Как серебряный стриж,
Или змеёй свернуться,
Или зажечь огонь,
Снежинкою обернуться,
Падая на ладонь!
Владимир Буев
ПРОСТО О СЛОЖНОМ
глаза закачу закрою
и в грёзы свои впаду
останусь самим собою
имея всегда в виду
что в городе обитаю
который меня сожрал
на встречу опять шагаю
я слово снежинке дал
дыханьем своим согрею
без рук обойдясь (не бухой)
чуток перед ней робею
а вдруг она станет водой?
остались два шага простые
но я не дошёл – тут бар
друзья там сидят бухие
и мне стоит выпустить пар
Бумажник свой выскрести от медяков,
В жизни таков я – вот каков!
И я не Петров
девиц тут однако море
снежинкам они не чета
одна в головном уборе
на всех остальных – ни черта́
с утра все устроили стирку
не в мокром же в баре торчать
с друзьями моими впритирку
сидят… словно бар им – кровать.
вот туфли они снимают
(а может не туфли – туфли́!)
знать ласки моей желают
и помнят как вместе мы жгли
В мире много проложено шляхов,
Мой один, ведь я не был монахом
Я всегда был парнишей с размахом.
опять на кривой дорожке
стою на девиц гляжу
ах что за чудесные крошки
стоящим… я в баре сижу.
девчонки немало страдали:
сегодня мигрень а вчера
колхозы-заводы мешали
добраться им до серебра.
заводов не стало и толку?
могли бы красотки зажить
но каждой теперь волонтёркой
приходится с дядькой дружить.
Эх страсть разжигает и жжёт, и жжёт,
И телу хозяина спать не даёт.
Знать тело моё сотню лет проживёт.
напился пора расходиться
мигаю красоткам: вперёд
кончайте сейчас же телиться
со мною мгновенье замрёт.
голубки, не стоит стесняться
своих отражений во мне
я зеркало, вам ли метаться
вы зрите себя в серебре
но зеро от девок вниманья
к снежинке по старой тропе
не примет она покаянья
сам стану снежинкой себе…
Глухая провинция
Михаил Гундарин
ОКРАИНА
1.
Здесь царство бабочек и семечек –
на улице правобережной.
Скажи держите меня семеро
и эти семеро удержат.
Поёт баян над палисадником
я жил как все, и это промах.
Навеки спешившимся всадником
мучительнейшая из черёмух
над тихой речкой молча клонится
(а-ля Аскольдова могила).
Когда здесь проходила конница?
Да никогда не проходила.
2.
А мы ходили были молоды
вовсю гуляли переулками
потом дошли до центра города
и тем покончили с прогулками
Не то чтобы и здесь развалины
иной живёт по-новорусски
но всё-таки не сталь – окалина
сезон усушки и утруски
Я тут проездом время позднее
а может быть совсем остаться
упасть в бурьян попасть на звёздное
кино как было в 18
3.
Запить без повода, по-прежнему,
ведь в этом месте всё как прежде
Весна застроена коттеджами –
но покосятся и коттеджи.
Металл сгниёт, кирпич рассыплется,
как парикмахер в комплиментах,
любовь нальётся или выльется,
запутается в акцентах
Что ж не запить – вот вино-водочный
как встарь под шиферною крышей
вокруг народ с душой полуночный
я эти песни с детства слышал
4.
«Как жить на свете одинокому
да без работы и без денег
что дни что ночи одинаковы
ободраны как банный веник
А бабы что по всем понятиям
идут пусть на хрен вправду сказано
Дык я б нашёл себе занятие
но западло жить как указано
Пошли братан помянем кореша
у нас тут всякий пьёт что молится.
Да не, он вон, покуда жив ишшо
но выпьет за твоё здоровьице»
5.
Закат прошит чужими нитями
вся жизнь вся улица чужая
Глаза закрою ноги вытяну
как будто бы в тоннель въезжаю
и вот уже лечу над бездною
во власти полупьяной дрожи
тоска дорожная железная
конечно же, и это тоже.
Лечу над лужами киосками
сквозь непрощённую обиду
закат забит кривыми досками…
Но разгорится, где я выйду.
Владимир Буев
ГЛУХАЯ ПРОВИНЦИЯ
1.
Кривых зеркал там место давнее.
Не место даже – королевство.
Там правят короли зеркальные.
С плохим столкнёшься там соседством.
Хоть закричись, затопчут семеро,
баяном грохнут по макушке.
Не промахнутся – своевременно
подставлю я им черепушку.
Зачем зашёл я на окраину?
Черёмух запаха вдохнуть чтоб,
поностальгировать в развалинах
и юности вкусить озноб?
2.
Гляжу вокруг, и сердце мается.
Судьба накренилась наш речкою.
Истоки наши тут скрываются
(вся летопись сквозит утечками):
Аскольд тут хаживал с дружиною,
он правил даже Барнаулами12 –
он княжил с Диром пред кончиною
не только в Киеве с аулами.
Местами, глянь-ка, новорусичи
из древних плит времён этрусков
дворцов (пусть это и безвкусица)
настроили по-новорусски.
3.
Опять в бурьян взгляд упирается:
то ли намёк, где буду спать я,
то ль на могилу намекается,
где оба князя мне – как братья.
Кино, вы говорите? Сказочки?
В вину мне ставите: бухой я?
Да это ваши всё отмазочки!
Я не прошу у вас постоя.
Здесь королевство зазеркальное
все из меня повыжмет соки,
как детство полупривокзальное,
откуда я беру истоки.
4.
Ах, шкафик мой родной и столик!
Не устою и поцелую!
В обломках шифера найду ли
шкаф13 (уважаемый до колик)?
Вот песня слышится гортанная.
По речке бечевой бурлáки14
идут безденежные, драные,
судьбе покорны, как собаки?
Им баб сейчас, однако, хочется
и вновь нажраться, как скотине,
потом подраться – заморочиться
меня набить по образине.
5.
Закат прошит косыми стёжками
над знатною рекой алтайской.
Пора б отсюда топать ножками,
пока побит лишь мало-мальски.
Но поздно.... Вот лечу над бездною,
и мои стоны песням близки.
Угла не вижу затрапезного,
где б не стонал мужик российский.
В цепях железных, по острогам,
в полях бескрайних, по дорогам15 –
кругом фанерой над Парижами
лететь в закат овцой остриженной.