[31]. Да, скворцы здесь иностранцы, и, хотя им удается искусно имитировать таких чистокровных исландцев, как дрозды, в заблуждение тут никого не введешь. Херра Торстейнссон, владелец дома 10а по улице Ингольфсстрайти, ведет против них непримиримую героическую войну:
– Они же как крысы, в каждую щель пролезут! Сидят внутри стен по всему дому, орут на каждой балке. Слышишь? И блохи с них градом сыплются. Супруга каждое утро просыпается вся покусанная. А кот даже смотреть на них не хочет. Как вы там у вас в Европе с ними справляетесь?
На церковной башне трижды тренькает колокол, возвещая три часа дня. Ровно семь минут спустя там же раздается уже совсем другой звон – погребальный. Церковные двери открываются, и из них медленно выплывает похоронная процессия. За гробом идет высокий старик, его поддерживает молодая женщина. По могучим плечам и внушительной грудной клетке мужчины Лео определяет, что это и есть отец Аусгейра, смотрителя душевой, знаменитый пловец Хельги Стейнгримссон со своей дочерью. За ними по пятам, с букетом в руках, следует зять Хельги.
На углу соседнего с церковью дома – здания Парламента – стоит Храпн В. Карлссон с прилизанными волосами и в черном костюме. Он немного похудел. Интересно, почему он не на похоронах?
Лео поднимается с лавочки и склоняет голову, отдавая дань покойному. Гроб задвигают в катафалк, закрывают дверцу машины и заводят мотор. Подняв голову, Лео видит, как в открытых дверях церкви появляется Храпн В. Карлссон – прилизанный и в черном костюме. Он слегка пополнел.
И Храпн в дверях церкви по-братски улыбается своему двойнику, стоящему на углу здания Парламента.
– С вами все в порядке? – Водянисто-голубой взгляд чиновника пытливо блуждал по лицу Лео.
– Да-да, все в порядке, я просто пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить, почему я приехал давно, а заявление подаю только сейчас…
– Вы были у врача?
Лео мысленно пробежался по своему телу: он что, выглядит нездоровым? Как водится, у полностью одетых людей видны лишь голова и руки, но с ними у него должно быть все в порядке.
Во всяком случае, так было, когда он в последний раз видел себя в зеркале.
– Вы говорите по-исландски?
Чиновник забарабанил пальцами по столу. Кажется, беседа начинала выходить из-под контроля. Лео почувствовал, как у него на лбу выступил холодный пот:
– Да, как я сказал вам раньше, я говорю по…
– У вас есть справка о состоянии здоровья?
– Справка о состоянии здоровья?.. Ах да! Конечно! А я уж подумал…
Сконфуженно хихикнув, Лео протянул чиновнику конверт, который ему во время последнего осмотра вручил участковый врач Áксель Фрéйдаль Мáгнуссон. Чиновник бросил беглый взгляд на справку и поставил в соответствующей графе анкеты галочку. Покончив с этим, встал, выглянул в коридор, закрыл дверь и присел на краешек стола перед Лео.
– Значит, так, тут такие дела… Я работаю над теорией происхождения исландцев. Ты не возражаешь, если я тебе о ней расскажу? – неожиданно перешел на “ты” чиновник. – Мой свояк полный идиот, ничего в ней не понимает. Это я с ним сейчас разговаривал. У него тоже есть доступ к телефону, как и у меня… А у тебя как, телефон есть?
– Есть…
– Часто пользуешься?
– Ну так, по необходимости…
– Это хорошо! Мы как раз соперничаем с Канадой, в какой стране больше пользуются телефоном. Они пока впереди. У нас второе место в мире… Так на чем я остановился? А, да! Видишь ли, когда в Исландию прибыли наши первые поселенцы, здесь обитала не какая-то кучка католических отшельников, которым делать было нечего, кроме как шататься по берегу с кадильницами на веревочках и петь аллилуйя всяким морским чудовищам. Нет, все земли здесь были очень густо заселены – как по побережью, так и далеко вглубь острова. Тут жили существа, которых не заботил ни Господь Наш Бог, ни Один и никакой другой всевышний…
Лео сидел, изумленно хлопая глазами. Оценив выражение его лица, чиновник спросил:
– Ты что, незнаком с исландской историей?
– Я посещал занятия доктора наук Лофтура Фродасона…
– Ха! Да что он знает?
Рассудив, что вопрос был скорее риторическим, Лео оставил его без ответа, а чиновник переключил внимание на камень размером с кулак, лежавший поверх стопки бумаг на дальнем углу стола. Взвесив его в руке, протянул Лео.
– Как думаешь, что это такое? – Чиновник задрал вверх одну бровь, опустив другую.
Лео осмотрел камень: темно-коричневого цвета, с шершавой поверхностью, но гладкий на сколе. Там виднелось окаменевшее насекомое – пчела.
– Это фоссилия.
– Правильно, и откуда, ты думаешь, она там взялась?
Лео в недоумении потряс головой.
– Ну, подумай!
– Не знаю…
– Ну, подумай-подумай!
– Э-э-э… из Франции?
Чиновник расхохотался.
– Из Франции? Нет, дорогой мой, это с Э́сьи! – Выбросив вперед руку, чиновник ткнул в сторону Эсьи, главной горы всех рейкьявикцев, вписавшейся в окно кабинета, словно в картинную раму. – И что это доказывает?
– Что здесь водились пчелы?
– Вот именно! И что это доказывает?
Лео решил помалкивать – чиновник был слишком увлечен цепью собственных рассуждений.
– А это доказывает, что здесь было изобилие меда. И что это доказывает? А?
Чиновник слегка раскачивался, сидя на краю стола:
– А это доказывает, что древние греки были правы! Здесь жили скритифинны, пантеисты и медовары. Исландия и есть древняя земля Туле, она была населена самыми дикими варварами (или лучше сказать: зверюгами?) задолго до того, как сюда прибыли ирландские монахи и скандинавы.
Самой многочисленной группой здесь были скритифинны, хотя я лично придерживаюсь иного мнения, нежели древние греки. Они, я думаю, не осознавали, что все эти существа составляли один и тот же народ, только пантеисты и медовары представляли другой социальный слой. А вот скритифинны были ужасными дикарями, они не ели ничего, кроме мяса своих же собратьев да еще незадачливых путешественников. Нетрудно представить себе детские ясли, где младенцы скритифиннов подремывают в подвешенных к веткам кожаных люльках, сладко порыкивают и удовлетворенно поскуливают, высасывая костный мозг из ребер или фаланг пальцев иностранных мореплавателей.
Я смотрю, ты озадачен, тебе об этом, конечно же, никто не говорил. Что для меня не новость, ведь об этом у нас в Исландии старательно замалчивают. Книги по истории подвергаются цензуре, а если какой-нибудь заезжий сочинитель путеводителей хоть на слово отступит от так называемой исторической правды, поднимается страшный вой, и тут же какой-нибудь высокооплачиваемый писака получает задание ответить на это очередным опусом о том, что все мы тут потомки норвежских предводителей.
Во всех же древних трактатах, написанных путешественниками, непременно сообщался факт, что жители Исландии даром отдавали своих детей любому, кто хотел их взять, но при этом запрашивали высокую цену за собак. Собаки эти в трактатах неизменно описывались безухими и бесхвостыми, дурно воспитанными и злобными. О детях же никаких сведений не приводилось, кроме тех, что у них обычно было от тринадцати до семнадцати штук братьев и сестер. Исландцы такие описания старательно опровергали, и мало-помалу все это забылось.
Но вот я тебя спрашиваю: с чего бы английским, немецким, голландским или французским путешественникам так интересоваться торговлей нашими бесхвостыми собаками? И почему в рассказах о покупках собак всегда упоминались дети? Ты задумывался об этом? Конечно нет! Настоящую причину так долго утаивали, что о ней больше никто и не вспоминает. Ты прожил здесь сколько? Четырнадцать лет? И никогда не слышал, чтобы кто-нибудь об этом хоть словом обмолвился! А все потому, что речь тут не о покупке собак или бесплатных детишках!
Чиновник сделал многозначительную паузу, чтобы придать следующей фразе дополнительный вес:
– Эти собакообразные твари на самом деле были вервольфы!
– Что?
– Да! Блефкен, Пирс, Кранц и другие достойные люди в своих писаниях рассказывали миру, что Исландия была хорошим местом для покупки оборотней. Все эти бывалые морские купцы иносказательно сообщали своим собратьям важные сведения. А всякая другая ерунда, которой они нашпиговывали свои сочинения, предназначалась лишь для того, чтобы отпугнуть от Исландии всех остальных – чтобы никто другой не напал на их золотую жилу. И тут не стоит оскорбляться, вся коммерция так строится…
В дверь кабинета постучали. Чиновник вскинулся, подскочив с края стола:
– Да?
В приоткрывшуюся дверь заглянул темноволосый человек с квадратно очерченным лицом и слегка заостренными кверху ушами. Заметив Лео, кивнул ему и обратился к чиновнику:
– Можете зайти ко мне, когда здесь закончите?
Чиновник ответил, что будет у него через четверть часа. Заглянувший, удовлетворенный ответом, исчез. И как только за ним закрылась дверь:
– Знаешь, кто это такой?
– Это, кажется, министр…
– Обратил внимание на его внешность?
– Он выглядит… патриотично.
– Это-то да! Но правда ведь он смахивает на мальчишку в “Я был подростком-оборотнем” [32], только постарше? Вполне мог бы быть его отцом?
– Э… ну… возможно, стрижка похожа?
– Вот именно! А знаешь, чем питаются оборотни? Ночной темнотой и снегом! А где в мире найдешь более подходящие для таких тварюг условия, как не в Исландии? Иначе чем тогда объяснить все эти описания “черных людей” – то есть черноволосых и густобровых гигантов – в наших древних сагах? А? Сюда, например, приезжал один человек из Англии – Сабин Бэринг-Гулд. Он летом 1861 года объездил всю Исландию, а книгу об этом путешествии написал в 1863 году. Хорошая книга, однако в ней нет ни слова об оборотнях. Ну и ладно, и хорошо. А два года спустя он – раз! – и издает “Книгу оборотней”. Совпадение? Не думаю. И откуда он взял бóльшую часть информации об этих самых оборотнях? Конечно же, из исландских источников! Был он какой-то чокнутый? Не думаю. Он написал тридцать романов, более сотни всяких научных работ и “Жизнеописания святых” в шестнадцати томах! И это не считая гимна “Вперед, христианские солдаты”… Высокообразованный человек!