Ни Оскару, ни Элфриде не улыбалась перспектива забуксовать в сугробе, поэтому в гости решили идти пешком — подняться на холм по переулку. Закутанные, в шапках, в теплых ботинках, они один за другим приходили к Кэрри попрощаться. Она пожелала им хорошо провести время и попросила обо всем ей рассказать, когда вернутся.
— Думаю, рассказывать будет особенно нечего, — заметила Элфрида, — разве что кто-то из гостей напьется.
Последней пришла Люси. Какая она хорошенькая, подумала Кэрри, глаза блестят, на губах играет улыбка. В новой красной куртке, ботинках, пушистой шерстяной шапочке, с сумкой через плечо.
— Что у тебя там?
— Кроссовки и расческа. И плитка шоколада.
— Повеселись как следует.
— Спасибо, Кэрри… Не знаю только, когда вернусь.
— Неважно. Не имеет значения. Надеюсь, Рори тебя проводит. Если хочешь, можешь пригласить его зайти, выпить пива или чаю. Элфрида или Оскар составят вам компанию.
— Правда, можно? Хорошо, я подумаю.
— Договорились. Ну, ступай.
— Пока, Кэрри.
— До свидания, дружок. Приятного тебе вечера.
Они обнялись, Люси поцеловала Кэрри.
Наконец все ушли. Кэрри слышала, как за ними захлопнулась дверь. Она подождала минут пять — не вернутся ли, вдруг что-то забыли, — затем встала с постели, наполнила ванну, погрузилась в нее и долго-долго лежала. Потом надела джинсы, толстый свитер, причесалась, надушилась и сразу почувствовала себя намного лучше. Выздоровела, сказала она своему отражению в зеркале.
Спустившись вниз, она прошла на кухню, посмотреть, как там кеджери и Горацио. Все оказалось в полном порядке, хотя песик был вялым, явно давали себя знать вчерашние раны. В качестве компенсации за страдания кормили его по-королевски, но гулять выпускали не дальше чем на шаг от двери черного хода.
Кэрри наклонилась и погладила его по голове.
— Хочешь пойти наверх к камину? — спросила она, но Горацио только закрыл глаза и, пригревшись в своей корзине, выстланной шотландским пледом, снова погрузился в сон.
Кэрри нашла начатую бутылку сухого хереса, наполнила стакан и вернулась в гостиную. Шторы были задернуты, в камине ярко пылал огонь. Она подбросила еще полено и устроилась в кресле с утренней газетой в руках.
С улицы доносились тихие, приглушенные снегом звуки — шуршание автомобилей, шаги редких прохожих. Кэрри читала помещенный на видном месте очерк об одной известной, уже немолодой актрисе, которая снялась в популярном телесериале и неожиданно обнаружила, что купается в лучах славы. Кэрри дошла как раз до того места, где говорилось о Голливуде, когда у парадной двери раздался такой резкий звонок, что она вздрогнула.
Обычно на подобный звонок Горацио отвечал неистовым лаем. Но на этот раз он молчал — слишком хорошо помнил, как вчера поздоровался с ротвейлером.
— Проклятье, — пробормотала Кэрри.
Она опустила газету и подождала. Может, у кого-то сломался автомобиль и этот кто-то хочет воспользоваться телефоном. Или принесли рождественскую открытку. А может, трое малышей, выстроившись в ряд, затянут: «В далеком вертепе, в яслях…»
Если подождать, они, наверное, уйдут. Но тут звонок снова пронзительно заверещал. Ничего не поделаешь, придется идти. Кэрри недовольно отбросила газету, вскочила и побежала вниз, по пути включая лампы, так что холл залился ярким светом. Массивная дверь не была заперта на ключ, и Кэрри рывком распахнула ее, впустив волну холодного воздуха со снегом.
За порогом в полосе света, падающего от фонаря, стоял мужчина. Очень короткие темные волосы, теплое темно-синее пальто, поднятый воротник. В волосах и на пальто незнакомца сверкали снежинки.
Скользнув взглядом поверх его плеча, Кэрри заметила припаркованный у тротуара дорогой автомобиль. Нет, это не горе-водитель, не торговец и не исполнитель рождественских гимнов.
— Да? — сказала она.
— Прошу прощения, это Старая усадьба?
Голос приятный, знакомый акцент… скорее, интонации, чем акцент. Видимо, он американец.
— Да.
— Дом Хьюи Маклеллана?
Кэрри нахмурилась. Она никогда не слышала этого имени.
— Нет. Это дом Оскара Бланделла.
Теперь замялся он. Потом рукой в перчатке протянул Кэрри массивный ключ с привязанной к нему биркой, на которой крупными заглавными буквами несмываемыми чернилами было написано «Старая усадьба». Неуклюжий, как улика в допотопном детективном фильме. Но откуда он?
Разумеется, этому должно быть какое-то объяснение, но стоять на пороге слишком холодно. Кэрри отступила, шире распахнув дверь.
— Мне кажется, — сказала она, — вам лучше войти. Он постоял в нерешительности.
— Вы думаете?
— Конечно. Входите.
Он вошел, и она затворила дверь. Холод и непогода остались снаружи. Кэрри обернулась и посмотрела на незнакомца.
Ей показалось, что он немного смущен.
— Прошу прощения. Надеюсь, я не слишком вас потревожил?
— Ничуть. Не хотите ли снять пальто? Его можно повесить здесь, у радиатора, пусть немного подсохнет.
Он засунул ключ в карман, снял кожаные перчатки, расстегнул пальто и снял его. Одет он был очень хорошо, даже нарядно — темно-серый фланелевый костюм, галстук в тон. Кэрри взяла тяжелое пальто и повесила на старомодную стоячую вешалку из гнутого дерева.
— Наверное, я должен представиться. Сэм Ховард.
— Кэрри Саттон.
Они обошлись без рукопожатия.
— Пойдемте в гостиную. Там горит камин и гораздо уютнее. Не стоять же нам в холле.
Она пошла вперед, он последовал за ней. Поднялись, прошли лестничную площадку и вошли в просторную гостиную. Он огляделся, как если бы никогда здесь не был.
— Какая чудесная комната.
— Не ожидали, правда? — сказала Кэрри и подобрала валявшуюся газету. — Она очень хороша днем, вся полна света. — Кэрри положила газету на стол рядом со своим креслом. — Не хотите чего-нибудь выпить?
— Спасибо. Я бы с удовольствием, но я за рулем.
— Куда направляетесь?
— В Инвернесс.
— В Инвернесс? Сейчас? В такую погоду?
— Ничего, прорвусь.
Кэрри в этом сомневалась, она мысленно пожала плечами. В конце концов, это не ее дело.
— Давайте сядем, и вы расскажете, откуда у вас ключ от дома Оскара.
Его лицо приняло несколько удрученное выражение.
— Честно говоря, я и сам плохо понимаю.
Он расположился в кресле Оскара. Казалось, он совершенно успокоился и чувствовал себя, как дома. Будто и не он только что шагнул сюда из пелены снега, непрошеный и незваный. Какое удивительное у него лицо, подумала Кэрри, не то чтобы красивое, но и не заурядное. Особенно привлекали внимание глубоко посаженные глаза. Он откинулся в кресле, скрестил ноги.
— Но уверен, что мы сможем в этом разобраться. Скажите, мистер Бланделл когда-то жил в Гэмпшире?
— Да.
— У него есть дядюшка, который живет в Лондоне?
— Понятия не имею.
— А кузен, которого зовут Хьюи Маклеллан?
— Боюсь, я не смогу вам помочь. Я сюда приехала в гости и совсем ничего не знаю о семье Оскара. Я только здесь с ним познакомилась. К тому же, я два дня пролежала в постели с простудой. Так что у нас с Оскаром просто не было возможности что-нибудь разузнать друг о друге.
— Понимаю.
— Сейчас Оскара и Элфриды — Элфрида моя родственница и подруга Оскара — нет дома. Они вернутся не раньше восьми. — Кэрри взглянула на маленькие каминные часы. — Скоро семь. Если вы хотите их подождать…
— Нет, не могу. Надо ехать.
— Но я не понимаю, как у вас оказался ключ от этого дома?
— Мне его дал Хьюи. Он хотел выставить дом на продажу.
— На продажу? — Кэрри удивленно на него уставилась. — Но это же дом Оскара.
— По-моему, они оба владельцы, если я правильно понял. Каждому из них принадлежит половина дома.
— Почему вы решили посмотреть дом? Вы хотите его купить?
— Может быть. — осторожно сказал он.
— Зачем?
— Чтобы жить в нем. Я приступаю к работе в Бакли. Надо вновь запустить фабрику шерстяных тканей Мактаггерта. Я хочу здесь обосноваться, и мне нужно жилье.
— А где это — Бакли?
— В двенадцати милях к северу. Я сейчас как раз оттуда. Знакомился с рабочими и служащими.
— Но тогда вам лучше жить в Бакли?
— Да, вероятно, в Бакли было бы удобнее. Но все дома, принадлежавшие фабрике, распроданы. А поскольку Хьюи рассказал мне об этом доме и дал ключ, я решил приехать и посмотреть. По правде говоря, я считал, что дом пустует, и удивился, когда увидел в окнах свет. Мне захотелось выяснить, в чем дело.
— Но пока ничего не прояснилось.
— Да, мне надо бы поговорить с мистером Бланделлом. Но, боюсь, сейчас для этого нет времени. Может быть, в другой раз. Мне пора ехать.
— А по-моему, очень важно, чтобы вы поскорее встретились с Оскаром. Простая справедливость требует, чтобы он знал, что произошло… что происходит.
— Но, право, я должен…
Он поднялся. Кэрри тоже встала, подошла к большому эркерному окну и отдернула тяжелую штору. За ней бушевала зима. Снег валил не переставая, на улице не было ни машин, ни прохожих. Кэрри представила себе дорогу в Инвернесс, мили и мили пути, подъем, ведущий к Черному острову от моста через узкий морской залив Кромарти.
В отличие от Элфриды и Оскара Кэрри не боялась ездить на машине по заснеженным дорогам. Она провела три зимы в горах Австрии и видела всякое. Но сейчас было совсем другое дело. В буйстве непогоды было что-то беспощадное. Казалось, этот снегопад никогда не кончится.
Кэрри повернулась к стоящему у камина Сэму.
— По-моему, вам не следует ехать.
— Почему?
— Посмотрите в окно.
Он подошел, взглянул на улицу. Сквозь пелену снега почти ничего не было видно.
— Хуже некуда, — сказала Кэрри.
— Я вижу. Фергюс Скиннер, управляющий фабрикой, советовал мне позвонить в автомобильную ассоциацию и справиться у них о погоде. Тогда я подумал, что это лишнее, но, видимо, ошибся.
— По-моему, это неплохая мысль.
— Мобильный телефон у меня с собой, но номера я не знаю.