тературный салон. А игры? Неудобно как-то. И всё-таки она иногда разыгрывается — так было и в день знакомства с Федей. Все три кошки гоняли теннисный мяч, отнимая его друг у друга. При этом у Люси на мордочке, как всегда в подобных случаях, было написано: «Ой! Что же я делаю? В мои-то годы и в моём положении... Конфуз! Неудобно... Что скажут люди и кошки!»
Федя оказался очень деликатным джентльменом: недолго поиграв с новыми подругами, он, взглянув на меня и сказав коротко по-кошачьи только одну фразу, которую я легко перевёл: «Пора!» — сам направился к двери.
Теперь, случается, я его впускаю в квартиру — в отсутствие жены естественно, это наша кошачья тайна, — и у нас начинается маленький весёлый праздник, подобный тому, о котором я только что рассказал.
Вам никогда не хотелось родиться на этой горестной земле кошкой?
Глава седьмая
28 мая 1917 года
К концу мая семнадцатого года в Туле выходило уже четыре газеты; помимо «Тульской молвы» и «Голоса народа» начала издаваться газета «Свободная мысль» (первый номер увидел свет 27 апреля) — орган партии конституционных демократов, или кадетов, и газета «Земля и воля» — орган партии социалистов-революционеров, или эсеров, её первый номер появился 28 мая 1917 года.
«Тульская молва», 28 мая. Театр «XX век» на Киевской улице. 28 и 29 мая. Из жизни порочных людей шантанного мира. Сильная драма в трёх больших частях «В царстве шансонетки».
«Голос народа», 29 мая. Война. Официальное сообщение Ставки. Западный фронт. В Карпатах северо-западнее Рафаиловки две наши разведывательные партии под командой поручика Моркжанского и прапорщика Брагина, преодолев проволочные заграждения, атаковали австрийцев, выбили их из окопов, захватили одиннадцать человек в плен, а остальных перекололи. На остальных участках фронта — перестрелка. На Румынском и Кавказском фронтах без перемен. Действия лётчиков. Нашими лётчиками штабс-ротмистром Казаковым и штабс-капитаном Артсевым сбит германский самолёт, упавший в районе Козова. Самолёт сгорел. Лётчики взяты в плен.
«Тульская молва», 28мая. Отстала от стада белая коза с ярлыком номер 13. Прошу сообщить: Киевская улица, дом номер 17.
«Известия Тульского губернского исполнительного комитета», 28 мая. Объявления. Продовольственный комитет городской управы сим извещает, что выдача карточек на продовольственных пунктах будет происходить в воскресенье, 28 мая, как и в будущие дни.
Предупреждаю лиц, у кого реквизирован на станции Тула Московско-Курской железной дороги овёс в корзинах, и не явившихся до сих пор за получением денег по установленной таксе, что овёс будет пересыпан в мешки и сдан по назначению, а корзины проданы с торгов. Срок настоящего предупреждения истекает 30 мая сего года. Прошу поторопиться.
Уполномоченный Тул. Губ. Прод. комитета А. Пестун.
«Тульская молва», 28 мая. Группа членов Тульского общества поощрения рысистого конезаводства приглашает господ членов общества пожаловать на частное совещание, имеющее быть двадцать восьмого сего мая в семь часов вечера в помещении ресторана гостиницы Чайкина.
«Голос народа,28 мая. Нижне-Кремлевский сад. Сегодня, в воскресенье, состоится первое грандиозное народное гуляние «Карнавал свободы». В этом гулянии примут участие специально приглашённые артисты из Москвы.
«Земля и воля», 28 мая. Правительственные распоряжения. От губернского комиссара Тульской губернии. Министр внутренних дел Временного правительства сообщил мне телеграммой о том, что по имеющимся у него сведениям в разных местах государства и в Тульской губернии в том числе имели место и продолжаются доныне случаи самовольных захватов крестьянами помещичьих земель, арестов землевладельцев, самовольного распределения зерна и имущества, — и эти акты ставят под угрозу подготавливаемую правительством земельную реформу, долженствующую передать землю крестьянам. Так телеграфирует министр. От себя добавлю: старое правительство не приучило русских людей к законности, и поэтому нам, представителям Временного правительства, необходимо доделать то, что не делалось веками. Участившиеся за последнее время обращения ко мне лиц, пострадавших от самоуправства не граждан, а взбаламученных рабов, вынуждают меня сказать, что в случае необходимости я вынужден буду прибегнуть к военной силе, потому что иначе к Учредительному собранию подойдут не граждане, а именно взбунтовавшиеся рабы.
Губернский комиссар С-Дзюбин.
«Тульская молва», 28 мая. Продаётся имение в Алексинском уезде, в 116 вёрстах от Москвы, 58 вёрст от Тулы, 2 1/2 версты от станции железной дороги. Земли 140 десятин, рассадник швицкого скота. Полный живой инвентарь, обширный мёртвый. Экипажи, автомобиль. 20 хозяйственных построек. Новый дом, двухэтажный. Доплата к долгу банку 6300 рублей. Спросить: Площадная улица, дом Черёмушкиной.
«Свободная мысль», 28мая. Из передовой статьи. Граждане! Отечество в опасности! Вот ключ, который должен гореть в сердце каждого русского! Граждане! Демократии грозит немецкий империализм — вот памятка, которая должна врезаться в наш мозг. Не мир, а меч несёт нам демократия!.. Свобода — это патент на благородство, демократия — это социальный идеализм: таков наш пароль и наш лозунг... Россия не должна очутиться в состоянии безысходной анархии и гражданской войны!
«Тульская молва», 28 мая. Набежала свинья, около трёх пудов. Ломовский переулок, дом № 9, квартира Медведева.
Ассенизатор, прибывший из Гомеля с собственным ассенизационным обозом, производит по весьма дешёвым ценам очистку клозетов, помойных ям и прочего. Обращаться:
Старо-Павшинская улица, дом № 122.
«Голос народа», 28 мая. От Тульской организации РСДРП.
В воскресенье, 28 мая в 4 часа дня в помещении бывшего Дворянского собрания состоится общее собрание членов организации Российской социал-демократической партии.
...К концу мая в Туле ещё доцветали сады, а сирень только разбушевалась, её белым и фиолетовым разливом были окрашены палисадники, городские скверы; душистые гроздья тянулись из-за высоких заборов.
В тот день — двадцать восьмого мая — Григорий Каминский, забежав по срочным делам в комитет партии (думал пробыть там совсем немного, а застрял на два часа), отправился на базар, который поразил его обилием товаров и баснословными ценами на них, находился там самую малость, оставив всю наличность и в два часа — в одной руке огромный букет сирени, в другой скромный узелок — входил в ворота городской больницы.
Тропинка, окаймлённая низкими кустами жёлтой акации, привела его к двухэтажному кирпичному зданию. Надпись на дверях всегда как бы заново пугала его: «Тифозное отделение». И сейчас ёкнуло и чаще забилось сердце. Хотя, казалось бы, давно можно было привыкнуть: скоро два месяца, как Оля здесь.
«Только бы дежурила Татьяна, — думал он. — Она не откажет».
Сестра милосердия Татьяна, высокая, худая, со строгим монашеским лицом, называла Каминского «господин студент», явно симпатизировала ему, вернее, не ему, а их с Олей отношениям.
Он постучал в дверь, и, слава Богу, дверь открыла Татьяна.
— Здравствуйте, сестричка, — заспешил Григорий. — Я только...
— Снова вы, господин студент? — Её тонкие брови сурово сошлись к переносице. — Прямо беда с вами! Ведь знаете: к нам нет посещений!
— Сестричка! Танечка! Я вас умоляю: только передайте! Вот... — Каминский протянул ей букет сирени и узелок. — И пусть в окно выглянет. Очень, очень прошу!
— Ну, хорошо, давайте. В последний раз. — «Танечка, милая, вы прелесть! Каждый день — «в последний раз». — Ваши цветы, господин студент, во всех палатах стоят, вянуть не успевают.
Сестра милосердия ушла. Хлопнула дверь, послышался металлический звук закрываемой щеколды. А Григорий Каминский стал нетерпеливо ждать.
И вот наконец открылось окно на втором этаже и в нём возникла, как в раме на чёрном фоне, Ольга Розен, его Оля. В сером больничном халате, в белой косынке, плотно повязанной на голове. Исхудавшее лицо она прятала в букет сирени, тёмные глаза, казавшиеся огромными, светились счастьем.
— Оля! Здравствуй! Как ты?.. — Голос его сорвался от волнения.
— Гриша, родной! Все хорошо, спасибо! Зачем ты тратишься? Мне же из дома приносят. Яблоки! С ума сошёл! Ведь дорого...
— Что говорит доктор? — спросил он.
— Почти здорова! — Оля засмеялась. — Карантин остался. Недели три...
— Как долго! — вырвалось у него. — Скорей бы!
— Скорей бы!.. — как эхо, повторила она. — Знаешь, нам принесли газеты. Сегодня в кремлёвском саду «Карнавал свободы»! Как хочется пойти!..
— Мы пойдём, Оля! Мы с тобой ещё везде побываем! — Он смотрел, смотрел на неё и не мог оторваться. — Оля!
— Да?
— Я люблю тебя.
— И я... — Она спрятала запылавшее лицо в сирень. — А... А что нового в партии?
— Есть новость! — И мгновенно иные силы и страсти захватили его. — Есть просто потрясающая новость! Сегодня в четыре часа в Дворянском собрании сбор всей организации тульской социал-демократии. Исторический день! В принципе мы решили...
— Что решили? — нетерпеливо перебила она.
— Большевистская фракция выйдет из организации. Мы больше не можем вместе. Это просто невозможно, абсурдно...
— Я понимаю, — опять перебила Оля.
— Меньшевики и интернационалисты, которые идут у них на поводу, проводят буржуазную политику... — Он говорил уже не только Оле: все окна первого и второго этажей были, оказывается, открыты, и в них стояли и сидели на подоконниках больные, слушали этот не совсем обычный разговор двух влюблённых — об их отношениях знали во всех палатах: Каминский приходил к Ольге почти каждый день. — В Совете по всем главным вопросам они с эсерами. Мы же проводим пролетарскую политику. И после этого быть вместе в одной организации? Да это измена революции, измена рабочему классу! Ведь что говорит Владимир Ильич в «Апрельских тезисах»?