Маркел. (Вдруг просыпается и резко отбрасывает одеяло). Красавица моя! Богиня! Просыпайся скорее!
Ольга Юрьевна. (Медленно открывает глаза и прямо лежа дает мужу затрещину). Ты что, сдурел, парниша? Чего орешь? Я же запретила тебе так резко меня будить!
Маркел. (Вытирая рукавом пижамы кровь с разбитой губы). Я видел, небожительница. Видел!
Ольга Юрьевна. Что же ты видел, неадекватный человек?
Маркел. (Захлебываясь от восторга). Я видел себя маркизом в XVIII веке! Только не разобрал, в какой стране!
Ольга Юрьевна. И ты посмел меня разбудить из-за такой ерунды? Я же тебе велела доложить о своей предыдущей жизни… Неужто не понятно?
Маркел. Сделаем еще одну попытку, моя прелесть…
Ольга Юрьевна. (Наваливается, подминая Маркела под себя). Добрых сновидений, непонятливый мой. Даю тебе два часа!
Прошло около 2-х часов.
Маркел. (Начал произносить во сне какие-то утробно-булькающие звуки).
Ольга Юрьевна. (Напряженно ждет результата). До истечения 2-х часов осталось около 10 минут… Будить Маркела или не будить? Чу! Вроде он начал говорить членораздельно…
Маркел. (Все еще с закрытыми глазами). Пардон, небожительница моя… Вижу тебя крепостной актрисой в театре. Имение Расхлябино… Курской губернии. Вот к тебе подходит барин с хлыстом…
Ольга Юрьевна. (Перестала слушать этот бред, заткнув уши ватой). Ах, так… Тогда получай, мерзавец! (Откинула одеяло. Затем с трудом приподнялась на могучих руках и с удовлетворением осмотрела свои ослепительно белые полуторапудовые груди, с рас-плывшимися розовыми сосками. Задумалась на секунду и уже без колебаний положила одну из них на блаженно улыбающуюся во сне физиономию Маркела).
Пауза.
Маркел. (Поначалу резко дернулся, потом вяло посучил кукольными ножками и затих навеки…)
Пауза.
Ольга Юрьевна. (Поочередно разводит в стороны и складывает на его груди крохотные ручонки Маркела). Что я наделала?! (Делает искусственное дыхание «рот в рот»). Ну, как же так? (Ее огромное, лоснящееся от пота тело сотрясают рыдания). Однако… (Поворачивает голову и видит себя в зеркале трельяжа). Даже в этой ситуации я прекрасна!
Прошло несколько дней.
Подмосковье. Дача. Автор-биограф сидит за письменным столом.
Автор. (В ожидании вдохновения). Когда Ольга Юрьевна получила повестку в суд, она не очень-то волновалась. Ведь Маркел, видимо, чувствовал, что может быть случайно раздавлен или задушен своей «небожительницей». В ящике его стола Ольга Юрьевн нашла такую записку: «Мое либидо – это дамы именно такой комплекции, как моя женушка. На тощеньких я всю жизнь смотрю, как на неодушевленные предметы. Иначе говоря, я их в упор не вижу. Никаких эмоций, кроме сожаления, они во мне не вызывают… Я сознательно иду на эксперимент по впаданию в состояние медитации путем давления на меня массой жены. Ибо только таким путем я смогу «наблюдать» свои и ее предыдущие жизни. Дабы доложить о них грядущим поколениям…
Пауза.
Автор. (Перевел дух)… Ежели жена не рассчитает и раздавит меня. Или неосторожно повернувшись, перекроет мне рот во сне своей грудью (и я задохнусь), то в этом случае прошу ее не винить.
Ибо на такой риск я иду сознательно… вполне сознательно. И умереть от того атрибута ее прекрасного тела (от груди!), который я ценю в женщинах превыше всего, и не совестно, и не страшно. Доказательством чего будет счастливое выражение моего лица после смерти. Прошу запечатлеть это с помощью фотоаппарата».
Пауза.
Автор. (Смакнул навернувшуюся слезу). Расследование шло около 2-х недель. Определялась, с помощью экспертизы, подлинность почерка усопшего. Ольга Юрьевна давала бесконечные показания. Слушали сотрудников АОЗТ «Новатор», коими руководила вдова усопшего. Они подтвердили либидо Маркела. При этом следователь зачитывался стихами Маркела, коих сохранилось великое множество…
Пауза.
Наконец, была назначена дата суда. Ольга Юрьевна тщательно готовила свою речь. Она собиралась своей речью не только публику, допущенную в зал суда, но и все прогрессивное человечество! Это должно было стать (по ее мнению) событием Года и скандалом Века! Она ожидала кучу иностранных корреспондентов, жаждущих ее проинтервьюировать…
Пауза.
Автор. (Выпивает рюмку водки для лучшего течения мысли). Однако все получилось быстро и буднично. Оказалось, что заседание суда должно быть закрытым.
Пауза.
Автор. (Выпивает вторую рюмку для лучшего пищеварения). Судья – дама, примерно тех же габаритов, что и Ольга Юрьевна, скрипучим пудным голосом объявила: «Подзащитная не виновата! Произошел несчастный случай, коим сейчас, в наше смутное время, нет числа… Вы свободны. Но во избежание повторения подобного опуса, старайтесь выбирать себе более достойного, в физическом отношении, так сказать, спутника жизни!.. А то не ровен час опять кого-нибудь раздавите или изуродуете»…
Пауза.
Прежде чем выйти из зала суда, Ольга Юрьевна краешком глаза увидела, как присяжные заседатели подавили в себе легкий смешок. Тогда как сама судья оставалась совершенно невозмутимой.
Москва. Бывший офис АОЗТ «Новатор». Ольга Юрьевна только что пробудилась ото сна.
Ольга Юрьевна. (Ходит по комнате, неумытая и непричесанная). Ну, как же так? Маркел, прости! Я этого не хотела. Зачем ты дал мне такую информацию? Ты же знал, что я этого не потерплю… Зная, что единоначалие у меня всегда на первом плане…
Пауза.
Ольга Юрьевна. (Чувствует, что какая-то сила подталкивает ее к письменному столу). Что это со мной? Что такое? (Впервые в жизни взяла авторучку в левую руку и вдруг услышала чей-то отчетливый звучный голос).
Голос. Не удивляйся и записывай все, что я тебе скажу. Начинаю диктовать…
Ольга Юрьевна. (Дрожит от страха, но начинает писать большими печатными буквами).
Голос. Сеанс первый. Дорогая, несравненная и ненаглядная! Не кори себя за то, что получилось. Этому суждено было быть. Я диктую тебе сейчас эти строки, а точнее, пишу твоей левой рукой. Ведь я, если помнишь, был левшой. Постепенно ты вернешься к своему почерку, а пока не привыкла к «автописьму», будешь писать печатными буквами и не более 2-х страничек в день. Мне здесь совсем неплохо. Почти целыми днями я сочиняю стихи, но никак не могу их записать. Поэтому я обращаюсь к тебе за помощью.
Пауза.
Ты будешь каждый день писать под мою диктовку. Я обещаю, что доведу тебя до уровня Нобелевского лауреата (в области поэзии). Сам я начинаю «формировать» мысленно свою новую жизнь. Правда, пока еще не решил: какого я буду пола, в какой стране и на какой планете буду рожден (после реинкарнации) и чем буду заниматься в новой жизни. Смерти бояться не надо. Ведь после твоей теперешней жизни у тебя будет еще много других, т. е. также, как уже было раньше…
Пауза.
На сегодня, я думаю, достаточно. Сеанс окончен. Конец связи. Маркел…
Ольга Юрьевна. (Выпустила ручку из побелевших пальцев, которые пару минут были какими-то «деревянными» и непослушными. Затем обессилено откинулась на спинку вертящегося кресла). Ах, мой бедный Маркел! Что же я наделала? И что теперь со мной будет?
Прошло полгода.
Подмосковье. Дача. Автор-биограф ходит по комнате.
Автор. (Вдруг останавливается. И в задумчивости опускается на диван). Со смертью Маркела в организме Матильды Бумс (именно так по просьбе ГОЛОСА называла себя теперь Ольга Юрьевна) как бы что-то надорвалось и нарушилось.
Пауза.
Она стала очень задумчива, все валилось у нее из рук. Кроме того, она стала катастрофически худеть. Все чаще сидела она на диване с большим красивым альбомом на коленях. И фотографии сменялись, как в калейдоскопе…
Пауза.
Вот она в цирке. В руках держит пятиметровый шест, на верхушке которого, как пропеллер, крутятся на перекладине две, довольно упитанные, воздушные гимнастки. Вот она в Японии…
Пауза.
Автор. (Жует банан и продолжает верещать). Легендарная Матильда Бумс с легкостью выталкивает из круга двухсоткилограммового борца сумо. На другом фото Матильда (в миру Ольга Юрьевна) у себя в кабинетике. Только что закончилось подавление «бунта» сотрудников. Ей удалось-таки сфотографировать, как все семеро «бойцов» лежат в куче (друг на друге). И она вспомнила сразу же, как они тогда жалобно постанывали…
Пауза.
И, наконец, Матильда запечатлена на картине, в Лувре. Она лежит в позе Данаи. Однако несравненно более величественна и прекрасна. Тело ее преисполнено избытком жизненных сил и небесной красоты. Каждый участок ее тела – верх совершенства! Своими габаритами она доводила зевах до полного исступления. А наиболее впечатлительных – до оргазма или до обморока…
Пауза.
А сейчас Матильда смотрит на себя в зеркало и видит маленькую, худенькую и слабую женщину. Такую и ребенок может обидеть, если сильно захочет… она горестно покачала головой и подумала: «Вот так и бывает в жизни – растратишь свои килограммы, а потом чувствуешь себя без них простой, одноклеточной и никому не нужной дурнушкой»…
Прошло несколько месяцев.
И снова Подмосковье. Дача. Биограф лежит на диване.
Биограф Матильды Бумс. Еще какое-то время Маркел диктовал своей бывшей супруге из иного мира стихи. Затем вдруг сеансы оборвались так же внезапно, как и начинались.
Пауза.
Биограф. (Смакивает слезу, сначала с одной щеки, а затем – с другой)