тастрофы АПЛ был такой, что заранее можно было сказать, что точной причины взрыва практической торпеды она не найдет. Для этой комиссии важнее было не установить причину взрыва, а найти его виновника, и главное при этом, чтобы виновник был без имени и фамилии.
Комиссия успешно справилась с этой задачей. Она определила, что «некачественные сварные швы практической торпеды» появились в результате брака в работе неизвестного сварщика, на несуществующем заводе, в несуществующем государстве. Всех начальников ВМФ и ВПК это устраивало. Они были очень довольны и выводами медицинских экспертов о гибели последних членов экипажа задолго до начала спасательной операции. Если на затонувшей АПЛ все моряки были мертвы 12 августа, тогда какие могут быть претензии со стороны родственников и общественности к руководству ВМФ и Северного флота по поводу неспособности спасателей выполнять свои должностные обязанности?
Выше я уже рассказывал о том, что явилось причиной взрыва практической торпеды 65–76ПВ и почему был выведен из строя главный командный пункт АПЛ. Сейчас я попытаюсь опровергнуть официальные заявления представителей ВМФ о том, что живым подводникам «Курска» ничем нельзя было помочь и они были обречены на гибель.
Действительно, при той боеготовности Северного флота, при той профессиональной подготовке большинства командного состава флота, которые существовали в августе 2000 года, гибель подводников К-141 «Курск» в 9-м отсеке была неминуемой. Безграмотные «флотоводцы» Северного флота не оставили живым подводникам «Курска» выбора между жизнью и смертью. Их ждала только смерть. Смерть в 9-м отсеке от удушья или смерть на поверхности Баренцева моря от переохлаждения организма в случае самостоятельного выхода. Об этом сейчас и пойдет рассказ.
Предсмертную записку капитан-лейтенанта Д. Р. Колесникова спасатели обнаружили первой в октябре 2000 года. В ней сказано: «12.08.2000 г. 15.15. Здесь темно писать, но на ощупь попробую. Шансов похоже нет,% 10–20. Будем надеяться, что хоть кто-нибудь прочитает. Здесь список личного состава отсеков, которые находятся в 9-м и будут пытаться выйти. Всем привет, отчаиваться не надо. Колесников».
Вторая записка фамилии того, кто ее написал, и времени ее написания не содержала. Автора этой записки установила почерковедческая экспертиза. Им оказался капитан-лейтенант С. В. Садиленко. Вот текст второй предсмертной записки: «В 9-м отсеке 23 человека. Самочувствие плохое. Ослаблены действием СО (угарный газ. – Авт.) при БЗЖ (борьба за живучесть. – Авт.). Давление в отсеке 0,6 кг/см 2. Кончаются В-64 (регенеративные патроны для получения кислорода. – Авт.). При выходе на поверхность не выдержим компрессию. Не хватает брасовых ремней ИДА (индивидуальный дыхательный аппарат. – Авт.). Отсутствуют карабины на стопор-фале. Необходимо закрепить буй-вьюшку. Протянем еще не более суток». Эта записка написана на листе из какой-то книги, где имелся типографский текст. Строчки и слова в записке написаны ровно, параллельно книжным строчкам, на свободном от типографского текста месте. Однозначно, что капитан-лейтенант С. В. Садиленко писал записку при наличии в 9-м отсеке какого-то освещения. Это мог быть аварийный аккумуляторный фонарь. Ранее я уже говорил, что в момент первого взрыва сработала защита ядерного реактора, турбин и турбогенератора. Электропитание в отсеки подавалось с аккумуляторной батареи. После второго взрыва аккумуляторная батарея была разрушена, и в отсеках работало только аварийное освещение от переносных аккумуляторных фонарей или от аккумуляторных фонарей краткосрочного освещения. Оставшиеся в живых подводники ничего не знали о том, что произошло с АПЛ. Офицеры кормовых отсеков по аварийному телефону установили связь со всеми отсеками, где были люди, и приняли решение всем живым подводникам собраться в 9-м отсеке, который являлся отсеком-убежищем с входным люком. Во время аварии при покидании своего отсека моряки должны выполнить ряд обязательных действий. В первую очередь они обязаны взять с собой индивидуальные средства спасения и аварийный запас регенерации воздуха. Эти предметы имеют сравнительно большой вес, и только здоровый человек может их нести. Травмированные моряки «Курска» физически не могли тащить на себе несколько десятков килограммов груза, да и отыскать в темноте в труднодоступных местах отсека аварийный запас регенеративных патронов воздуха и спасательные гидрокомбинезоны подводника бывает довольно трудно. Если же приходится покидать отсек быстро, то выполнить необходимый перечень обязательных действий просто невозможно. В кормовых отсеках аварийной АПЛ часть моряков была тяжело травмирована, часть – отравлена угарным газом, некоторым подводникам пришлось быстро покинуть отсек из-за угрозы его затопления. Таким образом, при переходе в 9-й отсек-убежище не все подводники смогли взять свои индивидуальные средства спасения и дополнительные патроны регенерации воздуха. Возвращаться за ними из 9-го отсека уже никто не смог.
Собравшись в 9-м отсеке, моряки при тусклом аварийном освещении оценили ситуацию. Они уже поняли, что на подводной лодке произошла чудовищная авария и в живых остались только обитатели 9-го отсека. Надо было принимать решение, что делать дальше. Отсечные часы 9-го отсека показывали время около 12 часов 12 августа 2000 года. Под руководством офицеров моряки осмотрели индивидуальные средства спасения, определили самочувствие каждого, кто был в 9-м отсеке, составили список оставшихся в живых подводников и приняли решение самостоятельно не выходить из затонувшей АПЛ, а ждать помощи спасателей с берега. Именно в это время и была написана записка капитан-лейтенантом С. В. Садиленко. Почему первоначально было принято решение не осуществлять самостоятельное спасение? Во-первых, офицеры знали, что АПЛ затонула вблизи главной базы, на глазах у всего командования Северного флота, на мелководье и аварийный буй, который автоматически должен всплыть, передаст координаты места затопления АПЛ. По их мнению, через считаные часы спасатели должны подойти к месту аварии. Во-вторых, самостоятельное спасение подводников без дополнительного водолазного оборудования возможно до глубины 100 метров. АПЛ затонула на глубине 108 метров. Спасательный люк 9-го отсека с учетом диаметра АПЛ находился на глубине порядка 95–97 метров. Это практически предельная глубина самостоятельного выхода, и при ослабленном физическом состоянии многие подводники могли не выдержать избыточного давления. В-третьих, у части моряков 9-го отсека не было индивидуальных средств спасения или они были разукомплектованы. В-четвертых, сразу же после катастрофы АПЛ в 9-м отсеке сложились относительно удовлетворительные условия жизнедеятельности. Отсек был герметичен, и в него не поступала забортная вода. Избыточное давление 0,6 кг/см 2 допускало длительное нахождение людей без каких-либо последствий. Температура отсечного воздуха около +14–16 градусов. Запасов регенерации воздуха хватало на сутки. За 24 часа, по мнению подводников, спасатели Северного флота должны были найти АПЛ и спасти живых моряков или передать в 9-й отсек необходимые средства жизнеобеспечения. Вот поэтому сразу же после катастрофы живые подводники не планировали самостоятельный выход на поверхность. Они решили не выполнять трудоемких работ в 9-м отсеке по подготовке спасательного устройства к самостоятельному выходу, экономить кислород и ждать помощи спасателей. Если через сутки помощь не придет, они будут выходить самостоятельно способом «пo-буйрепу». Обо всем этом написано в записке капитан-лейтенанта С. В. Садиленко.
К 15 часам 12 августа 2000 года обстановка в 9-м отсеке серьезно изменилась в худшую сторону. Аварийные аккумуляторы разрядились, в отсеке наступила кромешная темнота. Температура воздуха понизилась до +4–7 градусов, средства регенерации воздуха не обеспечивали поддержания в отсеке необходимого процентного содержания кислорода. Парциальное давление кислорода и углекислого газа достигло критического уровня, а испарения технического масла, что вылилось в трюм 9-го отсека из масляной цистерны, еще больше ухудшали состояние отсечного воздуха. Физическое состояние многих подводников ухудшилось, и они поняли, что в таких условиях они не продержатся сутки. Более трех часов подводники не ощущали никаких признаков присутствия спасателей в районе катастрофы подводной лодки. Они ведь не знали о том, что аварийный буй не всплыл на поверхность, а руководители Северного флота не могли понять, что произошло с К-141 «Курск», целых 12 часов. Надо было принимать решение на самостоятельный выход.
Выход можно было осуществить способом затопления отсека, потому что выходить способом автоматического шлюзования спасательного люка они не могли по трем причинам. Во-первых, подводники более трех часов находились под повышенным давлением 0,6 кг/см 2. Это время больше, чем допустимое при выходе способом свободного всплытия. Во-вторых, любой подводник при автоматическом выравнивании давления в спасательном люке (компрессии) мог потерять сознание и застрять в спасательном устройстве. В этом случае освободить спасательный люк было бы практически невозможно. В-третьих, 13 комплектов из имеющихся в 9-м отсеке 19 комплектов спасательного снаряжения были разукомплектованы и выходить способом автоматического шлюзования спасательного люка подводники не могли по техническим причинам. Таким образом, единственным способом выхода был способ затопления 9-го отсека. Надо было наполовину затопить 9-й отсек забортной водой, воздухом сравнять давление в отсеке с забортным давлением и после этого по буйрепу выходить на поверхность. Моряки понимали, что не все из них могут выдержать такое испытание. Те, у кого не было спасательных гидрокомбинезонов, вообще не могли рассчитывать на спасение. Шансов на спасение у большинства подводников 9-го отсека было мало, но надо было попытаться вырваться из стального корпуса мертвой подводной лодки. Тот, кто сохранил больше физических и моральных сил, имел больше шансов на спасение. Мне кажется, что капитан-лейтенант Д. Р. Колесников был одним из тех, кто сумел сохранить выдержку, самообладание и силы для самостоятельного выхода на поверхность. Поэтому ему был передан список фамилий моряков, которые были в 9-м отсеке. Перед тем как предпринять опасную попытку самоспасения, капитан-лейтенант Д. Р. Колесников в полной темноте написал свою предсмертную записку. Подпись под этой запиской стояла «Колесников», но она была от имени всех 23 моряков-подводников 9-го отсека (конечно, это касается только служебного текста записки). По форме и содержанию записки капитан-лейтенанта Садиленко и капитан-лейтенанта Колесникова отличаются друг от друга. Записка С. В. Садиленко напоминает служебный документ, в котором в краткой форме дана вся информация об обстановке, сложившейся на борту АПЛ. Записка Д. Р. Колесникова напоминает короткое прощальное письмо, где говорится о том, что подводники до конца будут бороться за свою жизнь, а там как кому повезет. Не повезло никому из 23 человек, потому что все они погибли еще до того, как попытались осуществить самостоятельное спасение.