– Он специально это сделал, поскольку увидел по камерам, что ты нравишься мне! – рычит.
– Дамир… Так нельзя. Ты не имеешь права так реагировать. Я для тебя никто… А в твоем голосе слышатся отчётливые нотки ревности…
– Это не ревность… Меня просто бесит, что он забирает всё то, что хоть немного представляет ценность для меня или становится важным…
– Общение с ним, мне никак не избежать! – говорю. – Вчера я отказалась от ужина, но не смогла увильнуть от обеда с ним, который состоится сегодня. Но это мелочь и тебе нужно реагировать на данную ситуацию нормально, иначе все наши усилия будут напрасными. Если он что–то заподозрит… Я не стану подставлять себя ради тебя, поскольку я здесь ради мамы и сестры… Тем более, если ты сам не будешь бороться. Одна я не справлюсь. И да, я решилась тебе помочь…, – добавляю, повернувшись к мужчине лицом. – Содействуй мне, а не мешай…
– Ты решилась мне помочь? – он был явно поражён.
– Да, я хочу тебе помочь, но для начала мне нужно завоевать доверие твоего брата. У меня есть план…, – начала я, но меня оборвал щелчок замка. – Верь мне, – шепнула и пошла навстречу женщине, которая принесла поднос с едой и лекарствами.
Глава 17
Мужчина позавтракал, как обычно, какой–то безвкусной жижей. Затем, пришло время приёма таблеток.
Всё это время мы были на видном месте перед камерами, и поговорить у нас не удавалось. К тому же, мне нужны были настоящие эмоции мужчины, чтобы план, который я придумала, удался. Поэтому, когда я давала Дамиру необходимые таблетки, ни о чём его не предупреждала. Мне удалось всего лишь повторить ему шепотом: «Верь мне», прежде чем приступила к задуманному.
– Открой рот! – попросила громко, после того, как Дамир принял у меня таблетки и якобы запил водой. Но я–то знала, что он их не проглотил…
Мужчина посмотрел на меня непонимающим взглядом, а потом открыл рот.
– Язык подними! – опять приказала, подпирая руками бока, тем самым показывая все свое наигранно–недовольное состояние.
Дамир слушается, поднимает язык, и я вижу под ним спрятанные белые капсулы. И я знаю, что если сейчас Леонов за нами наблюдает, он тоже может увидеть их.
– Это игра, – шепчу Дамиру, чтобы ещё раз предупредить, а затем извлекаю из кармана халата пульт, нажав красную кнопку. В комнату тут же ворвался мой наблюдатель с дубинкой в руках.
– Что произошло? – спросил он, замирая в шаге от меня и сверля злым взглядом Дамира.
– У нас проблема… Пациент не принимает таблетки. Сегодня я уличила его в этом. Он спрятал их под языком и не проглатывает! – говорю недовольно, сложив руки на груди. – Они до сих пор у него во рту…
– Тебе помочь проглотить их? – рычит мой охранник, замахиваясь на Дамира резиновой дубинкой. Я быстро заступаю его собой.
– Давайте только без насилия, – прошу, с трудом сдерживая свой страх. – С инвалидом будет труднее…
– Проглатывай, иначе я сам тебе их засуну в глотку! – рычит охранник, опуская дубинку.
Я перевожу взгляд на Дамира, и вижу в его глазах ненависть и презрение. Он не понял меня… Но по–другому я ничего не добьюсь.
– Глотай! – настаиваю. – Затем продолжим процедуры…
Я возвращаюсь к столу, наполняю стакан водой и протягиваю его Дамиру. Он, молча, принимает у меня стакан, запивая препарат.
– Показывай! – рычит охранник и Дамир открывает рот, поднимая язык. Таблеток нет. – Будет вытворять ещё нечто подобное, вызывай меня. Я знаю, как с ним быть…
– Хорошо. Спасибо вам большое, – благодарю, мягко улыбнувшись мужчине. Мне нужны союзники, там, за дверью. А женщине, легче получить их в лице мужчины, всего лишь небольшим вниманием к его персоне. Доказано.
Когда он выходит, оставляя нас одних, я не спешу ничего объяснять Дамиру, чтобы не выдать себя. Отстёгиваю его от кольца и перевожу в первую очередь к душу, а не к унитазу, желая быстрее ему всё рассказать. Но как только я приковываю его к кольцу и открываю рот чтобы начать говорить, он тут же хватает меня за шею и, упечатав в стену спиной, начинает душить.
– Какая же ты дрянь! – прохрипел. – Я поверил тебе, а ты… обманула.
Я отрицательно качнула головой. Из глаз потекли слёзы, было так трудно дышать… Но всё же не критично. Он не собирался меня убивать, я это чувствовала. Просто ему было больно за предательство.
– Это был розыгрыш… Единственный шанс получить преимущество твоего брата… Если ты хочешь чтобы у нас что–то вышло, нужно действовать. По–другому, я никогда не смогу избавится от надзирателей за собой, – выдавливаю, и рука мужчины на горле слабеет.
– Розыгрыш? Я, блядь, выпил яд! Ты понимаешь, что играть этим препаратом, чревато большими последствиями для организма?
– Единственное последствие для тебя, может быть небольшое расстройство желудка! – бросаю, отталкивая его от себя. – Я дала тебе витамины…
– Витамины? – он шокировано отступает, понимая, что я до сих пор с ним. – Почему ты сразу не сказала?!
– Перед приходом служанки, не успела. А потом было опасно. Всё должно выглядеть по–настоящему, – ответила хрипло, глядя мужчине в глаза и потирая шею. В горле немного першило, и я боялась, чтобы не остался след.
– Прости…, – мужчина вновь приближается ко мне вплотную. В его глазах выражается явная боль и переживание. – Я… Сильно болит?
– Нет! Но в следующий раз, будь терпеливее и дождись моих объяснений. Я несколько раз повторила тебе, что ты можешь мне доверять…
– Я уже не знаю, кому доверять…, – шепнул он, отведя в сторону мою руку и приласкав пальчиками ушибленное место на горле. – Думал, ты предала меня… И понимание этого, застелило пеленой злости мои глаза. Прости, Алён, – повторил он, вытерев слезинку на щеке, второй рукой. Затем медленно, очень осторожно и бережно обхватил ладонями мои щеки, соприкасаясь лбами. Так по–родственному и нежно…– Блядь, я такой придурок… Ты несколько раз давала мне знаки… Видел что притворялась, была не настоящей и всё равно повёлся!
Я молчала. Ничего не могла сказать. Эта его близость, прикосновения и наши дыхания, которые смешались воедино… У меня даже горло перестало болеть. Я просто–напросто забыла о нём и о том, где мы сейчас находимся.
А затем Дамир меня поцеловал… Легонько так, но одновременно с таким желанием и яростью. Это чувствовалось в его дыхании, и напряженной позе…
Я увернулась, но не сразу, позволяя ему проникнуть языком вглубь своего рта. По телу прошлась волна дрожи, сердце забилось сильнее, а низ живота налился свинцовой тяжестью. Я моментально возбудилась, от одного его поцелуя и это напугало меня, заставив вернуться в реальность, и оттолкнуть его от себя.
– Не могу сдерживать себя, – шепнул он, прижавшись ко мне всем телом. – Хочу тебя до одури…
От его слов мне резко стало жарко. Но я понимала, почему он так себя чувствует.
– Это просто годовое воздержание, а я единственная девушка здесь…, – шепнула. – Дамир, держи себя в руках… Ты обещал…
Он кивает, отстраняясь, а у меня появляется возможность покинуть кабинку и вернуться на обозрение камеры. Итак слишком долго была с ним вне зоны обзора. Подозрительно…
– Расскажи мне, что ты задумала, – просит он в следующее мгновение, приступая мыться.
Я вновь отхожу в тень, опускаю голову ниже и говорю:
– Хочу заслужить доверие Леонова, чтобы он отменил надзирательство надо мной…
– Это опасно, – вдруг говорит Дамир.
– А как иначе?.. – я бросила на него быстрый взгляд.
– Целую ночь думал о том, что своим освобождением подставляю тебя… Не хочу чтобы тебе причиняли вред…, – вдруг говорит, заставляя мое сердце дрогнуть.
– Если я тебя освобожу, ты ведь не позволишь никому этого сделать? – спрашиваю, и наши взгляды встречаются.
– Ценой собственной жизни, – обещает, и я ему улыбаюсь. Улыбаюсь, а по–настоящему боюсь. Ведь каждый мой поступок, каждый новый день и решение – это риск. И конечно, я всё понимала…
Вот только, назад дороги уже нет.
Всё или ничего…
Глава 18
Макар Егорович не стал дожидаться, пока Дамир приступит заниматься на тренажёрах, а вызвал меня раньше, в период чтения книг. Это дало мне понять, что ему доложили о ситуации с таблетками, поэтому не удивительно, что он немедленно хотел узнать подробности.
На этот раз, наша встреча состоялась не в кабинете, и даже не в гостиной, а в предпокоях самого хозяина дома. Когда меня сюда провели, я увидела шикарный стол, с большим выбором блюд на две персоны, и самого Леонова, в задумчивой позе, около окна.
– Алёна! – начал он первым, когда увидел меня. Я застыла около двери, не совсем понимая чего ожидать. Удалась ли моя хитрость или нет… Я пока не понимала. – Прошу, проходи и присаживайся! – приглашает, приближаясь к столу и отставляя мне стул.
Джентльмен…
– Спасибо…
Мужчина размещается напротив.
– Признаюсь, ты меня сегодня удивила… Мой брат, нет, а ты – да…, – вдруг говорит.
– Почему?
– Я подозревал, что Дамир часто хитрит, но чтобы так… Теперь понятно почему он так отреагировал на моё появление вчера. Если он пропустил день приёма, это вполне объяснимо. Поэтому, хорошо, что ты вовремя заметила его выходку…, – объясняет. – А удивлён я твоей отдачей мне и оперативностью, поскольку мне казалось у вас с моим братом, возродился недозволенный, близкий контакт, который зачастую мешает обдуманным, резким решениям в плане его лечения. Ты, слишком добра к нему, жалостливая, что могло быть проблемой для дальнейшей твоей работы с больным…
– Не вижу проблемы в своей доброте и жалостливости…, – сразу объясняю своё поведение, мысленно подмечая, что вовремя сделала правильный ход. Иначе, меня могли просто уволить, за мягкотелость и не компетентное поведение… А это была бы катастрофа не только для Дамира, но и для меня. – Всё что я делаю, в том числе моё поведение – это простой подход к психически больному человеку. Я вела себя с ним так, как меня учили, чтобы завоевать доверие, притереться и понять характер пациента. Это упрощает мне задачу, в работе с ним: во время приёма пищи, таблеток и смены мест. Пока что он на меня не набрасывался, не кричал и не проявлял своей агрессии, и я считаю, что это плюс. Вы тоже меня поймите, в данном случае я сама ещё учусь. У меня не было опыта обращения с психически больными людьми, поэтому, возможно, немного следую не по правилам. Но прогресс есть. Пациент доверяет мне, слушается и не набрасывается… Симпатия это или просто некие инстинкты – я не знаю, но ведь пока я чётко исполняю данную задачу и буду впредь следить за этим в дальнейшем, – заверяю, чтобы уничтожить любые сомнения Леонова.