— Хорошо. — Он повернулся: — У меня нет времени. Тут где-то в стороне должен быть вездеход Тасиро. Ждите здесь, я поеду в отель.
— А Тасиро? — тихо спросил лейтенант.
— Если подойдет — один должен остаться здесь, а второй вместе с ним пусть приблизится к заднему двору. Условный сигнал тот же.
— А если не подойдет? — спросил Мацубара.
Странно, подумал Цутаки, ведь Тансу давно должен быть здесь. Может быть, с ним что-то случилось? Нет. Если что-то и могло случиться, то только не с Тасиро.
— Если не подойдет, ждите здесь, на этом месте. Я выясню, что там происходит, и подъеду.
Мацубара кивнул. Цутаки вернулся к машине, сел и в полной темноте поехал к отелю. Уже через две минуты ему открылся сад, освещенный китайскими фонариками, и крыло отеля. В этом крыле горели почти все окна первого этажа и несколько окон на втором. Три окна подальше, в центре, он знал, освещают апартаменты генерала Исидо. У него вдруг мелькнула мысль: ведь «определенным лицом», о котором ему туманно намекнул в разговоре по телефону Исидзима, вполне мог быть сам генерал.
Цутаки осторожно въехал на свое обычное укромное место у поворота. Остановил машину. Выключил мотор, вынул ключ.
Двадцатый номер — «флокс» — справа на втором этаже, окнами на море. Из распахнутых окон первого этажа доносились рассеянные звуки рояля. Он попытался вспомнить, кто из швейцаров должен дежурить вечером у главного входа. Горо или Масу? Кажется, Горо. Это хуже. Впрочем, это не имеет сейчас существенного значения. Проскользнуть в отель через заднюю дверь и подняться по лестнице он сможет, легко обманув любого. В том числе и старую дотошную лису. Цутаки вышел и боком, неслышной тенью влился в кусты, примыкающие к стене здания.
Оставшись один, Исидзима осмотрел окно и, не зажигая света, осторожно задернул шторы, оставив между портьерами в центре широкую незакрытую полосу. Чуть придвинул стул и проверил, можно ли сесть на него спиной к окну так, чтобы силуэт был хорошо виден снизу. После этого, встав за портьеру, мягким движением достал из висящей под мышкой кобуры пистолет. Снова спрятал. И снова мягко выхватил. Так он сделал несколько раз, проверяя, как быстро сможет ответить на возможную угрозу. Хотя вряд ли в разговоре с Цутаки у них дойдет дело до оружия. Наоборот, он должен сделать все, чтобы убедить майора, что он настроен мирно. Цутаки обязательно должен поверить, что он жаждет только одного — сотрудничества. Но он хорошо знал: если речь заходит о бриллиантах, не только от Цутаки, от любого можно ждать всего. В том числе и неожиданного выстрела сквозь карман. Впрочем, здесь, в отеле, Цутаки вряд ли решится на что-то подобное. К тому же он узнает от него о Тасиро и Масу. Но все-таки он должен быть уверен, что в случае необходимости сумеет выхватить пистолет быстрее, чем это сделает Цутаки. Несколько раз достав и спрятав «Ариту», Исидзима наконец оставил пистолет в кобуре. Открыл тайник, достал лежащие там две черные коробочки, положил на стол. Было слышно, как на крыше отеля, над третьим этажом, возятся чайки. Они там гнездились еще с весны. Он зажег свет — и в этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Исидо.
— Исидзима, как идут дела?
Генерал нервничал.
— Все в порядке, ваше превосходительство.
Кажется, Исидо ждет, что он скажет сейчас еще что-то. И Исидзима самым спокойным голосом добавил:
— У вас все готово?
— Я сижу на чемоданах.
— Исидо-сан, мы должны скоро вылететь. Осталось еще несколько мелких работ.
— Надолго?
— Минут на двадцать—тридцать. Кроме того, надо распорядиться, чтобы вдоль взлетной полосы разложили сухие ветки для костров.
— Значит, я жду вас?
— Да, зайду к вам примерно минут через сорок, крайний срок — через час. Думаю, часа через полтора мы уже будем в воздухе.
— Исидзима, повторяю, я готов.
Исидо чрезмерно волнуется, но с этим уже ничего не поделаешь. Когда самолет взлетит, генерал будет поставлен перед свершившимся фактом. А для Цутаки проверить, в самолете ли генерал, будет не так просто. Если он попытается пройти в комнату генерала — официанты не дадут. Исидзима нажал на рычаг, набрал номер. Услышал голос Гарамова:
— Вас слушают.
— Господин Гарамов, это Исидзима. Я хотел узнать — все в порядке?
— Самолет готов к взлету.
— Я сейчас дам указание и выделю людей, они займутся взлетной полосой. Вас же попрошу по-прежнему оставаться в комнате для официантов.
— Я должен ненадолго сходить к самолету. Экипаж ждет разрешения начинать разогревать моторы.
— Пусть им скажет об этом Бунчиков.
— Сказать должен я. Он — чужой человек.
— Тогда уж попросите экипаж проследить, как выделенные мною люди разложат ветки для костров, и возвращайтесь к телефону. Вы все время должны быть у меня под рукой. Вы все поняли, господин Гарамов?
— Понял. Передать трубку Бунчикову?
— Да.
Он отдал распоряжение Бунчикову взять как можно больше свободных от работы женщин и проследить, чтобы разложили на всем пути взлета кучки сухих веток. Напомнил, чтобы после этого они не расходились, пока не разожгут костры.
Дверь в его комнату открылась неожиданно — просто открылась, и в щель проскользнул тот, кого он ждал. Прежде чем ответить на поклон, он оценил одежду майора. Брюки, свободная рубашка, туфли. И сразу понял: если дело дойдет до схватки, никакого преимущества у Цутаки перед ним не будет. Судя по выпуклости, пистолет у майора спрятан в брюках во внутреннем кармане. В случае необходимости он успеет выхватить свой «Ариту» как минимум секундой раньше. Цутаки улыбнулся; он встал, кланяясь и указывая на свободный стул:
— Добрый вечер, Цутаки-сан. Очень рад вас видеть. Я давно жду вас.
— Добрый вечер, Исидзима-сан. Я тоже рад вас видеть.
Цутаки совершенно спокоен, собран и сдержан. Да, это особый тип человека. Интеллектуал, и в то же время воин, свободно владеющий любым видом оружия, приемами дзюдо и каратэ.
— Прошу вас, присядьте, Цутаки-сан. Может быть, хотите чего-нибудь выпить? Чаю?
— Благодарю вас. Не хочу.
— Сакэ. У нас есть настоящий «Масамунэ»?
— Благодарю вас, Исидзима-сан. Я человек неприхотливый и пью редко.
Исидзима еще раз показал рукой, и Цутаки сел.
— Может быть, все-таки «Масамунэ»? — Исидзима улыбнулся. — Прошу, Цутаки-сан.
— Нет, тем более сейчас. Как я понимаю, нам предстоит серьезный разговор на не менее серьезные темы?
Исидзима постарался задержать паузу как можно дольше.
— Если позволите, Цутаки-сан.
Сел спиной к окну. Некоторое время они оба молчали, улыбаясь друг другу. Наконец Цутаки поклонился:
— Насколько я помню, Исидзима-сан, вызывая меня, вы рекомендовали при входе в отель не попадаться на глаза «определенным лицам». Я хотел бы знать — кто эти определенные лица?
— Цутаки-сан. Честно говоря, я не осмеливаюсь даже назвать имя.
— И все-таки назовите, мне очень интересно.
— Его превосходительство Исидо-сан.
Цутаки поднял брови:
— Почему?
Исидзима усмехнулся. Взял одну из черных коробочек, отодвинул, снова придвинул.
— Это серьезный разговор, Цутаки-сан. Вернее, у меня сегодня к вам два серьезных разговора. И первый из них о том... Боюсь, что пока мы разговариваем с вами, его превосходительство уже садится в самолет.
— Неужели его превосходительство покинул «Хокуман-отель?» Он в Дайрене?
— Цутаки-сан, не убеждайте меня в том, что вы не знаете о самолете, который стоит сейчас у правого крыла здания.
Майор опустил глаза, было видно, что в его душе происходила внутренняя борьба.
— Цутаки-сан. Я хочу откровенного разговора. Со своей стороны обещаю говорить искренне.
Исидзима знал, что в столкновении двух противоборствующих сторон очень важно правильно начать разговор. Пока что тон был взят верно, о чем говорила внутренняя борьба Цутаки с самим собой. Наконец справившись с волнением, майор вздохнул:
— Допустим, что я знаю об этом самолете.
Все правильно, подумал Исидзима, Цутаки клюнул, хотя еще и сомневается. Но в это время за окном загудели моторы «Дугласа». Сначала их звук был прерывистым, неровным. Потом установился, ровно повис над берегом.
— Слышите?
— Да, Исидзима-сан. Это моторы самолета. По-моему, «Дуглас»?
— Цутаки-сан. Утром я был убежден, что этот самолет прислан сюда с вашего ведома.
— И что же?
— Я разубедился в этом.
— Когда?
— Сразу же после утреннего разговора с генералом Исидо.
— Любопытно — что же он вам сказал?
Любое неточное слово в этом разговоре могло насторожить контрразведчика. Поэтому Исидзима должен был говорить почти правду, чуть изменяя детали.
— Он сказал, что боится участи генерала Отимия. И попросил помочь ему совершить побег на самолете, который он вызвал.
— Интересно. Куда же уважаемый Исидо-сан хотел сбежать?
— В одну из нейтральных стран.
Цутаки некоторое время разглядывал стол. Наконец поднял голову:
— А вы?
— Сначала я согласился.
— А потом передумали?
— Да, Цутаки-сан. Я передумал.
Он встретился с майором взглядом и легко выдержал его.
— Почему?
— Видите ли, Цутаки-сан, это «почему» связано со второй частью нашего разговора.
— Что еще за вторая часть?
— Цутаки-сан, давайте отбросим громкие фразы. Вы согласны на откровенный разговор?
Он совсем не так прост, как, скажем, генерал Исидо. Его не возьмешь на показную искренность. Нужны поступки.
Цутаки усмехнулся:
— Хорошо, — ответил он, не то соглашаясь на откровенность, не то лишь занимая выжидательную позицию.
Но Исидзима решился:
— Война кончилась. Япония потерпела поражение.
Глаза Цутаки ушли в сторону.
— Я уверен, конечно, что Японию не сломить, — тут же поправился директор отеля. — Она воспрянет, возродится. Но сейчас капитуляция — вопрос дней, а может быть, часов. И нам, тем, от кого, может быть, зависит будущая судьба страны, надо скрыться. Мы не должны позволить уничтожить себя хотя бы для того, чтобы в будущем помочь ее возрождению. Вы согласны?