ие не имеешь, что творится у меня внутри!
— А о чувствах маленького ребёнка, которого кинула на произвол судьбы, ты не думаешь?
Мне кажется, или в нем говорит обида. Нет не говорит, а кричит. Молит о помощи. Для него эта тема болезненна, иначе не было бы такой острой реакции.
— Ты слышишь себя? Ты виноват в этом! Ты меня изнасиловал не думая о последствиях, эгоистичный ты ублюдок! По твоей вине девочка лишилась родителей и сейчас ее воспитывает не менее опасный деспот…
Упоминание отца в искажённой форме, проходится острым лезвием по сердцу. Это стало пиком всего. Внутри все сжимается от безысходности, душа отчаянием. Слёзы оставляют горячие дорожки на щеках, а из груди вырывается неконтролируемый всхлип.
Я сползаю на пол истошно рыдая, будто плотина треснула и меня сейчас смоет болью, которую я столько лет копила в себе. Обняв ноги, я уперлась лбом о колени, давая эмоциям выйти наружу.
Вздрагиваю, когда на плечи ложатся мужские ладони. Маркус перемещает одну руку под мои колени и поднимает на руки. Слышу протяжной выдох. Ему больно.
Несколько шагов и мы вместе приземляемся на твёрдый матрас.
Выкручиваюсь, пытаюсь отстраниться от него. Но у меня ничего не получается. Маркус применяет слабую силу, удерживая меня в своих объятьях.
Облокачиваемся на изголовье кровати и я чувствую как робкими движениями, Маркус начинает гладить меня по голове. Успокаивая.
— Чш-ш-ш…
Произносит после очередного всхлипа и его движения становятся настойчивыми. Рука перемещается на спину и оглаживает выпирающие позвонки.
Неосознанно льну к нему. Я по-прежнему ненавижу его. Призираю. Но сейчас, мне стало немного легче. Наверное, это все же шок после сказанного или от его поведения после услышанного.
Дыхание становиться ровнее. Рецепторы улавливают запах алкоголя и его кожи. Будоражащая смесь.
Закрываю глаза, наконец-то расслабляясь. Перестаю вырываться и противиться близости.
— Давай просто поспим, Эва! — гладит меня по спине. — Я просто хочу, чтобы этот чертов день поскорее закончился.
***
Вздрагиваю от глухого звука. Открываю глаза и несколько минут пытаюсь прийти в себя.
Приподнимаюсь и первое, что вижу — это Маркус. Он аккуратно натягивает на себя футболку, морщась от боли.
— У тебя полчаса на сборы, — кидает взгляд на огромную гору вещей на краю кровати. — Одевайся! В твоих интересах выбрать скромный наряд, чтобы лишний раз не провоцировать меня. Впереди у нас длительное путешествие в компании друг друга.
— Куда мы едем? — хмурюсь. Не до конца понимаю, что происходит.
— Для начала в аэропорт Палермо. — Лукаво подмигивает, собираясь уходить.
— Зачем? — обеспокоено произношу ему вслед.
Маркус останавливается. Цепким взглядом проходится по моему лицу и подходит ко мне. Упирается ладонями в матрас, максимально приближаясь.
Улавливаю запах кофе и туалетной воды.
— Если ты хочешь, чтобы до тебя добрался Лука и сделал с тобой самые жуткие вещи, на которые он только способен, чтобы привлечь внимание твоего папаши, оставайся!
— О чем ты говоришь? — произношу шёпотом. — Я ничего плохого не сделала. Никому.
— Зато Энзо сделал, сделал и мой отец, и Кемаль. И когда я наигрался бы тобой, ты бы отправилась прямиком в руки Луке. Но я передумал. — Отталкивается от кровати и выравнивается. Тише. Будто сам себе: — Планы поменялись. Одевайся. Полчаса.
В последний раз кидает взгляд на вещи и выходит из комнаты.
Оставшись одна, кидаюсь к вещам. Выуживаю первый попавшийся длинный сарафан и иду в ванную.
В голове не укладывается услышанное. Как бы я не крутила, я не могу соединить слова Маркуса воедино. Он держал меня здесь, чтобы вдоволь насытиться, а потом я должна была стать орудием мести? Надо мной бы издевались, чтобы привлечь внимание отца? Доставить ему боль?
Холодные струи бьют в лицо. Не помогает. Мои мысли никак не придут в порядок. Закрываю воду.
Обтираю тело полотенцем и надеваю сарафан на голое тело. Нижнего белья в той куче я не нашла. Ткань прикрывает колени и надеюсь, Маркус не станет выяснять, что под легкой тканью. Надеюсь, никто не станет этого выяснять.
— Кофе на столе, — Маркус встречает меня на кухне. — Рядом лежит твой билет и новый паспорт. Некачественный, но только такой получилось достать. Теперь ты Оливия Бернини, по крайней мере, пока мы не прилетим в Болонью. Думаю, дальше паспорт не понадобится.
— Где наш конечный пункт?
— Римини, — делает небольшой глоток из своей чашки. Пока поживаешь там.
— Почему Римини?
Я как маленький ребёнок. На каждую его реплику у меня свой вопрос.
— Там апартаменты Катрин. Любящий папочка, подарил своей девочке на совершеннолетие домик у моря. — Брезгливо произносит и отодвигает чашку.
В нем что-то изменилось, в голосе, в поведении. Он стал коммуникабельнее. Держит какую-то невидимую дистанцию.
— Еды здесь нет. В пути будем около трёх часов. Думаю, от голода не умрешь. Поешь уже на месте.
— Зачем тебе это? — наконец-то задаю волнующий вопрос. Я действительно не понимаю, какую игру он затеял. Почем сейчас такой откровенный?
— Ты мать моего ребёнка. Я заберу дочь. Как ее зовут?
— Ноэми…
— Красивое имя. Ты выбирала?
— Да.
— Пей, чертов кофе. Времени мало.
— Маркус, нам не отдадут ребёнка. Тем более тебе!
— Это мы ещё посмотрим! — угрожающе произносит и обходит кухонный островок. — Жду тебя в машине.
Глава 25
Все шло как по маслу. Мы без проблем прошли паспортный контроль. Весь перелёт я проспала. В Болонье мы взяли машину напрокат и очень быстро домчались до Римини.
Маркус вёл себя непривычно тихо. На лице застыла сосредоточенность, а в движениях чувствовалось напряжение. Он постоянно о чем-то думал и конечно же, не собирался делиться своими мыслями со мной.
Дом, возле которого Маркус припарковал авто и правда находился у моря. Таких домов здесь было несколько. Они были разбросаны достаточно далеко друг от друга. Это немного пугало. Может для любителей одиночества это место — настоящий рай, но мне было бы немного не по себе жить здесь. А вдруг что-то случиться? Кого звать на помощь?
— Моя недалекая сестрица, где-то здесь прячет ключи! — Маркус перепрыгнул несколько ступеней и оказался на террасе увитой зеленью и цветами. Один за другим, поднимал аккуратные вазоны ища ключи.
— Кто их поливает? — смотрю на изобилие цвета.
— Раз в неделю приходит уборщик. — Поднимает очередной горшок и находит связку из трёх ключей. Снимает один и кладёт в карман джинсов, остальные протягивает мне.
Открываю дверь и захожу внутрь. Я сразу понимаю, что этот дом принадлежит старшей сестре Маркуса. Здесь все напоминает о ней. Кажется, даже в воздухе витает лёгкий аромат ее парфюма.
— Спальня Катрин на втором этаже. Там же и гардеробная. Тряпки найдёшь сама. — Заходит следом, вскидывая голову к верху. Устало трёт шею, затем переносицу. — Осматривайся, располагайся. Делай что хочешь. Думаю Катрин не будет против.
Подходит к невысокому столику и кидает на него чёрный пластиковый прямоугольник. Рядом кладёт телефон.
— Деньги. Связь с внешним миром. — Коротко объясняет и разворачивается к входной двери.
— Стой! Куда ты уходишь? — хватаю парня за локоть, пытаясь скрыть панику в глазах. Я не хочу здесь оставаться одна. Я же просто умру от страха.
— Мне нужно обратно. Осталось несколько незавершённых дел. — Маркус смотрит на мои пальцы, вцепившиеся в его руку.
— Ты оставишь меня одну в незнакомом доме?
— Ты не одна, завтра приедет Катрин. — холодно чеканит он.
— Нет! Я имею в виду сейчас. Я не хочу оставаться в чужом доме одна на всю ночь. А если…
Маркус поворачивается ко мне всем корпусом. Пальцы разжимаются, отпуская его локоть. Парень хитро прищуривается. Смотрит на меня. Нехорошо смотрит. По щелчку пальцев его настроение меняется. Становится игривым. В глазах появляется опасное мерцание и азарт.
— Ты предпочитаешь остаться наедине со мной?
Неосознанно отступаю от него. Его присутствие вдруг начинает давить. Как он это делает?
— Да… — облизываю пересохшие губы.
Уж лучше с ним, чем одна. Я знаю на что способен этот человек. А если в дом забредёт незнакомец?
— Уверенна? — наступает. Загоняет в угол. Искусно играет на моих нервах.
— Да. — Упираюсь лопатками в стену.
— Отлично, — ещё один крохотный шаг и я слышу его дыхание на своих губах. — Тогда закажи еду, а я пока приму душ.
Маркус отходит от меня, сканируя цепким взглядом. Царапает ключицы, движется ниже. На секунду застывает на груди и отворачивается. Идёт к лестнице, находу снимая футболку.
— А, — запинаюсь. Не знаю, как вытолкнуть из себя слова. — Какую еду ты любишь?
Я совершенно ничего не знаю о нем. Вдруг закажу что-то не то и он разозлится.
— Любую Эва, — чувствуется легкая издевка. Стоит ко мне спиной, давая возможность рассмотреть все выступающие мышцы. — Я не привередлив к еде. Что закажешь, то и съем.
***
Ковыряю вилкой пасту и незаметно подглядываю за Маркусом.
Безупречный внешний вид. Безупречные манеры за столом. Как можно быть таким безупречным снаружи и гнилым внутри? Этот вопрос часто не даёт мне покоя.
Сейчас, он похож на цивилизационного зверя. Но мне-то известно, что любое движение, вмиг может превратить парня в кровожадного монстра. Бездушного. Голодного. Запрограммированного только на одно действие — разрушать.
Интересно, его кто-то сможет полюбить? Может быть капля любви сделает его человечнее?
— Ты совсем не ешь, не понравилось? — замечает брюнет. — Или привередлива к еде.
— Нет аппетита, — отталкиваю от себя тарелку.
Хватаюсь за бутылку вина, подливая ещё в свой бокал безумно вкусного напитка.
Верчу тару, ища кто производитель и замираю, зацепившись глазами за знакомую фамилию: «Бруно».
— Этому вину лет двадцать пять, минимум. — Смотрит на бутылку в моих руках и жестом просит передать ее. — Это единственное, что умел делать мой отец. По словам матери: Вино — часть его жизни, которую он добровольно пожертвовал, чтобы мы не знали плохой жизни. Почему-то на меня это не распространилось. — Горько улыбается.