— Так вот, если ты кого-нибудь пошлёшь вместо себя, пожалуйста, проверь, чтобы посланец был надёжен. И пусть не несёт крюки открыто.
— У нас никто ничего открыто не делает, — грустно ответил ему Сем.
Ник Лов сочувственно пожал ему локоть, на время торопило, и оба быстро, друг за другом, пошли к главному коридору. Первым шёл Сем. За ним, с интервалом шесть-семь метров, Ник Лов. Поведя плечами, он почувствовал, что и этот комбинезон ему слегка маловат. Наклонив голову, чтобы оглядеть себя, Ник Лов вдруг изумлённо расширил глаза и, чтобы проверить блеснувшую загадку, поднёс рукав своего комбинезона ближе к лицу. Сомнений не было — комбинезон был клееный! Такой же клееный, как и тот, который Ник Лов надел в своей кабине.
«Клееные сто лет как кончились! — вспомнил Ник Лов слова Аберамона на суде. — Так откуда же взялся этот? Судя по номеру, упавший жил не более чем двадцать-тридцать лет назад. Почему он 6ыл в клееном комбинезоне?»
Стремясь проверить свою догадку, Ник Лов на ходу стал обшаривать карманы комбинезона. В двух боковых не было ничего, кроме трёх переложенных туда Ник Ловом монеток. Ничего не было и в двух нагрудных карманах. Ник Лов вспомнил ещё про задний карман, однако, увидел, что они уже идут главным коридором, прекратил поиски.
Сем задержался около одной из дверей, которая была входом в столовую. Запах пищи напомнил Ник Лову, что он голоден.
На секунду остановившись, Ник Лов мысленно вспомнил весь путь от лифта: прямо, направо, опять прямо. Затем, взглядом простившись с Семом, вошёл в помещение столовой.
За столом сидели несколько мужчин и женщин в синем, которые сосредоточенно что-то ели, не обратив на вошедшего никакого внимания.
«Столовая, конечно, только для синих работников, — подумал Ник Лов, окидывая взглядом присутствующих. — Все в синем».
И это однообразие в одежде показалось Ник Лову удручающим. Население корабля ограблено даже в таких мелочах, как возможность по своему усмотрению одеться. Конечно, модниц и модников во времена Ник Лова на корабле тоже не было, одежда была строга и подчинялась духу целесообразности. Но он вспомнил, с каким весельем и выдумкой мужчины подбирали, а женщины, с помощью автоматов, клеили себе костюмы для праздничных балов, которые устраивались на корабле. И особенно балов новогодних, которые справлялись по астрономическому отсчёту бортового времени.
Ник Лов перевёл свой взгляд на кухню, где пища готовилась на двух обыкновенных электрических плитах.
«Мощностью по паре киловатт каждая, не более», — на глаз прикинул Ник Лов.
Около плит работали две женщины в белых куртках поверх синих комбинезонов.
«Ага, хоть какое-то разнообразие», — подумал Ник Лов, глядя на поваров.
Пройдя к раздаче, Ник Лов наугад выбрал одну тарелку и одну чашку, следя лишь за тем, чтобы сумма оплаты не превысила восемьдесят вачей. Вкус пищи был несколько лучше того, что он ел в тюрьме, слаще была и жидкость. Продолжая жевать, Ник Лов положил ложку и сунул руку в последний, ещё не обследованный, задний карман комбинезона. В кармане что-то было. Ник Лов нащупал бумажку с выпуклостями, достал её и, прикрывая ладонью, положил на стол.
Перед ним оказалась полупрозрачная пластмасса с впрессованными в неё маленькими пилюльками. Латинские надписи не оставляли никакого сомнения по поводу назначения найденной вещи: это было лекарство. По надписи Ник Лов установил, что перед, ним комплексный антибиотик, применяемый при различных формах воспалительных заболеваний.
Теперь Ник Лов мог с достаточной степенью вероятности домыслить подробности разыгравшейся много лет назад трагедии. Упавший в шахту, конечно, был шлюзовик. Об этом свидетельствовал клееный комбинезон, и находившееся в кармане лекарство, несомненно из запасов планетолёта, ибо мало похоже, чтобы нынешнее поколение звездолёта сохранило культуру приготовления, или хотя бы правильного употребления, столь сложных комплексных препаратов.
«Шлюзовик нёс лекарство кому-то, кто нуждался в нём здесь, внизу. Но возникает загадка, — задумался Ник Лов, — почему шлюзовик, идя в столь опасный мир, был без оружия. По видимому, так бывало не всегда, ибо шлюзовиков боялись, а это означало, что они могли наносить чувствительные удары. Да и меня, — вспомнил он, — ощупали, хотя по карманам и не шарили. Это означало, что искали что-то крупное. Опять таки оружие. Но тогда почему этот ничего не имел?».
«А может, — и Ник Лову стало не по себе от этой мысли. — А может, у него было оружие? Его у него отняли, а самого сбросили вниз. Вот это уже хуже. Много хуже, ибо оружие это сохранилось у кого-то до сих пор. И уж, по видимому, не у дружелюбных мне людей».
Было около семи часов утра. В столовой становилось многолюдно. Как показалось Ник Лову, не слишком оживленные, даже скорее угрюмые люди наполняли столовую, обмениваясь односложными репликами, они брали почти одни и те же блюда и сосредоточенно ели, глядя в основном в свои тарелки. Пища съедалась полностью, в оставленных тарелках не было объедков.
«В это время внизу нас уже отправляли на работу, — вспомнил Ник Лов, — пора уходить. Странно, что до сих пор нет тревоги».
И как бы в ответ на его мысли, вдалеке раздался длинный электрический звонок, и, вторя ему, уже ближе забухали частые удары в гонг. Начавшись в одном месте, они перекатывались по кольцу коридора, возникая то в одной его части, то в другой, и скоро стала казаться, будто гремит весь этаж. Люди в столовой встрепенулись, прислушиваясь. На лицах некоторых появилось испуганное выражение.
— Тревога, — услышал Ник Лов.
— Опять ловят шлюзовиков!
— Сколько лет ничего не было слышно, а тут последние дни только и разговоров, что о них!
— Проклятые! Скоро, что ли, их всех переловят?
Не имея более ни желания, ни возможности оставаться здесь, Ник Лов поднялся и, стремясь держаться левым плечом ближе к стене, чтобы единица на его номере не бросалась в глаза, пошёл к двери.
— Нельзя же выходить, раз тревога! — услышал он за спиной возбужденный голос, но останавливаться было уже поздно, и Ник Лов, с мыслью, что это ещё одна промашка, вышел из двери и повернул налево. Стражников пока нигде не было видно, и потому Ник Лов счёл возможным сделать бросок бегом метров двести. Он пробежал уже более половины до нужного поворота, как впереди показалась группа идущих людей, одетых в зелёное. Ник Лов среагировал быстрее, и, когда они его заметили, он просто быстро шёл. До поворота оставалось метров двадцать, до стражников — пятьдесят.
— Эй, ты! Что тревоги не слышишь? — раздался крик стражников, обращённый к Ник Лову. — А ну быстро на место!
Тот согласно кивнул и, показав рукой, громко ответил:
— Сейчас зайду.
Тут же он повернул за угол и, зная, что стражникам осталось пройти метров тридцать, чтобы увидеть всю длину бокового коридора, с места рванул вперёд с наибольшей скоростью, на которую был способен. Успел добежать, но времени открыть дверь лифта и зайти в него уже не оставалось, ибо проходящие стражники могли его услышать. Поэтому Ник Лов распластался на полу. Расчёт был на то, что сейчас стражниками, по-видимому, руководила примитивная логика поиска: сначала очистить коридоры от прохожих, затем начать искать подозрительных, проверяя каждого на том месте, где он должен жить, работать или просто находиться в данный момент по режимному расписанию.
«Странно, что всё так прямолинейно в этом мире, — думал Ник Лов. — Имеют подготовку по арифметике, механике, электротехнике, и я не знаю, ещё по каким отраслям уж не столь низших знаний, а логика весьма примитивна. По-видимому, никакое накопление серьёзных знаний, никакое развитие их невозможно без использования письменности. А её-то они как раз и лишены».
Услышав в отдалении коридора шаги прошедших стражников. Ник Лов встал и быстро отпер ключом дверь лифта, зашел в кабину и закрыл её за собой, щёлкнув замком.
«Ну вот, я в относительной безопасности. Но опять в заключении. Я лишен возможности действовать», — вздохнул Ник Лов.
Оставалось только ждать, а это в положении Ник Лова было мучительно. Начнут систематически обыскивать все помещения. И рано или поздно его найдут, если только он не успеет своевременно уйти отсюда. На всякий случай Ник Лов решил забрать жёлтый комбинезон, вытащить проволоку, вылезти на крышу кабины и закрыть люк.
Закрыв люк и устроившись на крыше кабины, Ник Лов задумчиво смотрел на откатившийся в угол череп предыдущего владельца комбинезона. Мысли Ник Лова опять вернулись к тому, от чего тот погиб и было ли у него оружие. Практически Ник Лов знал всё, что касалось хранения оружия на звездолёте. В самих внутренних помещениях оружия ни у кого, даже у командира, не было. Все склады оружия, которое могло понадобиться, как правило, лишь при выходе экипажа на какую-то планету, помещались в шлюзовом пространстве, там же, где и планетолёт. В тех же частях звездолёта находились и скафандровые помещения и парк внешних машин-вездеходов, которые могли быть заведены в планетолёт, если предполагалась высадка на планету. Сам звездолёт мог лишь оставаться на околопланетной орбите и для посадок приспособлен не был.
Отсутствие оружия у экипажа корабля, летящего длительное время в Большом Космосе, было старым хорошо проверенным правилом. К сожалению, в истории звездоплавания бывали случаи отдельных психических отклонений у членов экипажа, и потому полное отсутствие оружия предохраняло экипаж от нежелательных последствий появления его в руках, не контролируемых разумом. Исключение всегда делалось для командиров кораблей: они могли оружие иметь. Но Ник Лов помнил, что Мит Эс сознательно отказался от этой привилегии и нашёл возможность тактично довести это своё решение до всех членов экипажа.
«Но ведь отсюда неизбежно вытекало, — продолжал размышлять Ник Лов, — что шлюзовики, как только они изолировались от остальных помещений корабля, стали монопольными владельцами всего оружия звездолёта. Почему это оружие не было применено в справедливых целях? Почему ушедшие в шлюзы и сохранившие знания допустили то, что произошло на звездолёте?» — опять подумал Ник Лов и снова решил, что без писем Вер Ли разобраться во всём этом он не в состоянии. Чтобы скоротать время, Ник Лов развернул «книгу», пытаясь разглядеть нарисованные там картинки. Но света было мало, и потому, убедившись, что они, кроме фигур людей в разных позах, ничего не содержат, Ник Лов перестал напрягать зрение и отложил «книгу». Прислонившись к стене, он незаметно для себя стал перебирать в памяти эпизоды своей прошлой жизни. Все дни только что пережитых испытаний как бы отдалились, и, наоборот, давно прошедшие времена стали близкими, осязаемыми, словно он, с помощью чудесной машины времени, опять перенесся в ту прежнюю, умную и целесообразную жизнь.