– Разумеется, мы не пытались скрыть то, что случилось с Дуэйном Чэпменом, – сказала Барбер. – Мы бы и не смогли этого сделать. Мы просто защищаем его частную жизнь и частную жизнь его семьи.
– Его частную жизнь, – повторила Ванн.
– Именно, – кивнула Барбер.
– Мисс Барбер, сорок тысяч зрителей на трибунах видели, как Чэпмен умер.
– Сорок тысяч зрителей видели, как с поля вывезли какой-то трил, – парировала Барбер. – Это совсем не одно и то же.
– Вы транслируете данные о сердечном ритме и мозговой активности своих игроков восьмидесяти тысячам зрителей по цене 29,95 доллара за игру или 39,95 за три игры в один день, – отчеканила Ванн. – Если бы вы могли продать сведения о том, когда игроки мочатся, вы бы сделали это.
– Мне кажется, вы недооцениваете всю серьезность и трагичность ситуации, – нахмурилась Барбер.
– Агент Ванн всего лишь хотела сказать, что еще совсем недавно охрана частной жизни не являлась предметом заботы СХЛ, – вмешался я.
– Думаю, вы ошибаетесь.
Я покачал головой:
– Я проверил, редактировались ли когда-либо прежде каналы данных кого-нибудь из игроков. Вы располагаете записями хаденского просмотрового режима за восемь лет, и за все это время вы ни разу не удалили ни один канал данных.
– Раньше у нас никогда не умирал игрок на поле.
– Значит, у вас такой регламент? – спросила Ванн. – Кто-то умирает – и вы изымаете запись? Это прописано в уставе СХЛ?
– Мне надо уточнить, – покраснев, ответила Барбер. – Но, по моему мнению, как только стало ясно, что Дуэйн в беде, было вполне разумно удалить запись.
– Почему? – с прищуром посмотрела на нее Ванн.
– Да потому, агент Ванн, чтобы его семья не узнала о его смерти из этого чертова канала! – рявкнул Медина. – Чтобы им сообщил кто-то из нас, а не какой-нибудь спортивный комментатор или случайный тролль с «Агоры»!
Ванн смерила его взглядом:
– Понятно.
– Похоже, сострадание вам не свойственно, – сказал Медина, обращаясь к ней. – Возможно, вы бы предпочли, чтобы его матери или сестре рассказал какой-нибудь тролль.
– Если вы стремились избежать этого, вы могли бы удалить запись начиная с момента его смерти, – заметил я. – Но вы убрали ее целиком, с самого начала игры.
– И что с того? – изрек Медина.
– У вас умер игрок. Вы располагаете записью прямой трансляции, в которой есть все данные о его физическом состоянии. Но потом вы ее изымаете. И никто не знает, что вы с ней сделали.
– Ну да, – ухмыльнулся Медина, – исказили запись, которую уже все видели.
– Но только ваша считается официальной и имеет юридическую силу, – напомнил я. – Которой нет даже у записей ваших партнеров по вещанию.
– И ни у кого нет никаких материалов начиная с момента, когда вы удалили канал, – добавила Ванн.
– Смерть Дуэйна была несчастным случаем, – сказала Барбер.
– Да, – согласилась Ванн. – Но, увы, у нас нет официальной записи, чтобы это подтвердить. Вот почему мы здесь, мисс Барбер. В ту самую минуту, когда лига удалила запись, у нас появились основания считать, что это не было несчастным случаем.
– Если вы предполагаете, что лига каким-то образом замешана в причинении смерти по неосторожности, мы прекращаем этот разговор прямо сейчас, – объявил Медина.
Ванн повернулась ко мне:
– Вот что значит настоящий адвокат.
– А я и не сомневался, – ответил я.
– Мистер Медина, – снова обратилась Ванн к юристу, – вы, безусловно, можете прекратить этот разговор прямо сейчас. Но тогда я сделаю то, что считаю нужным, – получу ордера на каждый бит информации, касающейся смерти Дуэйна Чэпмена, а также на все, что, по моему мнению, хотя бы отдаленно связано с его смертью, то есть на очень многое. Кроме того, я обращусь в департаменты полиции Вашингтона и Филадельфии, и, поверьте мне на слово, будет очень и очень много шума. Что наверняка не понравится вашей лиге, особенно сейчас, когда вы пытаетесь выкачать деньги из потенциальных инвесторов, которые и так уже нервничают из-за смерти игрока.
Барбер казалась испуганной. Медина присутствия духа не терял и был просто раздражен. Он все понял.
– Чего вы хотите? – наконец спросил он.
– Чтобы для начала вы сказали нам, кто на самом деле удалил данные.
Медина посмотрел на Барбер и кивнул.
– Запись приказал удалить заместитель комиссара СХЛ Кауфман, – вздохнув, сказала она.
Я быстренько нашел в сети фото довольно молодого человека.
– Почему? – спросила Ванн.
– Потому что он дурак, – ответил Медина и поднял руку, видя, что Ванн хочет возразить. – Знаю-знаю. Но это правда. Он увидел трансляцию, понял, что Чэпмен умирает, и запаниковал. А потом велел главному инженеру изъять канал. Ей не хотелось это делать, но выбора не было.
– Как ее зовут? – спросил я.
– Жизель Гурвиц, – ответила Барбер.
– Она здесь?
– Думаю, да. Может, сейчас уже вернулась в отель.
– И она поговорит с нами? – спросила Ванн, обращаясь к Медине.
– Да, я не стану возражать, – ответил он.
– А как насчет канала с данными Чэпмена?
– Что вы имеете в виду?
– Он нам нужен.
– Зачем?
– Вы, вероятно, пропустили ту часть разговора, когда мы говорили, что содержащиеся в нем материалы могли быть подтасованы, – сказала Ванн.
– Его должны посмотреть наши эксперты, – добавил я. – Нам надо удостовериться. И к тому же понять, что произошло после того, как канал изъяли.
– Я опасаюсь утечки информации, – сказала Барбер.
– Снова возвращаетесь к своему старому приему с защитой частной жизни? – улыбнулась Ванн.
– Послушайте, это не просто красивая фраза! – возмутилась Барбер. – Мы действительно не хотим, чтобы семья Дуэйна вдруг обнаружила, что эти материалы попали в общий доступ и стали темой для всеобщего обсуждения.
– Значит, вы не собираетесь возвращать запись? – спросил я.
Барбер уже открыла рот, но Медина быстро положил ей руку на плечо, и она промолчала.
– Мы очень скоро вернем тот отрывок записи, где Дуэйн участвует в игре, – сказал юрист. – Без него мы не сможем подтвердить общую статистику матча. Что касается остального, то я считаю целесообразным пока это не обнародовать.
– Нам нужны все данные, – повторила Ванн.
– Они будут у Жизель, – сказал Медина. – Обращайтесь к ней и проверяйте то, что вам надо. Но я хочу вас предупредить, агент Ванн.
– Слушаю.
– Если потом эти материалы вдруг обнаружатся в сети, я это так не оставлю.
Глава 3
Вестибюль отеля «Хилтон» выглядел так, будто там проходила какая-то пресс-конференция. Кругом было полным-полно репортеров и журналистов всех рангов, которые пытались найти хоть кого-нибудь для получения любой информации, в то время как перед зданием отеля телевизионщики и корреспонденты стримингового вещания со своими командами расталкивали друг друга, чтобы вести съемку.
– Не многовато ли шума, – пробормотала Ванн, когда мы вышли из такси.
– Для лиги это первая смерть игрока и последняя игра предсезонья, – напомнил я. – А они сейчас активно привлекают новые средства. Так что это новости федерального значения.
В ответ Ванн что-то пробурчала, и мы вошли в отель через вращающуюся дверь. К нам сразу обратилась пара десятков глаз, и уже через секунду с помощью сетевых очков мы были опознаны как агенты ФБР, а я вдобавок еще и как тот, кем я, собственно, и являлся.
– О нет, – обреченно вздохнула Ванн, и нас тут же обступила толпа журналистов, забрасывая вопросами.
– Почему смерть Дуэйна Чэпмена расследует ФБР? – прокричал один, когда мы пытались протолкнуться к лифтам.
– Без комментариев, – сказала Ванн.
– Есть основания полагать, что смерть Чэпмена была насильственной? – заорал другой.
– Без комментариев, – повторила Ванн и нажала кнопку лифта.
– Агент Шейн, ваш отец может стать одним из инвесторов лиги, допустимо ли в таком случае ваше участие в расследовании?
– Без комментариев, – ответил я.
– Крис, вы с кем-нибудь состоите в любовных отношениях?
– Что? – удивился я. – Вы серьезно?
– Но вы же по-прежнему знаменитость.
– Боже правый, без комментариев, – выдохнул я.
Ванн втащила меня в лифт и яростно сверкала на журналистов глазами, пока не закрылись двери.
– Да, вы по-прежнему знаменитость, – насмешливо сказала она мне, когда лифт поехал.
– Вовсе нет, – возразил я.
– Не думаю, что это вам решать.
– Для меня все это не важно.
– У вас такое было каждый день?
– В детстве я навидался всяких журналистов, – сказал я. – Но так, как сейчас, уже перебор.
Ванн кивнула.
– Надо было пустить в ход пожарный шланг, – предложила она.
– Да, на один раз помогло бы, – согласился я. – Но потом стало бы еще хуже. Журналисты не прощают, когда их поливают из брандспойта.
Жизель Гурвиц была хаденом, и ее «номер» в «Хилтоне» представлял собой шкаф для зарядки с индукционным ковриком на полу. Мы встретились в гостиничном конференц-зале, который лига забронировала для совещаний.
– Спасибо, что встретились со мной здесь, – сказала она, когда мы все сели после взаимных приветствий. – Появляться в вестибюле сейчас совсем не хочется.
– Вполне можно понять, – поддакнул я.
– Медина объяснил, чем вызвано наше появление? – спросила Ванн.
– Да, – кивнула она. – Вам нужна запись с данными Чэпмена.
– И еще мы хотели спросить вас, почему ее удалили.
– Ах это. – Модель ее трила была снабжена мимикой, и на его лице появилась недовольная гримаска. – Это все Кауфман. Я отговаривала его.
– Почему же он все-таки это сделал?
– Запаниковал. Мы с Тейлор, моей помощницей, наблюдали за каналами игроков из комментаторской кабины, когда он ворвался туда и приказал мне удалить канал Чэпмена из общего потока. Именно ворвался – с треском распахнул дверь и с порога заявил: «Удалите канал Чэмпена. Весь».
– А вы заметили, что к тому времени показатели жизнедеятельности Чэпмена пошли вразнос? – спросил я.