Удачи вам, господа студенты!
1-ый студент. (Самый мордастый). Насчет женщин-гениев она явно погорячилась. Этого не может быть, потому что (как говаривал Чехов) не может быть никогда!
2-ой студент. (Самый ушастый). Давайте вспомним, кто у нас отличники…
3-ий студент. (Самый носатый). Нет, лучше посмотрим список спортсменов! Кстати, у меня первый разряд по теннису и шашкам!
4-ый студент. (Самый маленький). Но вы забыли, что у Балабошкина раздвоенный язык, а у Чистяковой – заячья губа!
2-ой студент. Причем здесь губа?
3-ий студент. А причем змеиный язык?
Прошло 2 недели.
Москва. Вузовская аудитория. За столами студенты со списком потенциальных гениев.
Ольга Юрьевна. (Сидит за столом, лицом к студентам). Господа! Я не только технарь, но и психолог. Я знала, что мое задание насчет гения повысит вашу успеваемость. И вы уже две недели ищите гения. Но вы не там копаете. На ваши кандидатуры, как говаривал Чапаев, можно наплевать и забыть! Вы рылись в книгах и справочниках. Выписывали определения гения из словарей. Искали у себя сходные черты с великими людьми всех времен и народов. Сдавайте мне ваши кандидатуры. Я посмотрю списки при вас.
Пауза.
Ольга Юрьевна. (Собирает бумажки и бегло просматривает их). Ну, что толку в том, что Кондопольский подготовил собрание сочинений в 5-ти томах? Ведь они никогда не будут опубликованы. Или Рубероидов владеет, якобы, семью языками. Это голословно, т. к. я его не проверяла. Или Мушкина сделала прогнозы насчет конца света… Таких прогнозов уже было 100 тысяч, но они же не сбылись…
Пауза.
Чтобы вы убедились в моей правоте, я прошу кого-то из вас повторить то, что я сейчас сделаю. (Берет в руки огромный биографический словарь). Назовите мне кого-то из известных людей всех времен и народов. И я с первой, второй или третьей попытки открою вам эту личность.
1-ый студент. Черчилль!
Ольга Юрьевна. (Записывает).
2-ой студент. Жорж Санд!
Ольга Юрьевна. (Делает мелом на доске вторую запись).
3-ий студент. Кассиус Клей или Мухаммед Али!
Ольга Юрьевна. Так, на какую букву искать – «К» или «М»?
3-ий студент. Пусть будет Клей…
Ольга Юрьевна. (Пишет третьей строкой Кассиуса Клея). А теперь подойдите ко мне. (Студенты обступили ее со всех сторон). Прошу внимания!
Пауза.
Ольга Юрьевна. Открываю Черчилля. Раз, два… Вот вам британский премьер-министр! Теперь француженку. Раз… Пожалуйста! (Изумленные студенты видят на 123 странице словаря Жорж Санд). Ну, и Кассиус… Раз, два, три! (На 245 странице действительно Кассиус Клей). Тренируйтесь. Через неделю встречаемся в этой же аудитории.
Прошла неделя.
Ольга Юрьевна. Как ваши успехи, господа?
Студенты. (Молчат).
Ольга Юрьевна. Тогда следующий тур… Кто из вас может выполнить с места «сальто-мортале» с «кульбитом»? (Студенты молчат). Тогда потренируйтесь. Через неделю встречаемся в спортзале. Я покажу, как это делается. Сегодня у меня нет смены одежды…
Прошла неделя.
Москва. Вузовский спортзал. В толпу студентов-зрителей затесался и проректор по учебной работе.
Ольга Юрьевна. (В купальнике, поверх которого надета куртка-кимоно, со множеством пуговок, крючков и тесемочек). Показываю! (Откинулась назад и взмыла вверх). Делай, как я! (Во все стороны летят тесемочки, крючочки, пуговки…) У-ф-ф! (Ольга Юрьевна удачно приземляется). Кто повторит?
Пауза.
Студенты. (Молчат). У-р-р-а-а! (Кричит проректор из толпы студентов). Вот это – СИЛА, вот это – КРАСОТА!
Пауза.
Студенты. У-р-р-а-а! Да здравствует, Ольга Юрьевна! Слава Ольге Юрьевне! Ура!!!
Ольга Юрьевна. (В лохмотьях одежды, ее супербюст бурно вздымается, делая ее ослепительно прекрасной). Благодарю за внимание, господа. Всех вам благ!..
Проректор. (Подходит к Ольге Юрьевне, целует ручку).
Студенты. (Кричат «Ура!» Бурные продолжительные аплодисменты).
Прошло несколько лет.
Подмосковье. Дача. Биограф Ольги Юрьевны лежит на диване.
Автор-биограф. Однако мы окажемся далеки от истины, ежели будем считать, что Ольга Юрьевна нисколько не сомневалась в своей гениальности. Напротив, почти каждый день после своего 35-летия она задавалась вопросом: «А может, я просто бездарная тупица?» Время от времени она сравнивала себя то с Платоном, то с Леонардо, то со Львом Толстым, то с Чайковским и закипала от негодования.
Пауза.
«Полжизни уже позади, а я так и не признана выдающейся личностью. Когда же, наконец, я буду на устах и у молодежи, и у пенсионеров, и в Европе, и в Японии?.. Ведь и здоровье мое в любой момент может пошатнуться. И когда же мы научимся по-настоящему ценить те сладостные и счастливые моменты жизни, когда у нас ничего не болит?»
Пауза.
«Главное – во всем быть новатором и не бояться нарушать установившиеся каноны. Вовремя сметать авторитеты, высказывать свои суждения перед любой аудиторией. А уж если, к примеру, писать, то читатель должен то хохотать, то рыдать… Но уж во всяком случае он не должен равнодушно перелистывать страницы. Он обязан: то подпрыгивать на стуле, то хвататься за сердце. При этом каждое мое произведение должно быть бестселлером и расходиться миллионными тиражами…»
Пауза.
Именно так или примерно так распаляла себя дама бальзаковского возраста. То она представляла себя выдающейся русской писательницей, то художницей от Бога, а то и ком-по-зитором, хотя и не владела нотной грамотой и не обладала музыкальным слухом. Она твердо верила, что где-то должна «прорваться», снискать в чем-то любовь масс и быть народным кумиром в кокой-то области искусства, науки, литературы, спорта… А время летит стремительно. Жить и зарабатывать становится все труднее. Нынешний режим никак не способствует процветанию большей части общества.
Пауза.
Все чаще и чаще она говорила самой себе: «Социалистические ценности (точнее, социальные завоевания) очень легко было утратить. Но отнюдь не просто их восстановить. А по бесплатным медицинскому обслуживанию и образованию, пионерлагерям и кружкам в Домах пионеров и школьников испытывает ностальгию до сих пор почти каждая российская семья. Да, нелегко будет вернуть теперь эти социальные завоевания. Однако вернуть все равно придется»… В этом она ни секунды не сомневалась. Ибо хорошо понимала, что терпение неимущего населения не беспредельно. И потому в любой момент может произойти социальный взрыв…
Пауза.
И сами собой из ее уст полились стихи:
«Хочу чего-то – значит, я могу!
(Так в идеале быть должно).
Любое дело, в принципе, важно
И от любой напасти я «сбегу»…
Мой ум – мой главный инструмент.
Он напряжен, когда я «загнан в угол».
Угрозой жизни, если я напуган,
Вопрос будет решен в один момент…
Но вот поставил меркантильную задачу –
Разбогатеть и в деньгах не нуждаться…
Но до сих пор я не могу дождаться,
Чтобы сбылась моя мечта.
(Ах, эта кажущаяся простота!)
И только в грезах вижу я машину или дачу»…
Действие третье
Подмосковье. Дача. Автор-биограф сидит за письменным столом (его пальцы бегают по клавиатуре).
Автор. Хотя Ольга Юрьевна и понимала, что открывать какой-то малый бизнес сейчас не выгодно (налоги до 80 % взимаются в любом случае – каким бы родом деятельности ты не занимался), но все же решила попробовать. Она открыла акционерное общество, в уставе которого были все или почти все виды работ, коими ее коллектив собирался заниматься: наука, изобретательство, издательская деятельность, торговля, сертификация продукции, туризм, строительство и т. д., и т. п.
Пауза.
Каждый ее подчиненный через какое-то время открыл по ее предложению свою фирму (дочернее предприятие фирмы «Новатор») и обязался отчислять ей 30 % от прибыли, как своему учредителю. Однако время летит стремительно – на носу уже 94-й год, а ни одна дочерняя фирма не перечислима АОЗТ «Новатору» ни копейки! Ольге Юрьевне, как генеральному директору, пришлось поочередно наказать физическим воздействием каждого руководителя дочернего предприятия, но это не дало результата.
Пауза.
«Дочерники» пыжились как могли, но все фирмы «лопнули», не протянув и года (одни раньше, другие чуть позже). А какие были названия коммерческих структур? Прямо, таки дух захватывает… Например, Понедельник открыл «Эфирный зов»; Вторник – «С бюстом на перевес!»; Среда – «Моя желанная»; Четверг – «Догони и согрейся!»; Пятница – «Моя маленькая штучка»; Суббота – «Помни меня вечно!» и Воскресенье – «За топлесс будущее!»
Пауза.
Так что, по части коммерции Ольге Юрьевне не удалось удивить мир, несмотря на ее гениальные задатки. Однако почти ежедневно она говорила сама себе: «И все же я буду пороть каждого «дочерника» до тех пор, пока они (хотя бы и от страха передо мной) научатся делать деньги и будут «отстегивать» мне положенные по закону 30 % от прибыли». После этих добровольно взятых на себя «капиталистических» обязательств ей становилось немного легче на душе… И она выдавала на гора очередной сонет:
Какой у Вас печальный взгляд,
Бездонные глаза какие…
Открыть их тайну был бы рад