Мурдо Маккензи мягко перебил:
— Мистер Бланделл, предоставьте это мне. Во-первых, майор Билликлиф оставил указания относительно кремации, и это уже избавляет нас от многих хлопот. Что касается похоронного бюро, это я тоже возьму на себя. В Инвернессе есть фирма с хорошей репутацией, и я хорошо знаком с тамошними служащими. Как вы отнесетесь к тому, что я свяжусь с мистером Лаггом и оговорю с ним всю необходимую процедуру?
— О, вы чрезвычайно добры… но… когда это будет?
— Я бы предложил назначить похороны на конец следующей недели. Перед Новым годом. К тому времени погода должна немного улучшиться, и вы, и остальные друзья майора из Кригана сможете проехать через Черный остров и присутствовать на церемонии.
— Но разве не должны мы где-то собраться, чтобы помянуть его? Я готов оплатить расходы.
— Мистеру Лаггу нетрудно позаботиться и об этом. Можно устроить поминальный вечер в фойе гостиницы или в другом подходящем помещении. Все зависит от того, сколько соберется народу.
— Но есть еще другие проблемы — надо официально заверить завещание. Заморозить счет.
— Этим мы тоже займемся.
— И его личные вещи. Их нужно взять из госпиталя.
Оскар вспомнил о застиранных старых пижамах Билликлифа, его слуховом аппарате и обшарпанном кожаном чемодане. Все это было так душераздирающе трогательно, что, к своему смятению, он почувствовал в горле комок.
— Я позвоню туда и поговорю с сестрой в отделении, — предложил адвокат. — Вы помните номер?
К своему удивлению, Оскар помнил.
— Четырнадцать.
— Отделение номер четырнадцать. — Наступило молчание. Мудро Маккензи, наверное, делал заметки. — Я попрошу своего секретаря позаботиться об этом.
— Не могу выразить, как я вам благодарен. Вы сняли тяжкое бремя с моей души.
— Насколько я знаю, майор Билликлиф не хотел причинять вам каких-либо неудобств. Я сам позвоню мистеру Лаггу, а потом перезвоню вам, когда узнаю, как он собирается всем распорядиться. Вы дадите мне номер своего телефона?
Оскар назвал.
— Вы живете в Старой усадьбе в Кригане?
— Да.
— Ну, значит, никаких проблем. А если возникнут, я вам сообщу.
— Я очень вам благодарен, а если к тому же вы будете держать меня в курсе… Еще раз спасибо. Не буду больше отнимать у вас…
— Мистер Бланделл!
— Да?
— Не кладите трубку. Я должен вам кое-что сообщить. Разумеется, я напишу вам об этом официально, однако в это время года не всегда можно полагаться на почту, а так как у нас уже состоялся разговор, то хочу обрисовать вам в общих чертах создавшуюся ситуацию.
— Извините, но я не вполне понимаю, — нахмурился Оскар.
— Поступив в госпиталь, майор Билликлиф позвонил мне и сказал, что хочет увидеться. Я живу на улице Нэйрн и по дороге на работу проезжаю мимо госпиталя, так что рано утром в прошлый понедельник я к нему заехал. Он лежал в постели и был очень слаб, но совершенно в здравом уме и твердой памяти. Он беспокоился насчет завещания. После смерти жены он не позаботился составить новое и желал немедленно исправить положение. Он дал мне соответствующие инструкции, и в тот же день я составил у себя в офисе новое завещание. Майор был в состоянии его подписать. Мистер Бланделл, вы являетесь его единственным наследником. У него не было солидной собственности, он небогатый человек, но он хотел, чтобы вы стали владельцем его дома в Корридэйле, автомобиля и собаки. Боюсь, что машина и собака — не совсем то наследство, которое вам хотелось бы получить, но таково было желание майора. Что же касается денег, то он жил, и очень экономно, на свою пенсию, однако у него остались некоторые сбережения, и после того, как будут погашены расходы на похороны и оплачены оставшиеся счета, сумма составит примерно две с половиной тысячи фунтов.
Оскар сидел на лестнице, прижимая трубку к уху, и не находил слов.
— Мистер Бланделл?
— Да, я здесь.
— Я подумал, что, может быть, связь прервалась.
— Нет, я слушаю.
— Боюсь, наследство не очень существенное, но майор Билликлиф очень хотел, чтобы вы знали, как высоко он ценил вашу доброту.
— Но я не был с ним добр.
Если адвокат и слышал, что сказал Оскар, он это проигнорировал.
— Не знаю, видели вы дом или нет?
— Да, я ведь заезжал к майору за ключом и потом еще, когда он был болен. И, конечно, бывал там раньше, когда в доме жил лесничий.
— Когда майор Билликлиф приобрел дом у последнего владельца Корридэйла, я составлял купчую. Конечно, это очень скромное жилище, но, я бы сказал, с определенными возможностями.
— Да. Да, конечно. Извините, что я так лаконичен, но, право же, я потерял дар речи.
— Понимаю.
— Никогда не думал… не ожидал…
— Все сказанное я изложу в официальном письме, и вы сами решите, что предпринять. И ни о чем не беспокойтесь. Я поговорю с мистером Лаггом, и он все возьмет в свои умелые руки.
— Спасибо. — Тут Оскар почувствовал, что уж чересчур немногословен, и добавил: — Я вам действительно очень благодарен.
— Был рад поговорить с вами, мистер Бланделл. До свиданья. Счастливого вам Рождества.
И Мурдо Маккензи положил трубку. Оскар медленно опустил свою. Под конец старик Билликлиф его переиграл. И Оскар провел рукой по лбу. Он был совершенно сбит с толку и громко сказал, обращаясь к пустому дому:
— Да, он меня переиграл.
И надолго задумался, вспоминая, каким был маленький дом, когда там жили старший лесничий и его некрасивая жена. Тогда там кипела жизнь, под ногами крутились четверо детей и три собаки, в клетке у черного хода сидели ласки, а во дворе на веревках хлопало от ветра выстиранное белье. В очаге весело горел огонь, маленького Оскара всегда громко и радушно приветствовали и ставили перед ним тарелку с горячими булочками, с которых стекало тающее масло. Оскар попытался припомнить расположение комнат в доме, но в те дни он бывал не дальше гостиной, где пахло керосиновыми лампами и свежеиспеченным хлебом.
А теперь этот дом принадлежит ему.
Оскар взглянул на часы. Пять минут первого. Ему ужасно хотелось выпить. Обычно он никогда не пил в середине дня, а если и пил, то лишь стакан светлого пива. Однако сейчас он чувствовал непреодолимую потребность в порции джина с тоником, чтобы подкрепить силы и привести мысли в порядок.
Он с трудом поднялся со ступеньки, сошел вниз, отыскал бутылку джина, взял другую, с тоником, и налил себе.
Входная дверь отворилась. Это пришла Элфрида.
— Оскар!
— Я тут.
— Ты можешь выйти и помочь мне?
Он вышел ей навстречу со стаканом в руке и сказал:
— А я тут выпиваю тайком от тебя.
Но Элфриду это не смутило.
— Хорошо, но у меня на заднем сиденье две огромные коробки.
Дверца машины была распахнута. Он протянул руку над плечом Элфриды и захлопнул ее.
— Потом.
— Но…
— Мы внесем коробки потом. Иди сюда. Мне нужно с тобой поговорить. Есть новости.
Элфрида широко раскрыла глаза.
— Что-нибудь плохое?
— И да, и нет. Снимай пальто и пойдем на кухню, чтобы сесть и спокойно поговорить.
— А где Люси?
— Повела Горацио на прогулку. А Сэм и Кэрри еще не вернулись. Так что впервые за все время мы предоставлены самим себе. И давай не терять понапрасну драгоценные минуты спокойствия и тишины. Хочешь джина с тоником?
— Если мы действительно будем теперь пить среди бела дня, то я бы предпочла шерри.
Элфрида расстегнула пальто, бросила его на перила лестницы и проследовала за Оскаром на кухню.
— Оскар, ты весь красный и так возбужден. Что происходит?
— Сейчас расскажу.
Она села за стол, он принес ей шерри и тоже сел.
— Твое здоровье, дорогая.
— И твое, Оскар.
Джин с тоником был довольно крепок, но замечательного вкуса и как раз такой крепости, что требовалась желудку. Оскар поставил стакан и сказал:
— Я буду говорить медленно, потому что дело очень важное и сложное, но не перебивай меня и не задавай вопросы, хорошо? Иначе я собьюсь.
— Постараюсь..
— Ладно. Первое: сегодня утром умер майор Билликлиф. Мне позвонили из госпиталя.
— Ах, Оскар, — и Элфрида поднесла руку ко рту.
— Да. Знаю. Мы так и не выбрались, чтобы с ним повидаться. Мы так и не посидели у его кровати и не покормили его виноградом. Но, честно говоря, по таким дорогам мы к нему никогда бы не доехали.
— Да, но это не самое печальное. Печальнее то, что он был так одинок и умер в одиночестве.
— Нет, он был не один. Он лежал в отделении под присмотром заботливых медсестер, и вокруг все время были люди. Он был не так одинок, как дома после смерти жены.
— Надеюсь. — Элфрида подумала и вздохнула. — Но это все очень сложно. Ведь ты записан, как ближайший родственник… Это значит?
— А теперь слушай.
И он ей все рассказал. Как позвонил адвокату Мурдо Маккензи, и как тот снял с него весь груз ответственности. О гробовых дел мастере из Инвернесса, мистере Лагге, и что тот обо всем позаботится, и о кремации, и о поминальном зале.
— Но когда будут похороны?
— В конце следующей недели. К тому времени все жители Кригана, возможно, уже сумеют добраться до Инвернесса. Не будет же снег лежать вечно. Рано или поздно начнется оттепель.
— Надо бы дать извещение в газете.
— Мистер Маккензи и это взял на себя.
— И хорошо бы оповестить местных жителей.
— Я позвоню Питеру Кеннеди.
— Господи, какое же неудобное время выбрал майор, чтобы умереть.
— Это именно то, что я подумал, узнав о его смерти, но потом взял себя в руки и подавил такие нехристианские мысли.
— Ну ладно, на том и кончим.
— Нет, Элфрида, это еще не конец.
— Еще что-нибудь?
— Прежнее завещание Билликлифа утратило силу, поскольку его жена умерла. И ему пришлось составить новое. Так вот, он сделал меня своим единственным наследником. Нет, ни слова, пока я не закончил! Это значит, что он оставил мне свой дом, автомобиль, собаку и прочее имущество. После уплаты всех расходов останется около двух с половиной тысяч фунтов. Это все его сбережения. Он жил на одну пенсию.