламени, начали часто-часто палить по урусам. На другом берегу вверх полетела земля, в воздухе закружились какие-то обломки, плетни стали падать, и через малое время от излучины на московитов налетели ногаи Туган-бея. Дивей-мурза разглядел начавшуюся там сумятицу и снова повелительно взмахнул рукой. По этому знаку тюфенги враз прекратили пальбу, а все бывшие на берегу татары дружно повалили в воду.