– Хорошего мало, – заметил я.
– Если кто-то хочет искупаться, приходится предупреждать, чтобы не напугать гостей.
– Вы всегда можете урезать размеры.
– Могу, но не хочу. Да, это головняк, но это мой головняк, понимаете?
Я кивнул, и несколько минут мы молчали, любуясь ее головняком, воплощенным в имитации.
– Даже если мне все это очень нравится, вы едва ли пригласили меня сюда, чтобы доставить мне удовольствие, – сказал я наконец.
– Вы правы.
– Тогда зачем?
– Вам нравится ваша работа в ФБР, Крис? – спросила Паркер.
– Вполне, – ответил я. – В ней есть победы и разочарования, как в любой другой работе, но мне интересно, да и люди, с которыми я работаю, нравятся.
– Вы все время находитесь в тени.
– Это как раз преимущество. Я устал быть ребенком с плаката для всей нации.
– Но вы же понимаете, что не перестали им быть. Конечно, последние несколько лет вы сторонились публичности, но, даже как скромный агент ФБР, вы все еще в свете прожекторов. Вы со своим напарником умеете наделать много шуму. Взять хотя бы прошлогоднее дело Лукаса Хаббарда. Отправить самого знаменитого в мире хадена в тюрьму – это, по-вашему, прятаться от публичности? А теперь вы расследуете смерть Дуэйна Чэпмена, сенсацию последних дней.
– Мы не выбираем дела, – сказал я. – Берем, какое дают.
– Да, но ваши дела упорно возвращают вас под свет софитов, – заметила Паркер. – В общем, вы знаете мою компанию, «МобилОн».
– Ту, куда вы хотите привлечь деньги моего папы? – уточнил я. – Трилы напрокат?
– Да. А если точнее, трилы по первому требованию. Когда мы начинали, мы много думали о возможных партнерах, с которыми будем сотрудничать – не только в плане финансирования, хотя это тоже очень важно. Мы думали о тех, кто сможет стать лицом нашего бренда и будет представлять наши услуги широкой публике. Поэтому несколько месяцев назад мы заплатили «Гинзберг ассошиэйтс», чтобы они провели для нас голосование по вопросу: «Кто из хаденов США вызывает у вас наибольшее уважение и восхищение».
– Не слышал о таком опросе.
– Он проводился в узком кругу. Хотите узнать, какое место вы заняли? – спросила Паркер.
– Судя по тому, что вы пригласили меня для разговора, полагаю, довольно высокое.
– Если не брать в расчет хилкетистов, которые, в общем-то, стоят особняком, вы четвертый из наиболее обожаемых хаденов США, Крис. Точнее, четвертый среди хаденов и третий среди нехаденов. Просто удивительно.
– Ну, это все отголоски былой славы, – сказал я.
Она покачала головой:
– Мы тоже так думали. Но потом решили углубиться в эту тему. Оказалось, что ваше нынешнее занятие только прибавило вам очков. Как ни странно, людям нравится, что, повзрослев, вы пошли на настоящую работу, а не стали пользоваться незаслуженным богатством. Оказалось, что, когда вы арестовываете плохих парней и отправляете их в тюрьму, вы тем самым только улучшаете свой имидж.
Я внезапно вспомнил того репортера в холле отеля, который уверял, что я все еще знаменит.
– В ФБР есть и другие агенты-хадены, – сказал я Паркер.
– Конечно. Но таких, как вы, больше нет. Я в этом убеждена. Ваша слава не меркнет. И даже растет. Вы – это по-прежнему вы, Крис. Если мы говорим о знаменитостях.
– Хорошо, и что?
– Мне интересно, нравится ли вам ваша нынешняя работа.
– Но ведь, как оказалось, это она делает меня знаменитым.
Паркер улыбнулась:
– Думаю, мы сможем предложить кое-что получше.
– Ну, наконец-то переходим к делу.
– «МобилОн» – серьезная компания, Крис. Она будет работать на текущий спрос, а также на тот, которого пока нет, но скоро появится. На этом новом рынке очень важно быть первым. А для этого нужна хорошая осведомленность.
– Вы хотите наживаться на тех, кто слишком беден, чтобы позволить себе собственный трил, – сказал я.
Паркер снова покачала головой:
– Мне известна ваша точка зрения. Вы ее озвучили в нашем утреннем разговоре. Но я позволю себе повторить, Крис. Не я приняла закон Абрамса—Кеттеринг, а конгресс. И теперь хадены поставлены перед выбором: либо тратить на трил больше денег, чем они могут себе позволить, либо безвылазно находиться в «Агоре». – Она показала рукой на озеро. – Для кого-то из нас это не проблема. Но вы же сами отметили, что большинству хаденов все еще приходится жить в материальном мире. «МобилОн» даст им такую возможность.
– И вы хотите нанять меня, чтобы я заставлял людей поверить, что им будет лучше без самого необходимого?
– Лучше так – чтобы вы помогли людям понять, что есть и другие варианты, кроме жизни в долг и затворничества.
– Мы говорим об одном и том же.
– Не думаю. Так или иначе, это лишь одна сторона. Есть и другая. Когда нехадены начнут пользоваться трилами, а мы с вами знаем, что это произойдет очень и очень скоро, понадобится человек, которому они поверят, на кого будут опираться, осваивая новые для себя технологии.
– Понятно, – кивнул я. – Значит, вот кто ваша настоящая цель.
– Разумеется, – уже с легким раздражением ответила Паркер. – Я вам скажу так, Крис. Этот рынок надо будет кому-то обслуживать. Технология, прежде доступная только хаденам, станет общим достоянием. Трилы смогут использовать все. И кто, по-вашему, должен извлекать прибыль из этой ситуации? Компания, созданная и управляемая хаденами, или нехадены, кому нет дела до наших потребностей, кто вытеснит нас на обочину и будет просто делать деньги? Крис, мы заслуживаем того, чтобы стать первыми на новом рынке.
– И первыми разбогатеть.
– Да! Ну, то есть стать еще богаче. – Она немного помолчала, глядя в сторону, потом заговорила снова: – Я все понимаю, Крис. Вас беспокоят этические вопросы. Вы не доверяете «МобилОн». Но это одна из причин, по которой я хочу видеть вас в нашей команде. Чтобы вы держали нас в узде. И чтобы все остальные знали, что вы держите нас в узде. Это хорошо как для самой компании, так и для ее публичного образа.
– А еще помогло бы вам с моим отцом.
– В смысле?
– Он ведь пока не решил, становиться вашим инвестором или нет.
– Дело не в этом. Хотя, конечно, если вы к нам присоединитесь, договориться с ним будет легче. Я не стану разубеждать вас в обратном, ведь вы умный человек, и это было бы оскорбительно с моей стороны. Но уверяю вас – мое предложение останется в силе независимо от того, станет ваш отец нашим инвестором или нет. Я по-прежнему приглашаю вас в свою команду.
– Я не могу участвовать в рекламной деятельности. Это запрещено правилами ФБР.
– Поэтому я и спрашивала, довольны ли вы своей работой.
– Достаточно доволен, чтобы не бросать ее ради рекламных денег.
– А как насчет рекламных денег и доли? – спросила Паркер. – По нашим расчетам, уже через пару лет после того, как мы выпустим акции «МобилОн» в свободную продажу, рыночная капитализация в сотню миллиардов долларов уже не будет фантастической цифрой. Вы сами станете миллиардером, Крис. Без всякого трастового фонда.
– Два с половиной процента за то, чтобы быть вашим рекламным лицом?
– Не совсем. За такой кусок пирога мы захотим вас всего с потрохами. У вас будут и другие обязанности. Заниматься лоббированием в конгрессе, писать статьи во все издания и вообще всегда отправляться туда, куда вам скажут. Вы будете работать, а не просто улыбаться и махать ручкой. Но оплата будет того стоить.
– Если вы преуспеете.
– Как я уже сказала, – улыбнулась Паркер, – новый рынок очень скоро откроется. Уже открывается. И прямо сейчас решается вопрос, кто придет на него первым. Мы в выгодном положении. Если присоединитесь вы, будет еще лучше.
– А как я объясню свой уход тому, кто рассчитывает стать одним из совладельцев лиги, дело которой я сейчас расследую?
– Ну а как вы объясняете то, что ведете дело лиги, совладельцем которой надеется стать ваш отец? Можете оправдать одно, значит сможете оправдать и другое. Я хочу внести ясность, Крис: мое предложение никак не связано с вашим расследованием. Моя доля собственности в хилкете совсем из другого источника. Это семейные деньги. А ваше расследование сможет продолжаться и без вас. Агент Ванн знает свое дело, не так ли?
– Как я понимаю, вы ждете от меня быстрого ответа, – сказал я.
– В следующий понедельник у меня несколько встреч с потенциальными инвесторами. Я была бы счастлива сообщить им, что вы с нами.
– Я не смогу уволиться за неделю.
– Да, но вы можете подать заявление. Для меня хватит и этого.
– То есть вы хотите ответ к понедельнику.
– Вообще-то, я бы с удовольствием услышала его прямо сейчас.
– Я не могу принимать решение в такой спешке.
– Хорошо, тогда в воскресенье днем. А еще лучше в пятницу вечером. Я буду на первой игре сезона «Бостон бэйз», но приму ваш звонок.
– Вы сказали, что провели тот опрос несколько месяцев назад, – сказал я.
– Да.
– Тогда почему вы связались со мной только сейчас, когда я в самом разгаре расследования, к которому вы, по меньшей мере, имеете отношение? Почему не пару месяцев назад, когда ничего этого еще не случилось?
– Хотите правду? – спросила Паркер.
– Конечно.
– Вы – четвертый в списке самых авторитетных хаденов США. До вас мы связывались с первыми тремя.
– Что ж, это справедливо, – улыбнулся я.
– Простите, – сказала Паркер.
– Но я же сам сказал, что хочу правду.
– Да, сказали, – подтвердила Паркер. – Теперь вы знаете. Надеюсь, это вас убедит в том, что у мен нет никаких зловещих планов на будущее.
– Возможно.
– Вы уверены, что не хотите ответить прямо сейчас?
– Уверен. – Я встал и подошел к борту. – Три метра, говорите?
– Что? Ах да. Вы можете подождать, когда я верну лодку обратно.
– Думаю, не стоит утруждаться, – сказал я.
Среди хаденов считалось дурным тоном загадочным образом возникать в чужом личном пространстве и так же исчезать из него. Большинство из нас пользовались для этого специальными входами, которые открывал владелец. Паркер использовала автомобиль на дороге. Мне это показалось слишком долгим путем.