Сеструха Сереги попала в монастырь Шаолиня. И провела в нем семь – СЕМЬ! – лет, послушно выполняя все указания бритоголовых монахов! Когда она в пятнадцать лет сдала какие-то выпускные экзамены, на этом тест и закончился. Она получила класс «монах» и была благополучно возвращена к нам. В свое тело восьмилетки, для которого здесь прошла всего минута.
Пока Серёга рассказывал, люди потихоньку спускались в туннель, спустилась и Наташка. От рассказа Сереги про эти семь лет в игре мы с Петькой подофигели, но, когда я взглянул в лицо маленькой девочки, все сомнения пропали. Куда-то исчезли и капризно поджатые губки, и шальное выражение глаз. Лицо расслаблено, глаза безмятежные, но за этой безмятежностью чувствовалась бесконечная уверенность в себе. А движения – и плавные, и быстрые одновременно. Как у гимнастки, способной взять «золото» на европейских соревнованиях.
– Здорово, пацаны! – сказала она, и поклонилась нам отточенным движением.
– Как ты, Наташка? – спросил я ее, машинально тоже отвесив поклон.
– Все норм, – ответила она с непоколебимой уверенностью, – рада, что у вас тоже! Конечно, придется поработать над моим телом. Ни силы, ни выносливости, и сравнить невозможно с тем, чего я достигла в монастыре. Но ничего, пару месяцев – и вы меня не узнаете.
Я, честно говоря, и так ее не очень узнавал. Это когда Наташка вообще интересовалась моими делами или радовалась тому, что я в порядке?
– Семён, найдется свободное время, напомни подучить тебя правильно обращаться с катаной, – сказала восьмилетняя девочка с косичками, окончательно меня добивая, – и мне, кстати, ребята, смотрите внимательно по сторонам, что-нибудь такое же понадобится. Только пока что покороче, такую длинную я не смогу комфортно таскать с таким мелким телом.
– Ага! – только и смог ответить я, не совсем понимая, на каком свете нахожусь.
– И ещё хоть несколько метательных ножей бы поприличнее, да если крепкое дерево увидите, тоже скажите, боевой посох себе сделаю, – после небольшой паузы деловито сказала Наташка.
– Ага! – с туповатым видом сказал и Петька. Интересно, я так же сейчас выгляжу?
– Так и Сашка тоже не по нашему взрослому стандарту пошёл, – продолжил рассказ Серёга, посмеиваясь над нашим изумлением, – его вообще в каменный век занесло, в первобытное племя. И условия почти как у Наташки – смог дожить среди саблезубых тигров до пятнадцати лет – значит, тест прошел. Только вот смог он дотянуть до пятнадцати только с третьей попытки, все же это не монастырь, полный воинов, в средневековье, а племя в пещере с кучей хищников вокруг и ужатым рационом при неудачной охоте. Так что всего он в игре провел шесть лет, на год меньше, чем Наташка.
– А класс какой получил? – спросил Петька.
– Дикарь я, вот такой у меня класс, – раздался сверху вроде бы и знакомый, да не совсем, голос. По лестнице начал спускаться Сашка. И интонации в голосе, и движения тоже изменились, как и у Наташки. Голос стал уверенным и взрослым, а движения ловкими и экономными, как у тренированного спортсмена.
– Так что теперь у нас в кампашке появился профессиональный выживальщик! – сказал Серёга, – без спичек в дождь огонь разожжет, без одежды в лесу выживет!
Сашка, спустившись, крепко обнял Петьку.
– Эх, братан, я тебя все занудой раньше считал, но как же я по тебе там соскучился за эти годы! – сказал он ему.
У Петьки чуть глаза от удивления на лоб не вылезли.
– Так ты, получается, уже восемнадцать лет прожил? – подсчитал я.
– Да как бы не больше! – солидно ответил Сашка, – я бы не постеснялся год за два посчитать! Первый раз я через два года голодной смертью умер. Засуха началась, олени ушли, а пошли за ними – наткнулись на более сильное племя. Пришлось вернуться обратно, и питаться рыбой. На детей не хватило. Передо мной еще пятеро умерло, правда, все помладше были.
– А ты что, не мог там верши придумать, или что-то вроде спиннинга соорудить? – расстроился Петька.
– Ага, все я придумал, но вот в чем проблема. Дети там вообще не в счёт, никаких прав вообще. Все, что наловил, тут же взрослым идёт. Пока вождь, шаман и взрослые не наедятся, детям ничего не положено. А ты не представляешь, сколько они могли сожрать! Да и я же там был сиротой, прибившимся к племени, так что, в отличие от других детей, ни от мамки, ни от папки куска не перепадало, – ответил Сашка, – а кроме того, никакого представления о том, что нужно делать серьезные продовольственные запасы!
– А если захомячить что в каком дупле для самого себя? – спросил Петька.
– Если поймают на том, что от племени еду прячешь, а не отдаешь на распределение, то бьют жестоко. Поймают несколько раз подряд – могут вообще выгнать. И это все равно, что смертная казнь – одному в лесу не выжить. А если одному пойти за едой, чтобы никто не заметил, то можно и домой не вернуться. Там в лесу в радиусе километра медведей, мне показалось, было больше, чем людей во всем нашем племени! Так что небольшой запас еды у меня был, но его тупо не хватило, – пояснил суровые реалии своего испытания Сашка.
– А во второй раз в чем был фейл? – полюбопытствовал я.
– Ну, в тот раз я уже был поумнее и посноровистее, и задолго до начала голода стал создавать тайный продовольственный запас. Меньше ел, больше откладывал в сытное время. За счёт припасенных объедков голод и пережил. Хотя долбанные белки и еноты много что из моих нычек нашли и сами употребили, что было, то было. Но через два месяца на нас напало то самое племя, что не пустило нас преследовать оленей на свою территорию. И мне башку раскроили каменным топором. Как раз, когда я очередной тайник с продуктами в лесу делал.
– А в третий раз как выкрутился? – полюбопытствовал уже я.
– А я свалил на неделю из племени, знал же, когда нападут! – улыбнулся Сашка, – вернулся, собралось нас таких же выживших детей и подростков полтора десятка. Взрослых враги всех перебили, или в плен забрали, дети некоторые смогли выжить, разбежавшись по лесу. Я самым сильным оказался, и смог власть захватить. За полгода немножко подучил их, что еда должна распределяться так, чтобы никто не голодал, и что нужно хорошие запасы делать, а не набивать пузо до тошноты, выкидывая всё, что испортится. А там мне уже и пятнадцать стукнуло.
– Офигеть! – сказал Петька.
– Но как же я там соскучился по нормальным вещам, которых в пещерном веке быть не может! – с чувством сказал Сашка.
– Ага, он нас даже напугал немного! – ухмыльнулся Серёга, – прошла, значит, его минута, очнулся, тут же схватил смартфон, загрузил свою игрушку вертолётную, стал на кнопки нажимать – летать и пулять, видимо, а по щекам слезы катятся. И такие крупные! Мы аж перепугались!
– Ну, через годик, когда запасы туалетной бумаги кончатся, будете с такими же слезами кленовыми листьями подтираться, вот тогда меня и поймёте! – насмешливо сказал Сашка.
– А ты что, правда там листьями подтирался? – брезгливо спросила Наташка.
– Нет, конечно, мхом гораздо удобнее! – улыбнулся Сашка. Видно было, что прежняя мальчишеская вспыльчивость у него исчезла напрочь.
Повисла тишина.
– Не, на самом деле я не из-за игр плакал, конечно, – со вздохом признался Сашка, – когда ты вождь, пусть и крохотного племени, это дает известные преимущества. У меня там три жены осталось, да две из них беременные. Хорошие девчонки, и вот как они теперь без меня выживут?
Петька издал какой-то невнятный звук, словно начал задыхаться. И я его понимал – как теперь его отношения с младшим братом будут складываться? И кто из двух братьев теперь младший по своему жизненному опыту? Он или Сашка, на вид двенадцатилетний пацан? Петька, ведь, скорее всего, у нас еще девственник!
– А что там у других членов отряда, какие тесты пройдены, какие классы получены? – спросил я, когда первоначальный шок от услышанного прошел.
Серёга открыл было рот, но тут же ткнул пальцем в стоявшего немного за мной Петьку:
– А чего он окоченел? Что, тоже в игру попал?
Обернувшись, я увидел, что Петька замер с характерным видом – стоит неподвижно, словно и не дышит, глаза стеклянные.
– Похоже на то, – согласился я, – видимо, тот костер, что мы под монстрами развели, сработал! Опыта прилично привалило, вот его и отправило на тест!
Петька, в игре
Я ещё не пришел в себя от шока после сногсшибательных новостей про Наташку и моего брата, как возле меня возникла виртуальная девчонка, и бодро сообщила, что я, наконец, попадаю в виртуальную игру! Я так обрадовался, что даже и забыл крикнуть друзьям, что мою тушку надо поберечь, до того, как меня унесло в виртуальную приемную над бушующими волнами. Впрочем, обстановка была спокойная, никаких военных действий явно не предполагалось, может, мои друзья и вообще не заметят, что я на минуту вышел из строя.
– Некромант, значит! – раздавшийся из ниоткуда громкий голос, хоть я его и ожидал, исходя из рассказов Семена и Серёги, все равно заставил меня вздрогнуть.
– Да, некромант! – ответил я, заполняя возникшую паузу.
– И тоже, небось, захочешь пройти на самом сложном уровне, как и твои друзья? – уточнил голос, удивив меня такими познаниями.
– Ага! – лаконично ответил я.
– Непрост путь некроманта! – задумчиво сказал голос, – ну что же, его все равно надо пройти! Ограничений на количество смертей у тебя не будет, почему – сам скоро поймёшь! Доберись до белой башни, и считай свое задание выполненным!
Я встревожился. С одной стороны, я раньше нервничал из-за этих трёх попыток. Вон, Семён только с третьего раза смог испытание пройти, Серёга – со второго. А они оба хоть спортом раньше занимались. Так что я опасался, справлюсь ли с трёх попыток. Но, блин, интонация, с которой было сказано, что у меня нет ограничений, откровенно пугала. Сколько же раз мне придется скопытиться, прежде чем я доберусь до этой самой башни?
– Еще одно, – добавил голос, – умрешь больше десяти раз за день – сильно ослабеешь. Дебафф на сутки.