Осень. Упали тяжёлые листья,
Пахнет земным, незаёмным сиротством.
Ни под одной из поверженных истин
Мир не погиб.
Таково превосходство
Духа эпохи над духом природы!
Мрамор в аллеях виднее на жёлтом,
Сварены всмятку летейские воды,
И философствовать хочется молотом.
ПОлно, Алкест! Это только соблазны,
Блики на стенах уютной темницы.
Осенью звёзды, как осы, опасны,
Ноет укус, нелегко исцелиться.
Лучше наполним божественной влагой
Наши бокалы, продолжим беседу.
Пусть небожитель кичится отвагой –
В слякоть и стужу теплей домоседу.
Владимир Буев
МЕСЯЦ НЕ ВАЖЕН
С грохотом рушились прежние царства.
Классы сменяли друг друга у власти.
Мир и тогда не погиб. Государства
Даже смогли обойтись без династий.
Духи эпох обращаются в фурий,
В демонов также времён революций.
Вот хоть Землячка, хоть Троцкий на шкуре
Нашей российской смогли развернуться.
Хоть социальные, хоть из природы
Рушатся истины в век экстремальный.
Вечность не вéчна. Закаты-восходы –
Всё завершится эффектом летальным.
Дух-персонаж из Мольеровой пьесы –
Вовсе не то, что герой Еврипида.
Образ Алкеста и образ Алкесты –
Как Лобачевский поспорил с Евклидом.
Лишь за себя тот Алкест пострадает.
С жизнью Алкеста расстаться готова
Не за себя. Пусть и не за любого,
Но за другого, кто горе хлебает.
Рушится мир, неуютны темницы.
Да, домосед я, но мне не сидится.
В месте одном так и вертится шило.
Винным дурманом сегодня накрыло.
Не усидеть мне на месте едином.
Я философствовать жажду с графином.
Звёзды нещадно кусают и жалят.
Будто о зле Небожитель сигналит.
Молот схвачу, огляжусь: где тут мрамор?
Глаз видит множество хлама и срама.
Мрамора нет. Снова дружба с графином.
Завтра себя излечу аспирином.
Жестокий романс
Михаил Гундарин
ИЮЛЬСКИЙ РОМАНС
Гром да гром. Полотенце на дачной веранде
Промокает до нитки, а нам всё равно.
Целый день мы сплетались,
подобно гирлянде,
А теперь расплелись и упали на дно.
Оттого-то над нами тяжёлые воды,
А над ними – бессильного солнца зрачок.
Время летних дождей, самой лучшей погоды,
Когда всё и нечаянно, и горячо.
Чтобы так и казалось, нам нужно расстаться –
Пусть подольше продлится невинный обман,
И никто не увидит сырых декораций,
И того, кто за сценой гремит в барабан!
Владимир Буев
ЖЕСТОКИЙ РОМАНС
После душа не стали сухим полотенцем
Вытираться. Я сразу тебя штурмовал.
Повалялись в подушках, подобно младенцам.
Юркнул в погреб я. Ты предпочла мне подвал.
Нас венчали не в церкви. На дачной веранде.
И не стоит пустую горячку пороть.
Не зима, дождь идёт, но зажгли мы гирлянды,
Чтоб не стала змеиным клубком наша плоть.
Мы метафорам дали простор разыграться,
Помечтав о свободе (стабильна мозоль).
Красный цвет (словно вето) флажков-декораций
Возвращает актёров в привычную роль.
Добрый летний романс
Михаил Гундарин
АВГУСТОВСКИЙ РОМАНС
Ты устала, я тоже устал,
Новый день не несёт исцеленья.
Помутился июльский кристалл,
Жизнь крошится, как будто печенье.
Не стряхнуть эти крошки в ладонь,
Не скормить их на улицах птицам.
Что ещё? Угасает огонь,
Перевёрнута наша страница.
Посвежей-то метафоры нет?
Ничего уже нет, дорогая!
Только августовский полусвет,
Но и он догорит, полагаю.
Владимир Буев
ДОБРЫЙ ЛЕТНИЙ РОМАНС
Месяц август, и лету – конец
Я предчувствовать осень умею.
Вот метафоры свежесть – резец
Раскромсал нашу жизнь на затеи.
Взоры птиц обратились на юг.
Их куском пустоты не приманишь.
Без печенек теперь – как без рук.
Только сердце пернатым поранишь.
Прорицаю, что лету – труба!
Перевёрнута наша страница.
Не сорвётся в затеях резьба –
Сотни раз мне ещё пригодится!
В своей квартире
Михаил Гундарин
В ДОРОГЕ
Будто раздвинулась занавеска
Или рванула в кустах граната –
С полной ладонью чужого блеска
Ангел стал виден над автострадой.
Облако это текло и тлело
В летнем закате до горизонта –
Призрак, уставший белеть на белом,
Таять намеком на старом фото.
Будет последним вечером света
Нынешний вечер? Или назавтра
Снова увидим пыльное лето,
Длинную ленту цвета асфальта?
Владимир Буев
В СВОЕЙ КВАРТИРЕ
Словно разверзлись небесные выси.
Ядерный гриб надо мной не повис ли?
Или, быть может, исчадие ада –
Демон висит над ночной автострадой?
Мне – хоть бы хны. Я ведь за занавеской.
В домике я. От несчастий спасают
Прочные стёкла – отмыты до блеска.
Призраки ночи ничуть не пугают!
Главное – панике не поддаваться.
Пальцам до фортки не дать дотянуться.
Утром возможности есть оклематься,
С ангелом, глядя в окошко, сомкнуться.
Астролог с поэтом лежат на погостах
Михаил Гундарин
Вагон остроносых турецких ботинок,
Корейских носков три контейнерных блока.
В аду зажигают огни вечеринок.
Звезда моя жизнь, хороша и жестока!
Шуруй, Polaroid, пока этот воздух
Не стал чёрно-белым как яд или водка.
Теперь все подряд разбираются в звёздах,
Но тайну хранит – полинявшая фотка,
Где через размытый значок Мерседеса
А может, прицел проступает такое,
Что видеть подробней мешает завеса
(Опущена чьей-то умелой рукою).
Владимир Буев
Астролог с поэтом лежат на погостах.
(Планета заточена под космодромы).
Теперь все подряд разбираются в звёздах,
(Не ведают истин одни астрономы).
Я в гости ходил в кучу обсерваторий.
Вдвоём в тех местах мы бывали, случалось.
Вкус звёздного неба во мне животворен.
Я ракурс искал, ну, а ты бесновалась.
Я всё же нашёл… (как давно это было!)
Со снимком в руках мы домой уходили.
Ты даже под утро тогда не остыла.
Меня все подруги твои осудили.
Пусть фотка стара, пусть она полиняла,
Пусть нет в ней цветов, кроме чёрного с белым,
Я помню ту ночь, ты тогда отжигала,
А я к телескопу прильнул между делом.
Понтуешься при мне?
Михаил Гундарин
Закуриваешь своё? Поживи-ка с моё –
Разучишься брезговать папиросой.
А, впрочем, станешь таким,
как эти барбосы
За соседними столиками –
Прапоры или жульё.
Сегодня хороший вечер,
вязкий, как мумиё,
Гуляй с кем захочешь,
не задавай вопросы,
Пей своё пиво, не ощущай угрозы.
Мне-то куда деваться?
Я сам придумал её.
И эту буфетчицу с буферами,
Нависающую над нами,
И то что виснет над нею
(Думаю, это смерть).
Пластик столов, дымок над ними,
Тебя и меня. Как твоё имя?
Если можешь, ответь.
Владимир Буев
Понтуешься при мне? Да чтобы тебя
Грозой разразило по самые гланды!
Ступай-ка в лупанарий,
где пахнет лавандой.
И тебя, и подобных возьмут,
Внаглую употребя.
Томится вечерний бульон.
Булькает, как вулкан.
Чего тормознула?
Страшишься иль взбрыкнула?
Думать хотелось, что меня обманула?
Жаждал с тобой целоваться,
Но чу! Идёт сводник-пахан.
В буфет лупанария полногрудых
Набирают вместе с посудой.
Но где ты? Всюду реет дым.
Пахан, огонь, она
(Всё столь же юна).
А я стою меж них двоих
В ревущем пламени и дыме.
И всеми силами своими
Молюсь за них, как за родных.
Зимний вечер, даже не февральский…
Михаил Гундарин
РОМАНС
Зимний ветер вышибает слёзы,
Как шпана у школьника – рубли,
Как стихи – истории у прозы,
Или камикадзе – корабли.
Так не стой на месте, обезвожен
Будто бы январская река,
Торопись домой, чудак-прохожий!
Там растопишь снег с воротника.
Собери по капле дар случайный,
А сумеешь, так и сбереги,
В старом сердце или чашке чайной,
На краю безжалостной пурги.
Владимир Буев
Зимний вечер, даже не февральский,
Даже без чернил и без свечей,
Выдавит (не сильно – мало-мальски)
Грусть и слякоть из моих очей.
Грохотать никак не хочет слякоть,
В этом тоже кроется печаль:
В январе мокрот глазная мякоть
Выдоит немного – не февраль.
Не навзрыд течёт вода – по капле.
Сердце постарело или вдруг
Ложка чайная вконец одрябла –
Капель (как даров) не соберут.
Если бы февраль уже кончался,
Или март-апрель пришли во двор,
Вот тогда бы снег не удержался!
И чернильным хлынул форс-мажор.
Троя, из которой родился Рим
Михаил Гундарин
АВГУСТ
Елена, смотри, уходящее лето,
Как пьяный поэт собирает окурки.
Мучительный зов не находит ответа,
На солнышке сохнут апрельские шкурки.
Любовник не новый, за то и гонимый,
Жужжит над увядшим цветком подсознания
Как грешные мысли в ушах пилигрима
А ночь распустилась тигровой геранью,
А небо, Елена, такое, что лучше
Не будет уже до скончания века