– То есть, получается, – сказал я после короткой паузы, – я зря на вас наорал?
– Получается так.
– Но вы же спорили!
– Ну… – Она сунула пачку сигарет в карман жакета. – Я сейчас слегка на взводе.
– Нужно срочно найти этот ближайший магазин.
– И то правда, – согласилась Ванн и снова повела машину. – Тут есть один недалеко. А вы, пока я туда еду, навестите своих родителей и поговорите с ними. Когда вернетесь, я уже буду не такая дерганая.
Так я отправился к родителям.
Что не составило никакого труда, потому что, в отличие от большинства хаденов, у меня было несколько трилов.
На пассажирском сиденье служебной машины ФБР, следующей в Филадельфию, остался мой основной трил, модели «Зебринг-Уорнер 680XS». Я получил его, продав свой 660XS, тоже относительно новый, но быстро износившийся из-за моей работы. Модель 680XS, как я уже раньше говорил Ванн, была снабжена всеми возможными наворотами.
Второй трил, производства «Камен зефир», тоже был неплохой модели, но конкретно этот уже много раз побывал в ремонте. Он оставался в доме родителей, потому что я любил у них бывать, а иногда просто не хотелось проделывать довольно долгий путь, находясь в 680XS. К тому же мое биологическое тело по-прежнему лежало в Виргинии, даже несмотря на то что я снял комнату в Вашингтоне и мой основной трил хранился там. Если вдруг мне по какой-либо причине требовалось быстро оказаться рядом со своим телом, я перескакивал в «Камен зефир».
(У меня имелся и третий трил, сделанный компанией «Бруммель Майер-Вон III», который хранился в нашем загородном доме в долине Джексон-Хоул. Эта модель была специально сделана для занятий лыжами и другими видами зимнего спорта. «МВ III» – это, по сути, такой снегоход для хаденов. Я уже упоминал о том, что наша семья богата. Время от времени мы совершаем возмутительные поступки богачей, такие как покупка домов в Джексон-Хоул или собственного до абсурда узкоспециализированного оснащения. Я даже лыжи-то не особо люблю.)
Нехаденов наша способность почти мгновенно переходить от одного трила к другому приводит в замешательство. Они считают ее чем-то вроде телепортации. Мне то и дело приходится объяснять, что это все равно как переключаться с телефона на планшет, хотя, надо признать, некий вопрос соизмеримости здесь все же присутствует, ведь одно дело – переводить взгляд с экрана на экран, и совсем другое – когда чье-то сознание как будто кочует между механическими телами. Которые к тому же могут находиться на разных концах света. Если подумать, это действительно некая разновидность телепортации.
Но ведь на самом деле ни я, ни другие хадены вообще никуда не перемещаемся. Мы всегда находимся в одном и том же месте – в наших телах. Мое лежит в загородном доме моих родителей в Северной Виргинии, в навороченной «колыбели» экстра-класса, установленной в солнечной комнате, где нанятый персонал круглые сутки поочередно наблюдает за его состоянием и где также сидит трил в индукционном зарядном кресле, на случай если он мне понадобится. Сейчас был как раз такой случай.
Я не просто сваливался им на голову. Хотя мое биологическое тело оставалось там, большую часть времени, когда я бодрствовал, я теперь проводил с Тони и другими соседями по нашему дому. И за исключением каких-то непредвиденных ситуаций, связанных с моим телом, старался заранее предупреждать родителей о своем визите. Всегда ведь есть риск появиться в неподходящее время. Эта фраза может относиться к разным обстоятельствам, но в данном конкретном случае она должна была означать – нагрянуть неожиданно в тот момент, когда папа пытается работать.
Но когда я сообщил маме о том, что хочу к ним заглянуть, она просто ответила: «Ждем тебя. Думаю, отцу пригодится твоя точка зрения в разговоре с одним из его гостей».
Я понял, что это означало, когда встретился с папой и его гостями в «зале трофеев». Это была комната, в которой он хранил памятные вещи, связанные с его карьерой в НБА и бизнесом. Здесь он обычно сбивал спесь с разных миллионеров и миллиардеров, с которыми встречался. Чаще всего это срабатывало. Да, может, вы и миллиардер. Ну а что вы скажете о миллиардере с четырьмя чемпионскими кольцами НБА, как у папы? Нет у вас таких? Тогда сядьте и помолчите.
– Крис! – разулыбался папа при моем появлении и встал с дивана, где он сидел вместе с двумя гостями – пожилым мужчиной и молодой женщиной, причем лица обоих показались мне знакомыми. – Мальчик мой, – воскликнул он, подойдя ко мне и заключая меня в объятия, – как я рад тебя видеть!
– Ну да, мы же так давно не виделись, – пошутил я.
– Понимаю, ты дразнишь меня, но мы ведь действительно не виделись с тобой вчера, – сказал папа.
– Да вроде нет, – согласился я.
Папа кивнул и протянул руку в сторону гостей:
– Позволь представить тебе Уэнделла Гордона, комиссара Североамериканской хилкетной лиги, а также Амели Паркер, главу одной молодой компании, которая именует себя «МобилОн».
И тут я понял, откуда знаю эту парочку. Гордона я видел вчера на матче. Это был тот большой начальник из СХЛ, который пялился на меня, когда его помощник рассказывал ему на ушко о Дуэйне Чэпмене. Возможно, тогда Гордон не понял, что в том триле был я.
Женщину я тоже узнал, но не как Паркер, которую никогда раньше не встречал, а как интегратора – это такие люди, кого хадены нанимают, чтобы пользоваться их телами. В мозг всех интеграторов тоже встроена нейросеть, позволяющая хаденам связываться с их телами и управлять ими с небольшой помощью самих интеграторов. Встречаются они достаточно редко – в США сейчас около десяти тысяч интеграторов, – поэтому каждый из них стремится набрать побольше постоянных клиентов, которые потом пользуются их услугами в разное время.
Конкретно этим интегратором была Лена Фаулер, относительно недавно переехавшая в Вашингтон. Я узнал ее, потому что несколько месяцев мы с Ванн расследовали дело об электронном мошенничестве, в котором фигурировала ее клиентка. Ту клиентку признали виновной, и теперь она отбывала трехлетний срок в федеральной спецтюрьме для хаденов. Так что, по крайней мере, какое-то время она не смогла бы воспользоваться услугами Фаулер.
– Мистер Гордон, мисс Паркер, – поздоровался я, кивнув обоим, но, согласно общепринятым правилам, не подал виду, что узнал Фаулер, так как она работала на клиента, а мне был представлен именно клиент. – Сэр, примите мои соболезнования в связи с кончиной Дуэйна Чэпмена и Алекса Кауфмана.
– Спасибо.
– И благодарю вас за то, что лига согласилась помочь ФБР в расследовании их смерти.
Гордон на секунду растерялся, видимо не сразу связав мой нынешний образ с тем, что он видел вчера в ВИП-ложе.
– Да-да, – пробормотал он, – мы рады помочь.
– Надеюсь, вы понимаете, что я не смогу раскрыть вам никакой информации о ходе следствия, это же касается и моих родителей.
– Конечно, – сказал Гордон, и я снова кивнул.
– Уэнделл и Амели тут активно убеждают меня присоединиться к вашингтонской хилкетной команде в качестве миноритарного владельца, – сообщил папа. – Миноритарного во всех смыслах[41]. Ведь так, Уэнделл?
Папины слова явно привели гостя в замешательство, но он быстро овладел собой.
– Да, полагаю, это правда, – сказал он и повернулся ко мне. – Из всех видов спорта в стране хилкета сейчас развивается быстрее остальных, и мы гордимся, что наши игроки и болельщики принадлежат к самым разным слоям населения. Но в том, что касается собственников, ситуация не столь благоприятная.
– Он имеет в виду то, что почти все владельцы команд СХЛ – белые мужчины и практически ни у кого из них в семье нет хаденов, – с улыбкой пояснил папа.
– Это пережиток первых этапов финансирования и становления руководства, – торопливо пояснил Гордон. – В ту пору мы были амбициозны, но недостаточно мудры. Теперь же мы намерены слегка расширить круг владельцев команд.
– То есть вы хотите сделать моего отца совладельцем вашингтонской команды, потому что он черный и потому что я его сын, – сказал я.
– Да, – вмешалась Паркер, не дожидаясь, пока опешивший от моей прямоты Гордон найдется с ответом. – И если бы это было единственной причиной нашего интереса к вашему отцу, то есть, конечно, к обоим вашим родителям, тогда вы могли бы с полным правом уличить лигу в чистой воды формализме. Точно так же вы могли бы уличить ее в формализме по отношению ко мне, ведь я – хаден. Но на самом деле все далеко не так однозначно. Ну подумайте сами, Крис. – Она картинно показала рукой на папу. – Это же Маркус Шейн. Четырехкратный чемпион в составе «Визардз». Если кого-то по-настоящему и можно назвать живой легендой Вашингтона, так это вашего отца. Он больше, чем кто-либо другой, знает и об этом городе, и о том, как здесь ведут дела, и о спортивной жизни.
– Вот что значит качественный подхалимаж, – сказал папа.
– Спасибо, я стараюсь, – рассмеялась Паркер.
– Амели, может, вы расскажете Крису о «МобилОн»? – Папа повернулся ко мне. – Крис, Амели сейчас находится на втором этапе финансирования своей компании, и независимо от того, что происходит с лигой, я собираюсь стать инвестором. Мне будет любопытно послушать, что ты думаешь о ее бизнес-модели.
Я наклонился к папе и прошептал ему на ухо:
– Вообще-то, я хотел поговорить с тобой.
– Знаю. Мы здесь уже почти закончили, – прошептал он в ответ, а потом добавил уже в полный голос, обращаясь к Паркер: – Ждем вашу презентацию, Амели. Если можно, коротко.
– Она уместится всего в три слова, – ответила Паркер. – Совместное пользование трилами.
– Что-что, простите? – не понял я.
– Все просто, – продолжила Паркер. – С принятием Абрамса—Кеттеринг наступил уникальный момент в истории транспортеров личности. До вступления АК в силу, – (меня даже слегка покоробило оттого, что закон Абрамс—Кеттеринг свели к такому жаргонному сокращению), – трилы могли принадлежать только семьям с хаденами и только хадены имели право их использовать, а продажная цена на них в значительной степени субсидировалась с помощью налоговых льгот и займов под низкие проценты. Теперь этих субсидий нет, а значит, реальная цена взлетит. Это плохо как для большинства хаденов, которые отныне не смогут позволить себе трилы, так и для производителей трилов, потому что продажи в одночасье обвалились. «МобилОн» поможет решить обе эт