– Говорил я тебе, что с этим котом одна морока будет, – сказал Тони.
– На самом деле это Тайла говорила, а не ты, – напомнил я. – Ты только жаловался, что мы не провели собрание насчет кота.
– И остаюсь при своем мнении, – заявил он. – А близнецы вообще обнаглели – заграбастали себе кота.
– Это кот, Тони, – сказал я. – Если бы Пончик захотел проводить время с тобой, он бы нарисовался в твоей комнате и сел на то, что для тебя важнее всего.
– Об этом и речь! Я все время пытаюсь приманить его в свою комнату, а близнецы сразу хватают его на руки и тащат к себе.
– Одно удовольствие наблюдать, какими вздорными детьми вы стали с этим котом, – заметила Тайла.
– Просто я считаю, что коты – это общественный ресурс, – объявил Тони и выложил очередную карту.
– Угу, – промычала Тайла и бросила карту на стол. – Только помни, что я говорила о собаке. Большой собаке.
– Это через собрание жильцов, – сказал Тони.
– Я уже набрала голоса.
– Слушай, Тони, – начал я, чтобы сменить тему, – прошел слух, что ты так и не взломал хранилище данных.
– Не взломал, каюсь, – ответил он. – Но я же тебе говорил, что ничего не получится, если ты не найдешь мне аппаратный ключ. Поэтому совесть меня не особо мучает. Зато она, – он показал на Тайлу, – может сообщить тебе кое-что полезное.
– Правда? – я посмотрел на Тайлу.
– Помнишь, ты спрашивал, есть ли какие-нибудь препараты для хаденов, которые целенаправленно усиливают боль? – сказала она.
– Помню.
– Так вот что я тебе скажу. Во-первых, я ненавижу тебя за то, что ты заселил в мой мозг эту идею и последнюю пару дней все свое свободное время я убивала на то, что шерстила рассчитанную на хаденов фармакотерапию от и до. Ты спровоцировал во мне адскую смесь обсессивно-компульсивного расстройства, профессионального любопытства и моей страсти к дурацким головоломкам.
– Э-э… прости?
Тайла подняла руку:
– Во-вторых, я не нашла ни одного конкретного лекарства или терапии, созданных для усиления боли у хаденов. Но если покопаться в научных журналах, можно найти ссылки на экспериментальные способы лечения, которые вызывали всякую разную хрень. И мне кажется, я откопала для тебя то, что ты просил.
– Рассказывай.
– Лет пятнадцать назад «Нейросел» разработал лекарство, которое они назвали «аттентекс». Его создавали не для хаденов, а для всех, и целью была помощь детям с проблемами концентрации внимания. На нехаденов оно почти не действовало, а вот среди нашей братии показало некоторый прогресс, особенно когда его сочетали со слабой электростимуляцией лобных долей мозга. Без стимуляции лекарство вообще не оказывало никакого эффекта. А с ней часть пациентов, которые согласились на испытания, тут же вставали по стойке смирно.
– Конечно, у хаденов же нейронная сеть в мозгу, ее можно использовать для передачи направленной электростимуляции, – сказал Тони, хлопнув на стол карту. – Правда, надо написать маленькую программку, но в общем – ничего сложного.
– Полагаю, есть какая-то причина того, почему я никогда раньше не слышал об этом аттентексе, – сказал я Тайле.
– Есть, – ответила она. – Побочные эффекты на стадии испытаний включали сильную тошноту, головокружение, чувствительность к свету и звуку и припадки.
– То есть внимание у тебя концентрируется, но на том, как тебе хреново, – заметил Тони.
– По сути, да, – согласилась Тайла и выложила карту; Тони выругался – игра явно складывалась не в его пользу. – Проблема «Нейросел», если верить той статье, состояла в том, что побочные эффекты усиливались при электростимуляции.
– На этом месте я навострил уши, – сказал Тони и махнул Тайле. – Ты ему про плато расскажи.
– Плато? – не понял я.
– Когда электростимуляцию применяли в совокупности с аттентексом, у людей начинались стрессовые реакции и очень медленно проходили, даже когда ее отключали, – пояснила Тайла. – Поэтому, когда ее снова включали…
– Побочные эффекты усугублялись, – закончил я. – Интересно.
– Вижу, это пригодится для твоего расследования, – заметила Тайла и повернулась к Тони. – Кто-то сейчас проиграет, но никак не хочет сдаваться.
– Мы всего второй кон играем из трех, – напомнил Тони.
– Но я-то все равно знаю, что выиграла.
– Информация об аттентексе есть в публичном доступе? – спросил я у Тайлы.
– Есть, – сказала она. – Как бы. Когда в «Нейросел» обнаружили, что аттентекс можно будет использовать для хаденов, они запросили финансирование на разработки у Национальных институтов здравоохранения, а это означало, что по Закону об исследованиях в области синдрома клетки они были обязаны выкладывать все сведения, в том числе побочные эффекты, в общегосударственную базу данных. Поэтому информация там есть. Только, чтобы найти ее, надо очень сильно постараться. База данных просто необъятная. Буквально миллионы страниц научных данных. Я нашла ту статью совершенно случайно, просто перешла откуда-то по ссылке. Возможно, я первый человек, кто прочитал ее после того, как ее загрузили в базу. А после разорения «Нейросел» почти наверняка первая.
– Они разорились из-за этого?
– Нет, – ответила Тайла. – Разработка аттентекса субсидировалась правительством, и к тому же они, наверное, взяли налоговый кредит на другие свои исследования, когда не добились результатов. Неудача с аттентексом им не навредила.
– Потому что до принятия Абрамса—Кеттеринг любая компания, которая просаживала кучу бабла на откровенное фуфло, обязательно придумывала какую-нибудь зацепку, связанную с хаденами, чтобы получать льготы, – добавил Тони. – Это был хорошо известный и всеми горячо любимый способ ухода от налогов. Именно поэтому билль и прошел в конгрессе.
Он положил на стол последнюю карту, Тайла тут же накрыла ее своей и подняла руки в победном жесте.
– Все не так, я узнавала, из-за чего они разорились, – сказала она мне. – Несколько лет назад новый директор попытался перепрофилировать компанию с фармацевтических разработок на потребительские товары вроде спортивных напитков и добавок, которые делались на основе уже существующей продукции. Дело не пошло. Акции обвалились, «Нейросел» был объявлен банкротом и распродан по частям. Директор вышел из этой ситуации с золотым парашютом в пятьдесят миллионов долларов, то есть остался в шоколаде. – Она повернулась к Тони. – Кстати, ты платишь за завтрашнее кино.
– Так нечестно! – буркнул он.
– Если «нечестно» на твоем языке означает «проиграть абсолютно заслуженно, потому что ты отстой», тогда да.
Тони посмотрел на меня:
– Хочешь сыграть?
– Я лучше с Тайлой, – ответил я. – Похоже, она в этом лучше разбирается.
– Класс! Скоро у меня будет два бесплатных кинчика, – сказала Тайла и легонько пнула Тони ногой, сгоняя с места. – Садись, дорогой.
– Это что… танковый трил? – ахнули близнецы, глядя на улицу из окна, и у всех нас была ровно секунда, чтобы оторваться от игры, поднять головы и увидеть, как танковый трил вломился через окна в дом, разбрызгивая стекла по всей комнате.
Когда трил близнецов воздел руки, «танк» отшвырнул его в сторону, потом бросил что-то на пол и быстро отошел.
– Пожар! – завопила Тайла.
Это было какое-то зажигательное устройство, от которого сразу загорелся пол и ковер на нем, после чего пламя стремительно рванулось к дивану. Тайла очнулась от ужаса и побежала к огнетушителю на стене гостиной. В нашем доме они висели почти в каждом углу. Если ты хаден, ты окружаешь себя огнетушителями со всех сторон. Обездвиженное тело трудно спасать.
Тони бросился на помощь близнецам, их трил безуспешно пытался встать с пола. От удара в нем осталась внушительная вмятина. Я увидел, как «танк» с неожиданным проворством заковылял к лестнице.
Которая привела бы его прямиком к нашим телам.
– Блин! – охнул я и рванул к нему наперерез.
Конечно, я не рассчитывал, что смогу справиться с «танком» в одиночку или хоть как-то повредить его. Я хотел лишь по мере своих сил не пускать его на лестницу до тех пор, пока не подоспеет подмога.
Я толкнул его с разбега прямо в середину. Он слегка покачнулся, а потом съездил мне кулаком по голове. Я услышал и почувствовал, как в шее моего трила что-то хрустнуло, и внезапно обнаружил, что не могу повернуть голову влево. «Танк» снова поднял кулак, но на этот раз я увернулся от удара и схватил его руками за шею, стараясь притянуть к полу.
«Танк» не ответил на мои старания, а вместо этого резко крутанулся вместе со мной и впечатал меня в ближайшую стену с такой силой, что посыпалась штукатурка. Я разжал пальцы и упал. «Танк» развернулся, чтобы снова пойти к лестнице, и…
…получил удар в табло огнетушителем, который держала Тайла. Она уже погасила огонь и теперь вовсю развлекалась, размахивая своим орудием. Тони перестал возиться с близнецами и оглядывался по сторонам в поисках подходящего предмета, чтобы помочь ей.
«Тони! Лестница!» – написал я ему по нашему местному каналу.
Мы завели его, чтобы общаться друг с другом, когда кто-нибудь из нас смотрит кино или рубится в игры на мониторах нижнего этажа или на случай, если вдруг захочется поболтать среди ночи, не мешая другим. Это легче, чем кричать, а иногда, как в такой ситуации, еще и безопаснее.
Тони понял, что я хотел сказать. Он кинулся к лестнице, а я прыгнул на кухню и схватил висевший там огнетушитель.
Когда я вернулся в гостиную, то увидел, как «танк» поднырнул под широкий замах Тайлы и буквально протаранил ее трил, потом схватил его двумя руками и швырнул через всю комнату.
«Блин!» – успела написать Тайла, прежде чем ее трил рухнул на пол.
«Танк» повернулся ко мне, и я вскинул руки с зажатым в них огнетушителем. Тогда он качнулся вперед, чтобы блокировать удар, и в этот самый момент я обрушил на него содержимое огнетушителя. Химический порошок полностью покрыл его лицо, закрыв поле обзора. Он попытался стряхнуть порошок с головы, но оказалось, что «танки» совсем не приспособлены для таких действий. Я подскочил ближе и начал изо всех сил лупить его по рукам.