мо собой разумеющейся. Хотя это, наверное, обнадеживающий признак. Больше всего на свете Элфриде хотелось, чтобы Кэрри снова была счастлива, но Оскар прав, слишком рано еще строить планы и заниматься сватовством. Пока нужно радоваться уже самому появлению Сэма и тому, что они с Кэрри вроде бы подружились.
Все были заняты разговором, поэтому только Оскар, который стоял у камина, видел, как вошла Элфрида. Их взгляды встретились, и на мгновенье им показалось, что в этой ярко освещенной людной комнате их только двое. Он поставил стакан на полку, подошел и взял Элфриду за руку.
— Ты само совершенство, — сказал он.
— Нет, просто старая актриса. Но очень счастливая старая актриса.
И она осторожно, чтобы не испачкать помадой, поцеловала его в щеку.
— Ну, а ты как, Оскар? — Они очень хорошо понимали, в чем суть ее вопроса. — Нормально?
Он кивнул. Тут кто-то позвонил в дверь. Горацио вскочил с оглушительным лаем и бросился вниз по лестнице.
Элфрида рассмеялась.
— А я-то старалась!..
— Я спущусь, — встрепенулась Люси в тайной надежде, что явилось семейство Кеннеди: она сгорала от нетерпения произвести впечатление на Рори.
Послышались голоса:
— Мы первые? Мы пришли слишком рано?
— Ну конечно не рано, — возразила Люси. — Мы ждем вас. Давайте мне ваши пальто. Все уже наверху.
И вечеринка началась.
В четверть девятого она закончилась. Супруги Ратли, Синклеры и Эрскин-Эрлы отбыли, задержались только Кеннеди, которые приехали в Усадьбу после ежегодной рождественской встречи в Доме престарелых. Питер, который был сегодня в облачении священника, с белым воротничком, похожим на собачий ошейник, объявил, что по горло сыт чаем и булочками, но с благодарностью опрокинул бы стаканчик виски в веселой компании.
Сэм подбросил в камин дров, и все с удовольствием опустились в кресла, давая отдых усталым ногам. Рори и Люси ушли на кухню помочь миссис Снид и Артуру с мытьем посуды и уборкой, оттуда доносились их веселые голоса и смех.
Элфрида, подложив под спину подушки и сбросив туфли, сказала:
— Просто не верится, что все уже позади. Мы суетились целый день, и вдруг оказалось, что уже восемь вечера и гости поглядывают на часы и говорят, что пора отправляться восвояси.
— Это признак удачной вечеринки, — заметил Питер, — время летит как на крыльях, когда людям хорошо.
Он восседал в большом кресле, а у его ног на ковре уютно устроилась Табита.
— Мне понравилась леди Эрскин-Эрл, — сказала Кэрри. — В своей пушистой шали и жемчугах она была похожа на маленького пони из горной Шотландии.
— Это наша звезда, — рассмеялась Табита.
— Они с миссис Снид болтали без передышки.
— Это потому, что обе работают в комитете по сбору средств для церкви и «Женского института». Впрочем, Элфрида, попросив миссис Снид и ее супруга помочь вам, вы могли не опасаться затянувшихся пауз в разговоре.
— Артур оказался мастером на все руки, — вставил Оскар. — Успевал быть и дворецким, и барменом, принимал заказы на цветы и фрукты к Новому году. Эмма Эрскин-Эрл заказала ему хризантемы, а Джэнет Синклер — шесть авокадо. Джэнет очаровательна, жаль, что мы с ней прежде не были знакомы, хотя ее муж приходил лечить Кэрри.
— Между прочим, — добавила Кэрри, — Джэнет архитектор. И три дня в неделю работает в Кингсферри.
— Причем, — вмешался Питер, — весьма успешно. Это она спланировала новое крыло Дома престарелых, и очень удачно. Правда, теперь, с новой пристройкой, основное здание выглядит немного мрачно. — Он поставил стакан на стол и, взглянув на часы, сказал: — Табита, дорогая, нам надо двигаться,
— Ой нет, не уходите, — взмолилась Элфрида. — Сейчас у нас самая лучшая часть вечеринки: мы обсуждаем, что и как прошло. Оставайтесь, и мы вместе поужинаем на кухне. Прикончим все остатки и поедим супа. Кроме того, у нас еще есть копченая лососина, Сэм подарил. И еще чудесный стилтон.
— Вы правда хотите, чтобы мы остались? — спросила Табита. — У нас дома на ужин только яйца всмятку.
— Тем более вы должны остаться.
— Пойду посмотрю, как дела на кухне, — поднялась с дивана Кэрри. — Нет, Сэм, не вставайте, вы сегодня хорошо потрудились.
— Спасибо, дорогая, — обрадовалась Элфрида. — Если понадобится помощь, ты только свистни.
— Обязательно.
Кэрри вышла и плотно притворила за собой дверь гостиной. На лестничной площадке остался только стол под белой скатертью. Супруги Снид, Рори и Люси уже убрали бутылки, стаканы и все прочее.
И тут зазвонил телефон. Кэрри взглянула на него удивленно и сняла трубку:
— Алло.
— Это кто? — Женский голос был отчетлив, но в нем слышалась некоторая нерешительность.
— Это Кэрри.
— Кэрри, это Никола. Я звоню из Флориды.
— Господи, что случилось? Как ты?
— Я замечательно. Просто чудесно. А ты?
— У нас только что закончилась вечеринка. Сидим, приходим в себя.
— Люси далеко?
— Внизу, помогает наводить порядок. Она хорошо повеселилась. Сейчас я ее позову.
Кэрри положила трубку на стол и пошла вниз. В кухне был полный порядок, а миссис Снид уже надела свое манто из искусственного каракуля и застегивала серебряные пуговицы. Артур с наслаждением допивал пиво, Рори стоял, прислонившись к раковине, а Люси сидела на кухонном столе, болтая ногами.
— Вечеринка получилась — первый класс! — возбужденно воскликнула миссис Снид и негромко икнула. Черный шелковый бант на ее голове слегка съехал на сторону, придавая ей немного бесшабашный вид. — Очень приятная собралась компания.
— Да, мне тоже понравилось, — сказала Кэрри. — Люси, быстро беги наверх. Мама звонит.
Девочка едва заметно вздрогнула и с тревогой взглянула на Кэрри.
— Мама?
— Да. Из Флориды. Быстро беги, потому что звонить оттуда — очень дорогое удовольствие.
Люси соскользнула со стола, посмотрела на Рори, потом опять на Кэрри, вышла из кухни и поднялась по лестнице.
Кэрри закрыла за ней дверь.
— Подумать только, — подал голос Артур, — звонит из самой Флориды. Даль такая.
— Но там еще день. Всего пять часов разницы, — проинформировала всех с очень важным видом миссис Снид. Застегнув манто, она сняла замшевые вечерние туфли, натянула крепкие, на толстой подошве, сапожки и теперь была готова идти домой.
— Люси очень мне помогла, что верно, то верно: мы все быстро делали, ну как ошпаренные, правда, Рори? Артур убрал все съестное на холод, а для Горацио я собрала остатки сосисок. Пойдет ему завтра на обед.
— Вы отлично со всем справились. Благодаря вам вечеринка прошла без сучка, без задоринки, — поблагодарила Кэрри.
Артур осушил стакан до дна.
— А я согласен с женой. Компания собралась подходящая. Покупатели. И скажите своему дружку, что я очень ему благодарен за науку. Теперь-то уж я знаю, как открывать шампанское. Да, настоящее искусство, можно сказать. Когда мы в следующий раз соберемся с приятелями в боулинг-клубе, я им покажу, как здорово управляюсь с бутылкой.
— Артур, вы просто молодчина.
— Да я всегда говорю: если в какой день чему-то научаешься, значит, этот день хороший.
Миссис Снид собрала вещи: сумочку и пластиковый пакет со своими выходными туфлями.
— Спокойной вам ночи, Кэрри.
— Доброй ночи, миссис Снид. Желаю вам веселого, счастливого Рождества.
— И вам того же самого. И передайте миссис Фиппс, что я буду в четверг, как обычно.
Когда супруги Снид, взявшись за руки, ушли в ночь и кухонную дверь заперли, Рори спросил:
— А зачем позвонила мама Люси?
— Не знаю, Рори. — Кэрри сняла с крючка передник Элфриды и повязала его поверх черного платья. — Наверное, чтобы пожелать счастливого Рождества.
— Но ведь Рождество еще через два дня.
— Может, хочет поздравить заранее. Рори, Элфрида просит тебя и твоих родителей остаться поужинать с нами, поэтому мне надо кое-что приготовить.
— Вам нужна помощь?
— Да ты сегодня и так уже потрудился достаточно.
— И с удовольствием помогу еще. Это лучше, чем болтать наверху ни о чем…
— По-моему, у тебя и это неплохо получается.
— Со знакомыми — да. Так что делать?
— Может, накроешь на стол? Нас восемь человек. Ножи и вилки в том ящике, а тарелки в буфете. И в холодильнике лежит копченая лососина. Она уже, наверное, нарезана, так что ее надо просто выложить на блюдо, и еще намазать маслом хлеб.
Кэрри ушла в холодный чулан и вернулась с огромной кастрюлей супа. Она зажгла газ и поставила кастрюлю на тихий огонь, чтобы суп разогревался постепенно.
Рори сказал:
— Люси рассказала мне.
— Извини, что? — Кэрри повернулась к нему лицом.
— Люси, — он положил с обеих сторон тарелки вилку и нож, — со мной говорила. О Лондоне и вообще о том, что родители в разводе. О своей бабушке. И о том, что ей не очень хочется туда возвращаться.
— Ох, Рори, я чувствую себя ответственной за Люси. Даже ощущаю некоторую вину. Я слишком долго жила в Австрии и почти потеряла связь с семьей. Только вернувшись в Лондон, я узнала, в каких невыносимых условиях живет Люси. Не то чтобы с ней плохо обращались. Нет, ей ни в чем не было отказа. Однако она тосковала по отцу, и никто не хотел, чтобы она общалась с дедом. Там в отношениях накопилось много желчи и горечи. И ей нехорошо жить в такой атмосфере.
— А разве ее нельзя было отправить учиться в пансион? Ведь у нее, по крайней мере, было бы другое окружение.
Кэрри удивилась рассудительности этого восемнадцатилетнего юноши.
— Да, наверное, так и надо было поступить. Но, понимаешь, Рори, я всего лишь незамужняя тетушка, последняя спица в колеснице, настаивать ни на чем не могу. Иначе меня просто отставят от двора. — Кэрри помолчала, а потом добавила: — Но школа у нее хорошая. Там замечательная директриса, которую Люси очень любит.
— Но ведь там только девочки. — Рори уже закончил накрывать на стол. — А где лососина?
— В холодильнике, в посудной.