Глянув на часы, чиновник ускорил речь и застрочил как из пулемета:
– Да и Брэм Стокер в “Дракуле” говорит прямым текстом… или это, скорее, сам граф Дракула говорит, что его родословная пошла от исландских оборотней. Думаешь, это случайность, что у исландцев самая большая длина черепа из всех жителей Земли? Когда сюда приплыли первые поселенцы, здесь же все еще обитали вервольфы. И, естественно, кровосмешение в какой-то степени было неизбежно. Его проявления встречаются до сих пор. Можешь сделать так?
Наклонившись к Лео, чиновник опустил одну бровь почти к щеке, одновременно подняв другую до самых корней волос. Лео попытался сделать то же, но у него ничего не получилось.
– Видишь? Это потому, что я потомок Эгиля Скатлагримссона, а ты нет. У него там во всем роду вервольфовская кровь. Дед Эгиля, Квéльдульв [33], прямо зверел в полнолуние. Теперь говорят, что он был психически больным, маниакально-депрессивным. О, нет, приятель, он был обыкновенным волосатым оборотнем!
Никогда еще мой отец не слышал столь жалкого оправдания кустящихся бровей и быстро растущей бороды. Чиновник же, выхватив из нагрудного кармана ручку, обернулся к столу и принялся поспешно записывать на каком-то листе бумаги, бормоча себе под нос:
– Скатлагрим Квельдульвссон [34]… трансформация… неистовство… недюжинной силы…
Наконец, оторвав зад от ребра столешницы, чиновник вернулся на свое место за столом.
– Ну, это я так, приятель, просто решил попробовать мою теорию на тебе. Она это… пока еще формируется. Я тут должен читать лекцию у нас в Ложе и вот подумал, а не рассказать ли там об этом? Полезно услышать мнение других о своих идеях, пока сам над ними размышляешь.
Чиновник разгладил лежавшую перед ним анкету Лео. Теория, похоже, отпустила его:
– Итак, на чем мы остановились? Ах да, вот что! Имя! Ты должен выбрать себе исландское имя…
Лео хорошо подготовился к этой графе анкеты:
– Я хотел бы взять себе имя Стáрри [35].
– Старри? Хм, неплохой выбор. Могу я спросить, почему именно это имя?
Лео посчитал достаточным сказать лишь, что оно кажется ему красивым.
– И чей сын?
– Моего отца звали Áбрахам…
Чиновник накропал на отдельном листочке бумаги “Старри Абрахамссон [36]” и задумался, двигая бровями, как бы оценивая, приемлемое ли имя выбрал себе Лео.
– Годится! Тогда на этом все. Дело рассмотрят на весенней сессии парламента. Думаю, все пройдет как по маслу, это так, чистая формальность…»
– Но ты же не Старрасон… [37]
– Нет, не Старрасон, но я расскажу об этом позже…
9
«И вот наконец дошли до его дела. К кафедре направился достопочтенный премьер-министр, министр сельского хозяйства и министр юстиции в одном лице – в данный момент от имени последнего из упомянутых ведомств. Не в силах усидеть на месте, Лео даже встал. В ожидании этого момента он вот уже целых полтора часа томился на отведенном для гостей балконе парламентского зала. За это время ему пришлось прослушать все дебаты по поводу расширения территориальных вод страны до двенадцати миль. Прения достигли наивысшей точки, когда было высказано предложение о резолюции такого содержания: если британцы решат раздуть по этому поводу скандал, исландцы должны заявить о своем праве на Гебридские острова [38], где исландские первопоселенцы обосновались до того, как добрались до Исландии. Докладчик в конце выступления сообщил, что уже подготовил аналогичные предложения об аннексии Гренландии, Ньюфаундленда, Нью-Йорка, западного побережья Норвегии и всей Ирландии. Обсуждение дела было отложено.
И вот теперь слово взял министр юстиции:
– Достопочтенный председатель парламента, сейчас я хотел бы внести на рассмотрение законопроект о предоставлении гражданства…
На этой фразе по залу заседаний прокатился шум задвигавшихся стульев. Лео перевесился через перила, чтобы посмотреть, что там происходило. Депутаты покидали зал – время давно перевалило за кофейную паузу. Кое-кто все же остался на своих местах, и Лео показалось, что эти оставшиеся ожидали продолжения речи министра даже с некоторым предвкушением. Когда тот снова заговорил и начал зачитывать имена счастливчиков, Лео почувствовал, что ему стало трудно дышать. Сердце колотилось в груди все быстрее и быстрее по мере того, как министр приближался к его имени. Поглубже вдохнув, Лео задержал дыхание…
– Лео Лёве получает имя Скатлагрим Квельдульвссон.
Воздух вырвался из легких Лео с такой силой, что все депутатское собрание задрало головы к гостевому балкону в поисках кузнечных мехов. Справившись с волнением и виновато кашлянув, Лео спрятался за колонной. Произошла страшная ошибка! Он не хотел, чтобы его звали Скатлагрим Квельдульвссон!
Когда министр завершил изложение законопроекта о новых исландских гражданах, Лео осторожно выглянул из-за колонны. Его взгляд в отчаянии прочесывал зал, пока не наткнулся на чиновника, принимавшего его заявление. Тот стоял в дверях соседней с залом заседаний комнаты, со своими кустистыми бровями и стопкой бумаг в руках. Лео не понимал, что ему делать. Подняв руку, он помахал чиновнику, но тот его не заметил. А привлекать к себе внимание всего честного собрания ему не хотелось – он и без того уж намозолил всем глаза. Если депутаты начнут отвлекаться на него, председатель может счесть это нарушением порядка и выгнать Лео из зала. И тогда все узнают, кто он такой. И тогда прощай его мечта об исландском гражданстве! И тогда никакой надежды, тогда он не сможет сделать все необходимое для того, чтобы зажечь жизнь в своем маленьком мальчике! Лео опустился на стул, обреченный отныне носить имя Скатлагрим Квельдульвссон. Это, конечно, если его заявление на гражданство вообще будет удовлетворено.
Заседание парламента продолжалось, теперь приступили к обсуждению озвученного законопроекта. Поначалу, похоже, ни у кого не было возражений. Один депутат спросил о некой женщине из Венгрии, которая, как ему было известно, подавала заявление. Почему ее нет в списке? Председатель порекомендовал депутату предложить поправку, если ему так важно, чтобы женщина стала исландкой. На этом прения, похоже, закончились.
Но в тот момент, когда председатель уже собрался вынести все на голосование, со своего места в зале начал подниматься человек – такой огромный, что Лео невольно задался вопросом, закончится ли когда-нибудь этот его подъем. На мгновение забыв о своем несчастье, он во все глаза таращился на человеческую гору, что, неуклюже переваливаясь, подошла к трибуне и оперлась на нее тремя пальцами там, где у министра юстиции умещалась вся ладонь. Таких людей Лео еще не приходилось видеть, во всяком случае, бесплатно, и он был не в силах оторвать от него глаз.
Председатель представил:
– Достопочтенный третий дополнительный депутат Скýли…
Тихонько рыкнув, гигант слегка склонил голову:
– С позволения господина председателя?..
Председатель кивком дал депутату слово. Гигант начал выступление с глубокого вдоха. Он долго-долго втягивал в себя воздух, впрочем, оставив в конце немного и для других присутствующих. Этот депутат произносил свои речи исключительно в стихах и был этим знаменит. Он заговорил, и под сводами исландского Áльтинга загромыхал его голос:
ПАРЛАМЕНТСКАЯ ВИСА
Вопрошаю в зале всех:
уж не брежу я ли?!
Имя Эгиля на смех
только что подняли.
Чужеземцу без стыда
не дадим резона
здесь бесчестить навсегда
славу Квельдульвссона.
Нам из гроба поднимать
ни к чему пиита,
славу древнюю марать —
тема будь закрыта!
При этих словах среди немногих парламентариев, оставшихся в зале заседаний, пронесся недовольный ропот. Отвлекшись на шумный выдох Лео, депутаты, видимо, упустили нечто неподобающее, однако теперь, когда им было указано на это столь выразительным манером, они были просто обязаны отреагировать с полной решительностью.
Кровь призывала их к исполнению долга, к акту справедливости. Традиционный ритм исландской фéрскейтлы [40]напомнил им об их истинной природе, ведь это была песнь самой Исландии, и она зажгла их щеки праведным румянцем. Хотя Лео было трудно целиком осознать смысл висы, он все же знал язык достаточно хорошо, чтобы понять, что дела его плохи. А громовая декламация, по всей видимости, докатилась до кафетерии, потому что зал заседаний заполнился по новой в мгновение ока, так же как и список желающих выступить. Брат-близнец Храпна В. Карлссона закружил по залу, наполняя водой стаканы депутатов, готовых все как один высказаться, желавших все как один быть услышанными.
Министру все происходящее было совсем не в радость, и если бы мы не знали, что теория о вервольфах – чистейшей воды бредятина, то сейчас наступил как раз тот момент, когда он должен был бы впасть в звериное неистовство. Однако вместо этого он жестом подозвал к себе уже известного нам чиновника, и кустобровый крадучись начал пробираться в зал парламента. Он виновато протиснулся за сиденьями членов кабинета к министру, и они вместе принялись просматривать документы.
Лео вжался спиной в колонну – учитывая развитие событий, лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Достопочтенные депутаты от всех округов и партий считали своим долгом выразить мнение. Один говорил исключительно вопросами: